своим большим языком, тогда он обрадовался в последний раз в своей красивой и счастливой жизни, потому что подумал, что это Илан все-таки помог ему издали. Помог, а значит, и простил напоследок за невыполненное задание.
Вспыхнули прожектора. Лучи слепящего света вперемежку с пулеметными очередями обрушились на дом. Теперь, когда террористы были обнаружены, солдаты без остановки поливали пулями окна второго этажа, не давая врагу шевельнуться и прикрывая приближающийся бульдозер. Илан поднял голову и подошел к офицеру.
«У меня там собака,» — прокричал он непропорционально громко, как кричит контуженный или просто оглушенный человек.
«Знаю, — офицер участливо похлопал его по плечу. — Знаю, что собака. Ничего, не переживай, другую дадут.»
«Какую другую? — недоуменно спросил Илан и снова закричал. — Какую другую? У меня там Оскар. Нельзя бульдозером.»
«Кончай вопить, — нетерпеливо сказал офицер. — Я не глухой. Что ты кричишь, как ненормальный? Говори чего надо, только быстро. Не до тебя мне сейчас, понял?»
Илан заторможенно пожал плечами. Он просто старался перекричать плач Оскара, который, раз войдя в его уши, продолжал грохотать там, как близкая канонада.
«Нельзя бульдозером, — повторил он. — Там Оскар.»
«Был Оскар, — отвечал голанчик, упирая на первое слово. — Был. И нету. Умер твой Оскар. Погиб смертью храбрых.»
«Как же так? — удивился Илан. — Он жив. Он там. Ранен. Легко. Вот он скулит, слышишь?»
Лейтенант взял протянутые наушники, послушал и покачал головой:
«Да ты никак шизанулся? Никто там не скулит. Он пять минут назад скулить кончил. Иди-ка, попей чего-нибудь, приди в себя… эй, Арье! Помоги человеку…»
«Да ты что, человеческого языка не понимаешь? — закричал Илан. — Я ж тебе, падла, кажется, понятно объясняю: там, в доме, раненый боец, понял? Ты, может, забыл, парень: в ЦАХАЛе своих не бросают! Не бросают, понял! Отзывай бульдозер! Немедленно!!»
Офицер аккуратно положил бинокль, схватил Илана за грудки и сильно тряхнул:
«Слушай меня внимательно, ты, собачий поводырь. У меня сегодня командира убили. Друга моего. Он мне еще вчера как брат был, а завтра на похоронах я его родителей утешать буду. Так что ты лучше не лезь ко мне со своей собакой. Во-первых, она мертва. А во-вторых, даже если жива — ты что, думаешь я бы туда своих ребят послал? На два ствола? А уж фугасов там понаставлено — будь уверен. Зачем? Чтобы завтра еще на одни похороны ехать?.. — он повернулся и крикнул в темноту. — Арье, мать твою, где ты? Забери от меня этого придурка, от греха подальше…»
Грохнул взрыв, за ним еще и еще. Это бульдозер, медленно разворачиваясь, обрушивая по дороге углы домов и круша осветительные столбы, въехал в узкую улицу и теперь неуклюже продвигался по ней, давя по дороге, как клопов, самодельные арабские мины и фугасы.
«Видал, сколько их там было? — возбужденно крикнул офицер, бросая Илана и впиваясь в бинокль. — Во дает, рубака! Этот уж потоптал, так потоптал!»
Илан отошел в сторону. Он почти не слышал взрывов за громом оскарового плача. Пес продолжал скулить, жалобно и в то же время требовательно, зовя Илана на помощь.
«Конечно, Оскарушка, конечно, — пробормотал Илан. — Разве я могу тебя бросить? Ты что, псина… Сейчас мы с Чифом организуемся… погоди-ка… эй, Чифуля! Ты где, братан? Иди ко мне, родной, иди… Сволочь он, этот лейтенант. Одни мы с тобой тут люди, правда? Мы и Оскар.»
Чиф радостно крутанул хвостом. Наконец-то обратили внимание и на него. Он давно уже вертелся у Илана под ногами — и все впустую. Хозяин был занят чем-то другим, видимо, очень серьезным, и не следовало беспокоить его по пустякам. Правда, один раз, когда офицер схватил Илана за ворот и начал трясти, Чиф уже почти что решил вмешаться, но хозяин, судя по его вялому виду, против тряски особо не возражал, а значит, и в защите не нуждался. Вообще говоря, Чиф оценивал поведение хозяина как несколько странноватое. Вокруг явно происходили какие-то важные события, грохали взрывы, трещала стрельба, чудовищных размеров машина с ревом ползла куда-то, люди суетливо бегали туда-сюда или, наоборот, лежали в полной неподвижности, вцепившись в свои автоматы и пристально уставившись в одну точку — все так или иначе соответствовали происходящему… все, кроме Илана. Илан отчего-то казался чужим, лишним во всей этой суматохе.
