— Сколько лет этой кошке? — спросила она их.
— Шестнадцать с половиной, — сказала Харриет.
Эдди нагнулась и погладила бедняжку — кошка с несчастным видом прислонилась к ножке стола и замерла так, не шевелясь. Эдди и сама любила эту кошку — она ведь принадлежала Робину, когда-то он нашел ее в канаве совсем маленьким котенком и притащил домой, — тогда Винни умещалась у него на ладонях. А сколько времени и сил Эдди потратила, чтобы выходить ее, — у бедняжки весь бок был выеден червяками, пришлось чистить рану в тазу с теплой водой, а потом выкармливать ее из пипетки.
— О, Эдди, она поправится? — спросила Алисон.
Она уже тогда с трудом удерживалась от слез. Кошка была ее лучшим другом. После смерти Робина кошка привязалась к Алисон и ходила за ней по пятам, спала всегда у нее на шее и каждый день ровно без четверти три начинала скрестись в кухонную дверь, чтобы пойти на угол и встретить из школы хозяйку. А благодарная Алисон в ответ изливала на кошку потоки любви. Она беспрестанно разговаривала с ней, поверяла ей все свои тайны, кормила кусочками курицы и ветчины со своей тарелки и зарывалась носом в теплый рыжий мех.
— Может, она просто съела чего-нибудь? — спросила Харриет.
— Поглядим, — сказала Эдди.
Но следующие дни не показали никакого улучшения. С кошкой, в общем-то, ничего особенного не случилось, просто она была уже очень старая и пришло ее время умирать. Для очистки совести Эдди попыталась кормить ее куриным бульоном и молоком из пипетки, но кошка только устало прикрывала глаза, а пища выходила назад из ее пасти вместе с бледно-зеленой пеной. Прошлым утром кошка вошла на кухню боком, как-то странно скорчившись, и Эдди завернула ее в полотенце и отнесла на осмотр к ветеринару.
Когда девочки зашли к ней после обеда, она сказала:
— Мне очень жаль, но похоже, с нашей кошкой уже ничего нельзя поделать. Утром ее осмотрел доктор Кларк. Он говорит, что, наверное, придется ее усыпить.
Удивительно, но Харриет, от которой можно было ожидать взрыва эмоций любой силы, восприняла эту новость достаточно спокойно.
— Бедная Винни, — сказала она, присев около коробки и погладив кошачий бок. — Бедная маленькая киса.
Она любила кошку почти так же сильно, как Алисон, хотя Винни никогда не обращала на Харриет особого внимания.
Но Алисон побледнела и взглянула на бабушку широко раскрытыми, молящими глазами.
— Что ты хочешь этим сказать — усыпить?
— То, что сказала, — отрезала Эдди.
— Нет, ты этого не сделаешь. Я тебе не позволю.
— Мы уже ничем не сможем ей помочь, — сказала Эдди. — Так врач сказал.
— Я не дам тебе убить ее!
— Ну и что ты будешь делать? Смотреть, как бедняжка мучается?
Алисон с трясущимися губами опустилась на колени рядом с коробкой, в которой лежала кошка, и разразилась истерическим плачем.
Это случилось вчера около трех часов дня. С того момента Алисон не отходила от кошки ни на минуту. Она пропустила ужин, отказалась от подушки и одеяла и пролежала целую ночь на кухонном полу, тихо всхлипывая. В течение первого часа Эдди просидела с ней на кухне, гладила по голове и пыталась объяснить доходчивыми словами, что все живое непременно когда-нибудь умирает — надо с этим смириться. Однако Алисон плакала все громче, и в конце концов Эдди это надоело, она хлопнула кухонной дверью, отправилась к себе в спальню и открыла роман Агаты Кристи.
Наконец, около полуночи, если верить настенным часам, висевшим в спальне у Эдди, плач прекратился — Алисон заснула. А утром с удвоенной энергией принялась за старое. Эдди отхлебнула чаю. Харриет не отрывалась от книги — казалось, страдания капитана Скотта и его спутников в заснеженной Антарктике полностью поглотили ее. На столе остывал завтрак Алисон.
