п. 3309 Наиболее древний вариант песен 3305 и 3307, объединенных в одной нагаута, где одна половина сложена от лица мужчины, а вторая — от лица женщины (см. п. 3305).
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведены] пять песен”, указывающее, что эти пять песен связаны друг с другом.
п. 3310–3313 Похожи на песни свадебного цикла, когда во время сватовства происходит обмен песнями между женихом и невестой. Возможно также, что обмен песнями происходил во время брачных игр, когда водили хороводы и они распевались мужской и женской стороной по типу: “А мы просо сеяли”.
Кроме того, судя по другим песням М., в древности был обычай похищать невест. На это, возможно, и намекает песня 3312:
“Коли встану, подымусь, все увидит мать, коли выйду и пойду — будет знать отец… И никак не быть тому, что задумал ты в мечтах, милый, тайный мой супруг”.
Некоторые комментаторы (СН) указывают, что п. 3310 похожа на песню, помещенную в “Кодзики”, которую исполняет бог Ятихоко, прибыв в дом принцессы Нунакава химэ.
Песня 3313 использована поэтессой Отомо Саканоэ (см. ее песню 525). Мы объясняем это не изжитой в ранней литературной поэзии народно-песенной традицией.
После п. 3313 в тексте следует примечание: “Выше [приведены] четыре песни” (см. п. 3221).
п. 3314–3317 Старинные народные песни. Песня жены представлена нагаута и двумя каэси-ута, а ответ мужа — одной каэси-ута. Возможно, что это отдельные записи сохранившихся песен. Раз ответ мужа выражен каэси-ута, то, возможно, была и нагаута, но устная традиция ее не сохранила.
После п. 3317 в тексте следует примечание: “Выше [приведены] четыре песни” (см. п. 3221).
п. 3318 Песня передает гадание о судьбе возлюбленного. Ответ подразумевает ответ гадателя (МС). Считают, что Якамоти в п. 4011 использовал ответ гадателя (СН), однако мы объясняем это не изжитой еще в те времена народно-песенной традицией.
п. 3320 Песня с небольшими вариантами повторяет п. 3257, только здесь она сочинена от лица девушки, а п. 3257 выражает чувства юноши, это варианты народной песни.
Подчеркивание трудности пути, который проходили, чтобы встретиться с возлюбленным (возлюбленной, другом и т. п.), часто встречается в песнях М. и является особым способом выражения любви к данному лицу.
п. 3322 Из четырех каэси-ута (3319–3322) только одна эта песня является ответом юноши. Его нагаута, по-видимому, не сохранилась. См. п. 3314–3317. Возможно также, что это одна из форм переклички в древних песнях, когда лишь последняя каэси-ута являлась ответом.
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведено] пять песен” (см. п. 3221).
п. 3323 Любовная песня, сложенная в аллегорическом плане, имеются сходные места с песнями 1284 и 2837.
Маленький камыш — метафора юной девушки.
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведена] одна песня” (см. п. 3221).
п. 3324 Плач о принце, имя его неизвестно. В старину было принято сочинять плачи по случаю смерти принца, правителя и т. п. Сочиняли близкие, приближенные, слуги, придворные поэты. Исполнение такой песни считалось своего рода обрядом. Часто, судя по песням М., плач поручали сочинять придворным поэтам. Много плачей в М. сложено Хитомаро. Данный плач также напоминает манерой и стилем его песни, хотя он включен как анонимный, но в нем целые строки совпадают со строками плача о принце Такэти (п. 199). Возможно также, что это его песня, но написанная по поводу смерти другого принца, в которой он использовал для данного случая “готовые” приемы и образы.
Цветы хаги — осенние цветы лилового цвета; см. п. 1538. “Белой тканью вижу я… разукрашен весь дворец…” — белый цвет, цвет траура.
“В платья белого тканья…”,— т. е. в траурную одежду. Перевязь из жемчугов надевают перед совершением молитвы.
п. 3325 В песне отражено древнее народное поверье, будто душа умершего становится облаком. Это поверье встречается во многих песнях М., оно связано с погребальным обрядом сожжения.
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведены] две песни” (см. п. 3221).
п. 3326 Предполагают, что это плач о принце Такэти, когда тело его находилось в усыпальнице в Киноэ (СН).
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведена] одна песня” (см. п. 3221).
п. 3327 Плач о принце Мину — отец Татибана Мороз — известного поэта, которому приписывается наряду с Якамоти слава составления антологии “Манъёсю”, умер в 1-м г. Вадо (708). К этому году относят и эту песню.
п. 3328 “Рукава одежды шелковой белы…” — зачин (мк) указывает, по-видимому, на траурные одежды.
Бело-серый конь (асагэ но ума) — возможны разные толкования этого выражения: 1) “двухцветный, словно цветы тростника”, 2) “черный с белым конь”, 3) “серый конь” и др.; некоторые толкуют “аома” как “вороная лошадь”, но из комментария к одной из песен М. выясняется, что “аома” — это белая лошадь. В английском переводе (“The Manyoshu, One Thousand Poems”, Tokyo, 1940 г.) “серый конь”, но правильнее “бело-серый” или “белый”, так как макура-котоба “рукава одежд” постоянно сочетается с белым цветом, а в данной танка это имеет особое значение, так как цвет траурной одежды — белый и зачин, таким образом, раскрывает как бы ситуацию, в которой сложена песня.
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведены] две песни” (см. п. 3221).
