Глава 7
Хирел добился, чтобы им всем разрешили пройти во внутренний дворец и обращались с ними, соблюдая хотя бы видимость приличий. Бедняги дикари с Лунных Озер, лишенные возможности сражаться, чувствовали себя до крайности растерянно. Они шарахались от мешающих им стен, тревожно разглядывали потолки и подпрыгивали как олени, когда за их спинами хлопали двери. Они пугались спокойных немногословных слуг так, как только могут пугаться безоружные воины; они сбивались в кучку, как стайка солнечных птиц с настороженными быстрыми глазами.
3хил'ари старались держаться поближе к Хирелу — единственному знакомому им существу в чужом мире. Он помогал им во время трапезы, в которой сам не участвовал, и во время купания, оказавшегося делом более простым. Это был чистоплотный народ, а если уж говорить честно, то даже чистоплотнее большинства асанианцев. Они зачарованно глядели на непрерывный поток воды, подогретой в печах, они играли в нем как дети, забыв наконец о своем страхе перед людьми, героически пытавшимися им прислуживать. Хирел, которому еще не доводилось видеть их без раскраски и без кос, был приятно удивлен. Когда вода пригладила их бороды, они стали похожи на людей.
Затем к ним направился человек с бритвой. Это было всего лишь предложение, никто и не думал принуждать их бриться, однако они взревели как быки. Слуга поспешно отступил. Газхин, разъяренный таким оскорблением, ринулся за ним.
Хирел вскрикнул, при этом его голос постыдно сорвался. Удивленный Газхин повернулся, начиная приходить в себя. О слуге забыли, и он убежал.
Хирел с неохотой выбрался из воды, в которой собирался лежать до тех пор, пока она не смоет все его беды. Он разыскал человека, который, судя по всему, распоряжался слугами, и поклонился ему весьма почтительно, но все же не как принцу.
— Оставьте их в покое, — сказал Хирел, — и разместите вместе со мной. Они принадлежат принцу Саревадину. Если… когда он будет в состоянии, он отдаст надлежащие распоряжения на их счет.
Человек снова поклонился. Когда эта отвратительная слабость пройдет, Хирел удостоит его похвалы. А сейчас ему предстояло множество дел. Он так и не узнал, где находится Сареван. Никто не мог сказать ему об этом. Он даже не знал, вовремя ли подоспел император: жив Сареван или уже умер.
При помощи наречия торговцев, приложив максимум усилий, Хирел убедил своих хмурых спутников оставаться в отведенных им комнатах. По его понятиям, помещение было тесновато и годилось лишь для самого мелкого дворянина, хотя и такое жилище его устраивало. Выданная ему одежда была под стать комнатам и никуда не годилась. Он снова облачился в потрепанное одеяние, полученное от зхил'ари, и надел золотые украшения, подаренные Зхиани. Когда он вышел, дикари занялись восстановлением узоров на своих телах, с напускной беспечностью осматривали комнаты и утешались вином, которое принесли им слуги.
Сареван сказал бы, что сам бог указывает Хирелу путь. Хирел же склонен был назвать это второй удачной случайностью со времени его появления в Эндросе. Он наугад пошел по какому-то коридору, выведшему его во двор, вдоль стены и вверх по лестнице. По дороге ему попалось несколько слуг, занятых своими делами. Нигде не было стражи. Хирел решил, что этот путь предназначен специально для слуг, потому что коридор был узким и скромно отделанным. Наконец юноша оказался в более оживленном крыле дворца: здесь встречалось больше людей, проходы были широкими, потолки — высокими, а на стенах висели гобелены, к которым утомленные глаза Хирела даже не пытались присмотреться.
Дверей здесь было много, но охранялась лишь одна. Возле нее стояли два воина, высокие и надменные, одетые в алую с золотом форму. На какой-то миг изумленному Хирелу показалось, что стражник более низкого роста — это Сареван. Но перед ним стоял скорее юноша, чем мужчина. Огненно-рыжие волосы делали его кожу вдвойне темной, однако ее оттенок был не таким, как у Саревана: она отливала старой бронзой. Черты его лица были грубее, хотя все же довольно красивы: прямой нос, удлиненные губы, словно созданные для смеха. Но в этот момент они были плотно сжаты, а темные глаза блестели из-за подступивших слез.