— Алисон, — сказала Эдди.
Никакого ответа, только плечи стали вздрагивать чуть чаще.
— Алисон, сядь за стол и съешь свой завтрак. — Она повторяла это уже в третий раз.
— Не хочу, — послышался приглушенный ответ.
— Послушайте меня, мисс, — взорвалась Эдди. — Мне это все, в конце-то концов, надоело! Сию же минуту прекратите пускать слюни, встаньте с пола и съешьте свой паршивый завтрак! Что ты валяешься, как младенец, на полу, тебе самой-то не стыдно?
Ответом на это был лишь новый взрыв рыданий.
— О, боже мой, — простонала Эдди в сердцах, отворачиваясь к окну. — Да господь с тобой, делай что хочешь. Только хотела бы я взглянуть на лица твоих учителей, если бы они тебя сейчас увидели. То-то бы они изумились, право слово.
— Послушайте-ка меня, — внезапно сказала Харриет. Она начала читать отрывок из книги: — «Тит Оутс совсем плох, похоже, конец его близок. Что нам с ним делать, ума не приложу. Мы обсудили его положение за завтраком; он такой смелый, отважный парень и отлично понимает нашу ситуацию, и все же…»
— Харриет, сейчас не время вспоминать, что случилось с капитаном Скоттом, — резко прервала ее Эдди. Она и сама находилась на грани срыва.
— Я просто хочу сказать, что Скотт и его люди были отважными и не боялись смерти. Они до самого конца пытались шутить, даже когда их палатку уже засыпало снегом и они знали, что умрут. — Она продолжала читать, повысив голос: — «Мы все близки к смерти как никогда и все же остаемся веселыми…».
— Да уж конечно, что и говорить, ведь смерть — это часть жизни, — пробормотала Эдди.
— И люди Скотта очень любили и своих ездовых собак, и вьючных пони, — продолжала гнуть свою линию Харриет, — но когда стало ясно, что им нечего есть, они их всех застрелили, всех до единого. И съели, слышишь? — Она опять склонилась над книгой: — «Бедные наши животные! Они работали не хуже нас, и при таких ужасных обстоятельствах. Мне так жаль, что придется всеми ими пожертвовать..».
— Не смей! Замолчи! Эдди, пусть она замолчит! — закричала Алисон с пола.
— Заткнись, Харриет! — прошипела Эдди.
— Но…
— Никаких «но». Алисон, — сказала Эдди резко. — Давай вставай с пола. Все твои вопли кошке не помогут.
— Никто не любит Винннни-ии… — заикаясь от слез, выдавила из себя Алисон. — Никто никогда ее не любии-ил…
— Алисон, послушай меня, — сказала вдруг Эдди, дотронувшись до ее руки. — Когда-то давно твой брат принес мне маленького лягушонка — он попал под нож газонокосилки, и у него была отрезана лапка. Робин хотел, чтобы я его вылечила. Но я ничего не могла сделать, и мне пришлось убить бедняжку. Робин тогда тоже очень плакал. Он был слишком мал, чтобы понять, что иногда гуманнее прекратить страдания живого существа быстро и безболезненно. Но ему было лет шесть, а тебе уже шестнадцать!
Этот маленький монолог совершенно не подействовал на ту, которой он предназначался, но когда Эдди подняла глаза, Харриет посмотрела на нее в упор, приоткрыв рот.
— А как ты его убила, Эдди?
— Наиболее быстрым способом, — сказала Эдди уклончиво. На самом деле она отрубила лягушонку голову мотыгой и имела глупость сделать это в присутствии Робина. Ей до сих пор было неприятно вспоминать о сделанной глупости, но обсуждать ее с Харриет она не собиралась.
— Ты что, наступила на него?
— Никто не слушает меня! — выпалила Алисон в сердцах. — Я же говорю — ее отравила эта противная миссис Фонтейн. Я знаю, что это
Эдди вздохнула. Они уже не раз слышали эту историю.
