мне такая развалина? Что, я себе молодого не найду, что ли? Найду, как нехрен делать…
Светкин вопрос и в самом деле казался чисто риторическим — по арсеналу косметики и по умопомрачительному гардеробу она могла дать сто очков вперед любой местной красавице. Драгоценностями была обвешана, как новогодняя елка игрушками. В общем, головокружительный запах успеха так и порхал вокруг нее, сидя верхом на облаке дорогих французских духов.
С этой-то сучки все и началось. Сашиной Вике, кровь из носу, втемяшилось пойти по светкиным стопам, тем более что никаких сложностей на этом пути, по светкиным же уверениям, не предвиделось. Поработать всего годик и обогатиться на всю жизнь — чем не вариант? И главное, никакой грязи: вот, к примеру, Светка исполняла строго обязанности домоуправительницы, вела хозяйство, и никто к ней даже приставать не смел. На эти случаи в цивилизованных странах имеется полиция. А тряпки и драгоценности — ну, это, сами понимаете, — зарплаты там — не чета нашим, плюс подарки на праздники… а уж праздников там — видимо-невидимо, как у нас — грязи! И все какие праздники — закачаешься вспоминать…
Одной Вике ехать не хотелось, а потому сбила она с панталыку еще и Гельку. А уж за ними, видя такое дело, еще несколько девиц увязались. Колька бился как мог, увещевая дурочек. Увы, супротив сверкающего бриллиантами светкиного образа вся его скучная логика оказывалась бессильной.
— Глупенький, — ласково говорила ему Гелька. — Ну чего ты боишься? Отдохни от меня с годик, а как вернусь — все наверстаем, обещаю. Ты только посмотри на Светку! Представляешь, как бы все эти тряпки и побрякушки на мне смотрелись? Застрелиться и не жить! Ну что ты носом крутишь, Колька? Ты вот мне такие тряпки купить можешь? Можешь? Ага, молчишь… Ну, то-то же!
В итоге пришлось Кольке соглашаться, потому что от несогласия получилась бы только ссора и больше ничего. Не было у него выбора, у Кольки, вот и согласился. И не только согласился, но и денег помог набрать. Каких денег? Ну как же… Где это видано, чтобы такую фантастическую работу задарма получали? Надо всякие документы выправить, справки, визы. Кто-то этим должен заниматься или как? А с потенциальными хозяевами договариваться? А лицензия специальная? Вы вот о специальной лицензии слышали? Нет? То-то и оно… Короче, по великой дружбе познакомила Светка девочек с неким Рашидом, который всеми этими делами заведовал. И даже денег за посредничество не взяла. Потому что, во-первых, какие могут быть счеты между подругами, а, во-вторых — зачем ей ихние деньги, Светке? У нее теперь своих куры не клюют.
Ну а Рашиду уж, конечно, пришлось заплатить — по полторы тысячи баксов с носа. Сумма огромная, где такую возьмешь? Светка как услышала — расхохоталась.
— Огромная?! Ну вы, девки, даете… Я, если хотите знать, вдвое больше платила. Это сейчас у Рашида уже дорожка накатана, а два года назад все дороже стоило. Да и потом — чего тут огромного? Вернее спросить: где эта сумма такая огромная? Здесь? Так вы же, дурочки, туда едете. Там это и вовсе не деньги — за три дня делаются. Короче, не хотите — не надо. Я-то, дура, старалась…
Колька продал что мог, наодалживал у корешей, достал денег. В начале ноября он провожал Гельку с Викой и еще шесть девушек в аэропорту. Рашид со скучающим видом покуривал поблизости, похожий на пастуха. Поцеловав Кольку, Геля отчего-то заплакала.
— Оставайся, Геля, — взмолился он со внезапно проснувшейся надеждой. — Черт с ними, с долларами. Что нам — так плохо, без этих домоуправительниц?
Гелька молча покачала головой. Рашид проследил, чтобы все девушки миновали стойку, повернулся к Кольке и протянул руку:
— Не плачь, Ромео! Ищи себе другую дырку. Их тут вон сколько — только пальцем помани…
Оглушенный разлукой, Колька автоматически пожал протянутую руку. Когда же, врубившись в смысл сказанного, он поднял глаза, Рашид уже скрылся в проходе, поглотившем до этого девушек. Поглотившем его Гельку. Потому что с той самой поры Колька ее не видел.
Она обещала писать через день и не написала ни разу. Как и остальные семь девушек. Это не могло быть нормальным. Через месяц Колька выследил Свету и пришел к ней домой.
