Таящийся ужас 3

— Закрой глаза, Эм, — сказал он.

— О нет, я не могу, — промолвила она, очаровательно краснея, хотя теперь уже с явным опозданием.

— Ну давай, Эм.

— Ну хорошо, Ричард, закрываю, — Эмма сомкнула веки и стала с надеждой ждать — в этот момент ей на колени легло что-то мягкое и холодное.

— Можешь открывать, — сказал Ричард.

— Что это, Рич? — спросила она, глядя на аккуратно упакованный сверток. — Но я правда думаю, что не надо было…

— Открой, Эм, — с гордостью произнес он.

Эмма дрожащими пальцами развязала красивую голубую ленту, разорвала бумагу и посмотрела на ногу, большую часть которой Ричард запихнул обратно в носок, предварительно отодрав его от корра.

— Как это мило с твоей стороны, Рич, — машинально проговорила она.

— Это — нога, — с явным предвкушением чего-то произнес он.

— О-го-гооо! Нога! Ну, не надо было…

— И все же…

— Нога, — задумчиво проговорила Эмма. — Кажется, ноги у меня раньше не было.

— Не говори глупостей, Эм. У тебя и сейчас есть две штуки.

— Я знаю, но это же особая какая-то, так ведь?

— Ну конечно. Иначе бы я не стал тебе ее дарить.

Оба сидели и смотрели на ногу, которая, освободившись от упаковки, снова начала пропитывать носок.

— Рич, — спросила Эмма, — а что она делает?

— Эм, она ничего не делает, — ответил Ричард. — Это просто нога.

— А что ты с ней делаешь?

— Хожу на ней, — чуть нетерпеливым тоном произнес Ричард.

Эмма задержала на ноге взгляд.

— Мне бы лично не захотелось этого делать. Она же в туфлю не влезет.

— Можно надевать ее перед огнем, — подсказал Ричард, явно наводя ее на какую-то мысль.

— А ты сам пробовал?

— Или надеть на нее шлепанец. Да ты с ней можешь перепробовать массу обуви. Ведь это уникальная вещь, Эм. Ты сейчас — единственная девушка в Лондоне, у которой три ноги. Подумай только об этом.

— Я и думаю, — чуть с горечью отозвалась Эмма. Она ума не могла приложить, кому продать эту ногу и тем более определить, сколько могут за нее дать. Люди дарили ей разные, но обычно вполне банальные вещи — ювелирные изделия, меха, всякие милые безделушки, и она, не задумываясь, могла в любой момент избавиться от них. «Но нога, и к тому же такая скользкая, — подумала она, — что с ней делать? К мяснику сходить… нет. К таксидермисту… ну, положим, он сделает из нее чучело, а дальше что? И потом, это будет дорого стоить. В больницу… студентам, чтоб изучали… а что, неплохая идея».

— Большое тебе спасибо, Рич, — сказала Эмма, снова заворачивая ногу и слегка озадаченно хмуря брови.

Вернувшись домой, Эмма решила не показывать ногу матери — та могла бы захотеть оставить ее дома наподобие брошки или горжетки из чернобурки, хотя самой Эмме нога не особенно понравилась. Она согласилась с Ричардом насчет того, что это довольно необычный подарок, отражающий особенности его личности, но ей все же не хотелось, чтобы нога валялась где-нибудь в доме и собирала пыль… В конце концов это была всего лишь грязная вонючая нога, и ей хотелось от нее избавиться.

Конечно можно сунуть ее в мусорное ведро или сжечь. Впрочем, сжечь ее было бы трудновато — дом, в котором жила Эмма, был подключен к системе центрального отопления, однако в отношении мусорного бака таких препятствий не существовало. А потом она вполне могла бы сказать, что попросту должна была выбросить ее в бак — ведь сам-то Ричард держал ее в баке для чая. Но Эмма решила поступить иначе. На работе ей приходилось основательно вкалывать, чтобы зарабатывать на жизнь, как, впрочем, и остальным, хотя ее личный способ заключался в том, чтобы получать плату за что угодно.

Итак, у нее оказалась одна левая нога в сером носке, и ее надо было продать. Кто-нибудь где-нибудь обязательно захотел бы купить ее — в этом у Эммы сомнений не было.

— Сколько дадите за это? — спросила она мистера Блэкберна, вываливая ногу на прилавок! Послышался отвратительный шлепающий звук, но мужчина, похоже, не обратил на него внимания.

— За что? — спросил он.

— Вот за это, — проговорила девушка, тыча пальцем в ногу.

— Носок неплохой, — заметил тот. — И много у вас таких?

— Только один.

— Одна пара? Вы что, дурить меня вздумали? Да если мне придет в голову идея заниматься покупкой носков по одной паре, то я скоро в трубу вылечу.

— У меня их не пара, а всего один.

— Один носок, — пробормотал он, недоверчиво крутя головой.

— Не носок один, а одна…

Все было бесполезно. Мистер Блэкберн ушел в свою маленькую заднюю каморку, где снова принялся за подсчет излишков армейских бронежилетов. Опечаленная Эмма взяла ногу и вышла из магазина.

Но ведь кому-то где-то должна понадобиться одна левая нога!

Ей не хотелось заходить в больницу через главный вход, и она предпочла боковой, где нос к носу столкнулась с молодым — ну просто милашка! — парнем, толкавшим какую-то плетеную корзину.

— Извините, не подскажете, куда мне пройти? — спросила Эмма.

— С удовольствием, — бойко отозвался парень.

Они пошли выпить по чашке кофе — это было маленькое заведение, расположенное неподалеку. Эмма тоже знала это место, но не подала виду. Всю дорогу она пыталась подвести разговор к ноге, которая лежала у нее в хозяйственной сумке и отчаянно подтекала.

— Рекс, — проговорила она — молодого человека звали Рекс. — Вы у себя в больнице не покупаете, ну, знаете… части людей?

— Вы что имеете в виду? — осторожно спросил он.

— Ну, представляете, у одного человека есть кусочек другого человека, и ему хотелось бы его продать… Они бы не согласились купить?

— Это как посмотреть, — заметил Рекс.

— А левую ногу? — с надеждой спросила Эмма.

— Вот насчет этого не знаю. Вообще-то ноги не моя специальность. Вот тело — это как раз по мне, — с некоторым вожделением в голосе проговорил он, но Эмма, к счастью, этого не заметила: ее внимание было сосредоточено на лежавшей в сумке ноге, которая начала подпитывать сверток с маслом.

— А мне вы ничего такого не могли бы подыскать? — спросила она.

— Знаете, давайте пройдем ко мне, там и поговорим.

Одним-словом, они опять вернулись к Рексу на работу, и значительно позже он действительно нашел, или, точнее говоря, это бедняжка Эмма подумала, что он что-то искал. Однако та небольшая серая книжица, в которую он тыкал пальцем, называлась «Галльские войны Цезаря. Часть III».

— И что там пишут, Рекси? — спросила она, подтягивая колготки. Эти колготки вечно морщились на талии, а все потому, что у нее были короткие ноги и толстый зад, который она сама называла «несчастьем». Еще ни разу Эмме не удавалось купить себе колготки, которые были бы ей впору.

— Так ты действительно хочешь продать свои ноги? — спросил Рекси (теперь он был уже Рекси, а не Рекс), который на самом деле оказался обычным привратником и поэтому ему было трудновато ухватить суть проблемы.

— Не ноги, — сказала она, — а ногу.

— Ха-ха!