С другой стороны, опыт уже приучил Чифа не торопиться с выводами такого рода. Люди всегда вели себя сложно, особенно, хозяин. Наверняка всему есть своя причина; так что главное — правильно и четко исполнять приказы, а не совать свой длинный бельгийский нос куда не просят. Так ему обычно говорил Илан: «Уж больно ты инициативный парень, Чиф. Вечно лезешь со своими предложениями. А дело твое — лохматое: исполнить приказ и точка. И не совать свой длинный бельгийский нос куда не просят.»
Вот Чиф и не лез со своими предложениями. Хотя, конечно, очень хотелось бы помочь Оскару. С Оскаром явно случилось что-то нехорошее, иначе он бы не стал так настойчиво звать хозяина на помощь. Обычно Оскар делал свое дело молча и в одиночку. Скоро и Чиф будет таким же. А может, даже лучше. Ведь он моложе и быстрее Оскара. А сила и вес — дело наживное. Правда, Оскар, видимо, справился и на этот раз, судя по тому, что довольно быстро перестал жаловаться. И правильно. Наше дело лохматое: исполнить приказ и точка.
Илан полез в сумку и достал особую боевую сбрую с проводками, клипсами и крохотными коробочками. Вот здорово! Это означало, что очередь Чифа действительно настала. Пес даже подпрыгнул от радости и лизнул хозяина в лицо. Лицо было почему-то мокрым, но какое это имело значение? Он засуетился в нетерпении, наступая Илану на ноги, подставляя шею и неловко посовываясь боком. Собственное, самостоятельное задание! Наконец-то! Видимо, Илан тоже волновался; руки у него странно подрагивали, а лицо снова намокло, хотя Чиф точно помнил, что вылизал его насухо всего минуту назад. Он тесно прижался головой к колену хозяина — мол, не волнуйся, все будет в порядке… я смогу… смотри, какой я сильный! Илан машинально опустил руку, погладил пса по щеке, привычным движением почесал за ухом.
«Слышишь, Чифуля, как он плачет? Слышишь? Но мы его вытащим, правда? Ты уж извини, но я тебя слушать не буду… ты меня будешь, а я тебя — нет. Мне нужно Оскара слушать, иначе нам его не найти. Смотри, как он тяжело дышит.»
Он снял с головы наушники и приблизил их к Чифу. Пес недоуменно принюхался. Наушники пахли Иланом, резиной и пластмассой. Из них слышался треск помех, отдаленный рев бульдозера и больше ничего.
«Слышал? — сказал Илан, снова надевая наушники. — Дышит хорошо, ровно. Значит, ранен не сильно.»
Бульдозер тем временем уже подполз к ярко освещенному зданию, повозился, прилаживаясь поудобнее, и, скрежеща, принялся медленно задирать вверх огромную глыбу ножа. Из окошка второго этажа вылетела граната. С каким-то комариным звоном она стукнулась об железный нож, откатилась в сторону и разорвалась, взметнув невысокий столб пыли. Нож продолжал подниматься в прежнем неуклонном режиме. В окне показалась фигура человека. Он нелепо жестикулировал и кричал что-то не слышное за бульдозерным ревом и скрежетом. Тут же ударили несколько одиночных выстрелов, и человек исчез, взмахнув напоследок руками, как тряпичная кукла, брошенная в ящик для игрушек. Бульдозер завершил свой трудный замах, немного еще потоптался примерился, зарычал и ударил. Дом издал какой-то, неожиданный для каменной постройки, надсадный деревянный треск, крыша лопнула, и густое пыльное облако завихрилось всеми оттенками белого в ослепительном свете прожекторов.
«Вау! — восторженно воскликнул офицер-голанчик. — Потоптал так потоптал!» Мелкая пыль оседала на его каске, как мука на колпаке пекаря. В наступившей тишине слышалось лишь угрожающее рычание невидимого бульдозера, терзающего свою невидимую жертву.
«Дышит! — радостно сказал Илан Чифу, указывая на наушник. — Дышит, как дышал. Он, Оскар, такой, ему все нипочем! Сейчас пойдем, Чифуля. Вместе пойдем. Вот только пыль чуть осядет, и тронем с Божьей помощью…»
Им пришлось ждать долго, но они были терпеливы, ведь умение ждать — это азбука солдатской службы. Сидели там же, прямо на земле — Илан, вытянув ноги и привалившись спиною к колесу БТР, Чиф —