— Ой, Коленька… Как ты меня нашел? — спросила она, приоткрыв дверь на цепочке. — Что слышно от девочек?.. Небось не пишут? Сердце красавицы склонно…
Закончить куплет Светке не пришлось, потому что Колька вышиб дверь ногой. В крохотной однокомнатной квартирке пахло немытым телом и бедностью. Колька толкнул Светку на постель со скомканными застиранными простынями, смахнул шмотки с колченого стула, сел напротив.
— Говори.
— Что говорить, Коленька? — испуганно дернулась Светка.
Он молча снял куртку и начал расстегивать рубашку.
— Ах, так ты потрахаться? — с надеждой спросила Светка. — Так бы и сказал, я с радостью…
Все так же молча Коля обнажил грудь и вытащил из-под штанины блестящий нож-коммандо. Светка ойкнула.
— Смотри, сука, — сказал Колька и полоснул себя ножом по груди. Красный косой след разом набух кровью. — Видишь? Мне себя не больно резать, а уж тебя, гадину, и подавно. Говори.
Светка всхлипнула и начала говорить. Все было разыграно, от первой и до последней ноты. Два года назад Рашид обманул ее, увез, как он сказал, «во Францию, работать горничной у богатой старухи», а привез в Боснию, где ее сначала «тренировали» ежедневными изнасилованиями, а потом отправили в стамбульский бордель, где она и прожила долгие пятнадцать месяцев, ни разу не выходя наружу. Потом Рашид приехал с очередной партией товара и предложил ей сделку: свобода в обмен на… В этом месте Светка замялась, выбирая слово, и в конце концов остановилась на нейтральном «спектакль». Он научил ее, что говорить девочкам, он же выдавал ей под расписку тряпки и украшения.
— У меня не было выбора, Коленька. Я уже подыхала там, в этом борделе, понимаешь, подыхала!
— А тут? Почему тут врала? Почему тут не сказала? Ты же восемь душ сгубила, тварь! — выдохнул Колька, сжимая нож побелевшими пальцами.
— Боялась я, Коля. Не за себя… Дочка у меня, четыре годика, с бабушкой живет… — Светка зарыдала в голос, перекатилась на пол, извиваясь, поползла к колькиным ногам. — Ну хочешь, убей меня, убей! Заслужила! Зарежь меня, сволочь подлую, зарежь!
Колька брезгливо отпихнул ее ногой и встал, застегивая рубашку.
— Прекрати истерику, дура! Как найти Рашида?
— Он уже не вернется… — всхлипнула Светка. — Он сказал, что останется в Боснии сражаться с неверными.
— Где? В каком месте?
— Не знаю, — прошептала она. — А разве Босния такое большое место? Я думала, это деревня такая, с бараками…
Колька спрятал нож и вышел. Через пару месяцев, найдя нужных людей, он вылетел из Москвы в Белград в качестве бойца казачьего добровольческого отряда. Он и сам не знал, на что надеялся. Просто единственный след вел туда, в Боснию. С тех пор Колька успел побывать под Сребреницей, Гораждой и Сараево. Война казалась ему странной, не похожей на ту, афганскую. Обе воюющие стороны нисколько не стремились к решающей победе, но напротив, делали все, чтобы поддерживать конфликт на медленном огне. Поэтому непосредственные военные действия были редки и носили характер коротких разрозненных вылазок. Это оставляло «добровольцам» уйму свободного времени, которое использовалось каждым по собственному усмотрению — в основном для беспробудного пьянства, мародерства и поиска денег. Колька от общих забав уклонялся, одержимый своей задачей. Увы, как он ни искал, у кого ни спрашивал, следов Гели не обнаруживалось нигде.
Выслушав колькину историю, Саша долго молчал. Сначала он думал о Вике, вспоминая последние письма, где она и словом не обмолвилась о своих фантастических планах. Впрочем, нет, сейчас он припоминал мелкие детали, дальние намеки, которые тогда, не зная истинного положения вещей, невозможно было истолковать иначе как беспочвенные мечты о близкой встрече. Наверняка хотела сделать ему сюрприз, бедная девочка, оттого и рвалась так в недоступную заграницу. Тем более что этот торговец «живым товаром», Рашид, наверняка наплел им с три короба про транзит через Сараево. Мечтала небось, строила радостные планы, как заявится к нему на порог прямо из аэропорта: «Привет, Сашуля! Узнаешь старую подружку?» А вместо этого… Сашу передернуло.
Как их теперь сыскать, эту восьмерку несчастных русских девчонок, восемь крошечных капелек в
