своеобразном покрое платья невесты. Застежки с треском отлетели, и тяжелая материя упала на пол. Под платьем на Элиан ничего не было, кроме длинной золотой цепи с изумрудами, доходящей до изгибов бедер.
Мирейн резко остановился, словно натолкнувшись на стену. Если бы Элиан не злилась так сильно, она бы рассмеялась.
Он сумел совладать со своим лицом и прикрыл глаза. — Ты первая прими ванну, — сказал он, — а потом отправляйся в мою кровать. А я прекрасно высплюсь в твоей прежней постели. Элиан пронзительно расхохоталась. — О нет, Мирейн. Ты хотел меня, и теперь, когда ты меня получил, ты не сможешь так просто отделаться.
— Я хотел получить тебя в подходящее и подобающее время.
— Не бойся, — язвительно сказала она, — у моего отца не было намерения придержать мое приданое. — Мне не нужно твое проклятое… Он осекся и отпрянул от нее, с силой потянув свои косички. Нитка лопнула, и жемчужины рассыпались по полу.
— Ты злишься, — сказала она, — потому что хотел заполучить меня на твоих, и только твоих, условиях. А я взяла и обманула тебя. Я заманила тебя в ловушку, признаюсь. Ты простишь меня? Или ты слишком долго был королем, чтобы вспомнить, как это делается? Мирейн сверкнул глазами.
— Ты эгоистичная маленькая дурочка! Посмотри, что нас ждет. Неужели ты сама этого не понимаешь? Я отправляюсь в Ашан. И я не смогу обременять себя в этом походе присутствием жены, которая, возможно, будет вынашивать моего ребенка.
— Тем больше причин пожениться сейчас. Потому что тогда… если ты… умрешь…
— Если я умру, мир избавится от меня, вот и все. Если же останусь жив, то, клянусь могуществом моего отца, я устрою тебе такую свадебную ночь, какой доселе не знала ни одна женщина.
Элиан подошла к нему, мягко ступая, и положила руки ему на плечи. — Подари мне ее сейчас.
— Давай договоримся, — сказал он. — Я дам тебе то, о чем ты просишь. И даже больше того: подарю тебе целых три дня свадебных торжеств. После этого я отправлюсь в Ашан. А ты останешься здесь в безопасности. — Или?
— Или я отправлюсь в Ашан наутро и ты поедешь со мной, но будешь моей женой только по названию. — Я поеду с тобой в любом случае. — Если только я не прикажу связать тебя. — А ты сможешь?
Плечи Мирейна согнулись под ее руками, он тяжело дышал. Разумом Элиан услышала, как запела ее сила.
Она улыбнулась. Словно угорь, словно золотая рыбка, она проскользнула под защиту Мирейна, нырнула в глубокие и яркие воды его разума. Они заволновались, они забурлили. Она свободно парила в их глубинах, не доступных никаким штормам, ныряла в пропасти жемчуга и пламени, оберегаемая его сокровеннейшей волей. «Свяжи меня, — сказала она. — Я приветствую это. Ибо если ты сделаешь это, то тоже будешь связан; и это удержит тебя от Ашана».
«Ничто не сможет удержать меня от Ашана». — Его голос звучал отдаленно, как рокот волн.
«И ничто не сможет разлучить меня с тобой», — сказала она.
«Даже этот замок? Плодом нашего союза будет наследник. И наши враги знают это. Они обязательно обрушатся на тебя и на жизнь, зародившуюся в тебе, и через вас обоих захотят уничтожить меня». «Или сами будут уничтожены», — ответила Элиан. «Нет. Я не позволю тебе ехать». «А я поеду, не важно, позволишь ты или нет. — Элиан заставила себя приблизиться к его голосу, вздымаясь на гребне своей собственной уверенной силы. — Слушай меня, Солнцерожденный. В одиночку ты можешь разгромить своих врагов, но тебе не удастся уничтожить тьму, которая стоит за их спинами. Она слишком могущественна и слишком хорошо осведомлена о твоей силе. Но моя помощь даст тебе надежду. Больше чем надежду. Она даст тебе победу».
Элиан почувствовала волны его сопротивления. Она боролась с ними, изгибаясь, раскачиваясь на них вперед и назад.