Именно он опустил копье, преградив Хирелу путь, и вызывающе произнес:
— Кто осмеливается вторгаться в покои императора? Хирел взглянул на наконечник копья, застывший возле его горла. Он был очень острый, а голос стражника звучал еще острее и резче.
Хирел посмотрел на второго стражника, невообразимо высокого и длинноногого, в довершение всего оказавшегося женщиной. Он невольно с легкой грустью вспомнил о Зхиани, потому что в глазах этой женщины отразилось искреннее восхищение при взгляде на привлекательного юношу. Она не была так красива, как Зхиани: слишком высокая и к тому же с резкими чертами лица. И все-таки он надеялся, что сможет с ней договориться, поэтому она казалась ему бесподобной красавицей.
Он осторожно обратился к ней на языке гилени, которым воспользовался первый стражник:
— Мне хотелось бы видеть Высокого принца. Я не таю злого умысла.
Наконечник копья коснулся его шеи.
— Да уж конечно, — прорычал стражник с замашками принца. — Эти задиры совсем обнаглели, если посылают шпионов прямо в спальню Солнцерожденного.
Хирел сглотнул и слегка попятился. — Я один из тех, кто доставил принца Саревадина сюда. Мы были его спутниками. Я хотел бы видеть его.
— Того же самого хотели бы и все остальные в мире. — В словах женщины не было особой мягкости, но не было и враждебности. — Извини, чужеземец, туда входить запрещено. Это приказ императора.
— Но я должен пройти. Я должен видеть его. Я должен сказать ему… Юный гилени перебил его:
— Ему еще долго никто ничего не скажет. А может быть, и никогда. Благодаря твоему роду, желтоглазый.
Он расплакался, не стесняясь и не стыдясь, и его слова были словно плевки ненависти. Однако копье отклонилось, и Хирел проскользнул под него.
Крепкие руки схватили его, потащили назад и с позором вернули на то самое место, где он стоял раньше.
— Не смей этого больше делать, — насмешливо предупредила его женщина из Янона. — Я верю, что ты — тот человек с запада, с которым пришел принц, но сейчас его никто не должен видеть. Император творит над ним великую магию. И пока его работа не будет окончена, никто не проникнет в эту комнату.
— Он жив, — сказал Хирел.
Он не знал, что ему думать. Но он понимал, что не должен так радоваться.
— Он может остаться в живых, — сказала женщина, — а может умереть. Он бродит среди теней и может не захотеть вернуться. Или будет просто не в состоянии это сделать. Сердце Хирела сжалось. — Это невозможно. Я так не хочу.
Они уставились на него. Презрительная усмешка гилени полоснула его как нож по коже. Но Хирел не придал этому значения, то ли по какой-то причине, то ли из-за королевского воспитания, то ли просто из прихоти. — Я не хочу этого, — повторил он.
— Значит, ты маг? — с издевкой поинтересовался гилени. — Твоя сила так велика, что даже Солнцерожденный подчинится тебе?
Хирел невидяще взглянул на стража. Глаз Силы горел на его поясе, обжигал и пел.
— Я Высокий принц. Я равен ему. Он не умрет, пока я желаю поддерживать его.
Может быть, они что-то сказали, но он не обратил на это внимания, повернулся и пошел прочь от рыжего гилени, полного ненависти к нему, и от черной женщины Янона, которая смеялась над ним. Варвары. Эта чужая страна, эти чужие лица, как они давят на него!
Он нашел никем не охраняемую дверь и попал в пустую комнату, которая выходила в зеленый дворик, залитый солнечным светом. Среди травы скользила серая тень. Даже Юлан томился в разлуке со своим принцем. Когда ослабевшие колени Хирела подогнулись и он повалился на ковер, Юлан оказался рядом и поддержал его.
Юноша зарылся лицом в пахнущий мускусом мех. Он должен побороть тошноту. Должен. Он заплакал, потому что остался совсем один, всеми брошенный и преданный. Потому что единственный, кто связывал его с этим неприятным миром, сейчас умирал или уже умер, унесенный потоком магии.