п. 3329 Плач о муже. Вторая половина песни почти целиком совпадает с п. 3274. Первая половина представляет собой любовную песню, сложенную в разлуке, типа песен-перекличек (ангикоэ-но ута или сомон-но ута). По-видимому, произошла контаминация разных песен, но в данном случае это плач, так как в песне есть упоминание, обычно встречающееся в плачах, о склепе в горах: “есть ворота, что ведут к ложу каменному вглубь”.
После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведена] одна песня” (см. п. 3221).
п. 3330 Плач о жене, одна из лучших песен кн. XIII.
Река Хацусэ течет среди гор Хацусэ — знаменитого места погребения, где в старину находились склепы.
п. 3331 “Вся во флагах голубых…” — флаги погребальной церемонии. Говорится о горе, где похоронен любимый человек, и выражается сожаление, что о нем забыли. Такие мотивы встречаются и в других плачах М., поэтому толкование других комментаторов (ИЦ и др.), что гора здесь—метафора любимой женщины, считаем недостаточно обоснованным.
п. 3332 Плач, сложенный под влиянием буддийских учений о бренности человеческого существования. После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведены] три песни”. По-видимому, все они были сложены по одному поводу (см. п. 3221).
п. 3333–3334 Плач о погибшем в отъезде муже. После песен в тексте следует примечание: “Выше [приведены] две песни” (см. п. 3221).
п. 3335–3343 Плачи о погибших странниках — это особый цикл песен в М. Согласно толкованию известного историка Хани Горо — это были крестьяне, отбывавшие трудовую повинность в разных частях страны и по дороге домой по окончании работ погибшие в пути от голода.
Мы полагаем, что среди них были и так называемые сакимори — пограничные стражи, которых из восточных провинций посылали на Кюсю, где они три года отбывали службу, а затем, возвращаясь домой, гибли от голода в далеком пути, так как путь был опасен и тяжел.
Этот цикл песен и поэма Окура “Диалог бедных” приоткрывают темные стороны жизни того времени, о котором в целом сохранилась память как об эпохе мира и культурного процветания. П. 3336 — вариант песни Хитомаро на тот же сюжет (см. п. 220). Близки как варианты п. 3335 и 3339. П. 3339 также частично повторяет строки из песни Хитомаро (220). Но, судя по заголовкам, они сложены по поводу разных случаев в разных провинциях, все это говорит о неизжитой традиции народных песен. П. 3340 целиком совпадает с п. 3337, а п. 3341 — с п. 222. После песни 3343 в тексте следует примечание: “Выше [приведено] девять песен”. Песни связаны между собой в данном случае общей темой — плачи о погибших странниках (см. п. 3222 в конце).
п. 3344–3345 Плач жены о погибшем муже, одна из лучших песен кн. XIII.
После песен в тексте следует примечание: “Выше [приведены] две песни” (см. п. 3221).
п. 3346 Плач о жене, погибшей в пути.
Тобаномацубара — старинное название местности (местонахождение неизвестно), где погребено тело погибшей жены.
п. 3347 Сходна с песней Хитомаро [215], почти одинаковые концовки. После песни в тексте следует примечание: “Выше [приведены] две песни” (см. п. 3221).
п. 3348 Песня рыбака похожа на парную песню, связанную с песней из кн. VII (1176), где поет жена рыбака, ожидающая мужа. “Летом тянут коноплю здесь…” — в старину в этих окрестностях выращивали коноплю, и, так как коноплю убирают летом, это и стало постоянной и главной характеристикой местности.
Ночь посевов (саё) — обычно суффикс “са” считают в песнях М. лишенным значения. Однако мы полагаем, что здесь “са” — сокр. от “сацуки”, т. е. месяца посевов, месяца “посадки риса”; другими словами, речь идет о мае, так же как в старинных народных песнях, в слове “саотомэ” — “майские девушки” (са — сокр. сацуки; отомэ — девушки).
ОС отмечает “литературность” этой песни. Однако одинаковый зачин песни, а именно совпадение полностью первых трех стихов с песней кн. VII указывает на традиции народной песни. По-видимому, это народная песня, подвергшаяся литературной обработке.
п. 3349 Вариант народной песни (СН).
Толкуется как песня жены лодочника, ожидающей мужа и в тревоге прислушивающейся к шуму голосов возвращающихся в бухту рыбаков. Похожа на песню 1228.
Судя по тому, что три последние строки полностью совпадают с п. 1228, следует рассматривать как варианты народной песни, распеваемой обычно в разных местах с незначительными изменениями.
п. 3350 Считается песней, сложенной деревенской девушкой при виде, красивой одежды чиновника, приехавшего из столицы. В комментариях указывается еще на два варианта данной песни. Некоторые склонны видеть в ней любовную песню. ОС, например, указывает на старинные обычаи, когда с платьем связывалось представление о душе, считалось, что в платье остается частица души его хозяина. Желание надеть чье-либо платье означает желание как бы получить душу этого человека, его любовь. Поэтому в знак любви подносили друг другу платье или обменивались рубашками и т. п. Это было любовным обетом. ОС полагает, что и в данном случае речь идет не о желании надеть платье, а о любви. Полагаем, что первое толкование основано на позднейшем восприятии песни, толкование, исходящее из старинных обычаев, более правильное.
п. 3351 Тоёда приводит в качестве варианта песню 4140:
То не цветы ли белых слив,
Взращенных мною,
В саду на землю опадают ныне
Иль это хлопья снега, что весною
Остались, не успев еще растаять?
Сравнение снега с цветами постоянно встречается в песнях весны и зимы и в классической поэзии Х—XIII вв. Поэтому данная песня представляет особый интерес, ибо показывает, как мотив, в основе которого лежали реальные картины быта (ожидание снега, связанного с определенными хозяйственными интересами древнего японского земледельца, образ полотна,