Косички Мирейна, так до конца и не расплетенные, падали ему на плечи. Во впадинке, где кость соединяется с костью, находился глубокий рубец, отметина северного дротика. Оружие было отравлено, и Мирейн тогда чуть нс умер. Элиан коснулась губами этого шрама.
— Я знаю, что смертен! — вскричал он. Ее руки скользнули по его волосам и коже, гладя и лаская выпуклые мускулы, твердевшие под ее рукой. Мирейн упорно смотрел перед собой, ноздри его раздувались, губы сжались в тонкую линию.
— Неужели я выгляжу именно так? — спросила она, ошеломленная. — Неудивительно, что все на меня злятся.
Он высвободился, оставив в ее руках килт, и отвернулся. Но Элиан увидела достаточно, чтобы отчаянно покраснеть и помимо воли улыбнуться. — Ты не так уж возражаешь, разве нет? Он распахнул внутреннюю дверь. Она бросила одежду на пол и пошла за ним. В ванной было тепло, стены и пол нагрелись от воды, в большом позолоченном бассейне поднимался пар. Все это соответствовало обряду: смотрины невесты, пение, раздевание и купание. Мужчины и девушки должны были попытаться разделить влюбленных, поддразнивая их восхвалениями многочисленных достоинств друг друга. Иногда охрана терпела неудачу, и тогда брак свершался тотчас же и прямо здесь.
Мирейн остановился у дальней стенки бассейна и взглянул на Элиан.
— Да, — сказал он, — я хочу тебя. Но если ты придешь ко мне, то должна будешь поклясться, что останешься в Хан-Гилене. — Ты же знаешь, что я не сделаю этого. — Тогда мое тело научится ждать. В этом оно и так преуспело.
— А вот мое — нет, и я не стану ждать. — Она вошла в воду, преодолевая ее сопротивление, готовая броситься к Мирейну при первом же его движении. — Я могла бы дать тебе клятву, получить свои три дня и делать потом все что мне вздумается. Но я честна и скажу тебе правду. Не важно, подаришь ты мне три ночи или ни одной, я все равно пойду за тобой в Ашан. Я твоя надежда, Мирейн. Твоя надежда и твоя королева.
Ее голос дрогнул на последнем слове. Элиан выругала себя за это, потому что вдруг засомневалась, не предана ли она. Она подумала, что такая уверенность ее знания может быть порождена не светом, а насмешливым мраком.
Мирейн стоял без движения — отстраненное лицо короля, тело пылкого любовника. Но его пылкость угасала, отступая перед волей.
Элиан закрыла глаза. Надежда, которая родилась в ней, сила пророчества, которая кипела в ней, отхлынула, оставив лишь крайнюю усталость. Ее колени подогнулись, и она опустилась в теплую ароматную воду.
Сильные руки подняли ее. Она взглянула в лицо Мирейна, ожидая увидеть в нем непреклонность, но не увидела ничего подобного.
Мокрый, покрытый каплями воды, он уложил ее в свою постель. Его руки были очень ласковы, но лицо оставалось холодным, почти свирепым.
— Женщина, — сказал он тихо и хрипло, — ты даже божественное терпение можешь подвергнуть испытанию.
— Я знаю. — Последовал вздох. — Ты всегда говорил это. Я не думаю. Я просто такая, какая есть. И я люблю тебя, Мирейн.
— Я тоже… — Он отбросил волосы с се лба; рука его была нежной, рот — жестоким. — Для меня всегда существовала одна лишь ты. Женщины, возлюбленные, друзья случались и они, но ты всегда была одна. И все-таки я не знал, как сильно хочу тебя, пока не увидел тебя возле палатки торговца вином. Ты была такая восхитительная и соблазнительная, что я не уставал удивляться, как это все считают тебя мальчиком. Ты знаешь, чего мне стоило, тогда и потом, сохранять расстояние между нами?
— Тебе это стоило не больше чем сейчас. А ведь это так замечательно мало.
— Нет, — сказал Мирейн. — О нет. Это стоит целого мира.
Элиан обвила руками его шею. В этом не было никакого расчета. Он был крепок, как камень, и так же тверд. Ее губы прильнули к его губам, таким холодным, без всякого намека на уступку. Она раскрыла губы и разум одновременно, принося ему в дар все, что могла отдать.
В нем вспыхнул огонь. Свет, и жар, и внезапная, яростная, необузданная радость.
