Неужели он пришел поговорить о книжке? Зачем он пытается вести себя так, будто никакого убийства в замке не было? И ведь убили не какого-нибудь слугу и даже не караульного. Убили одного из претендентов на титул королевского защитника.
— Скучноватая книга, — сказала Селена. — Подтекст, иносказания. Каждую фразу по несколько раз перечитывать нужно, пока смысл уловишь.
Капитан молчал.
— Ты же пришел по другому поводу, — не выдержала Селена.
— У меня сегодня был длинный и трудный день.
Селена растирала колено, ушибленное в зале.
— Это было связано с… ты знаешь, с чем?
— Не угадала. Принц потащил меня на заседание совета, и мне пришлось три часа там сидеть, — сказал Шаол.
Нет, он явно что-то недоговаривал.
— А я думала, вы с принцем — друзья.
— Мы друзья. Но когда принц зовет на нудное заседание, отказаться я не могу.
— И давно вы дружите?
Шаол ответил не сразу. Селена поняла: он решает, о чем ей можно говорить, а о чем нужно помолчать, чтобы она не нанесла удар его же оружием.
Молчание затянулось. Селене захотелось растормошить капитана какой-нибудь колкостью.
— Мы знакомы с детства, — вновь заговорил он. — Мы с Дорином были единственными сверстниками… по крайней мере, среди знати. Вот так и сдружились. Вместе учились, вместе играли, вместе упражнялись. Но когда мне исполнилось тринадцать, отец решил вернуться в Аньель, и наша семья покинула Рафтхол.
— Так ты из города на Серебряном озере?
Тогда, по пути в Рафтхол, она угадала верно: Шаол происходил из знатного рода. Скорее всего, его семья правила Аньелем и окрестностями. Жителей этого города называли прирожденными воинами. Десятки лет аньельцы служили живым барьером, оберегающим королевство от орд дикарей с гор. За сходство горных пиков с белыми клыками их так и назвали — Белоклычьи горы. Наверное, жители Аньеля только радовались, когда десять лет назад адарланский король решил усмирить белоклычников. Те бились до последнего и крайне редко попадали в адарланское рабство. Селене доводилось слышать легенды о непокорных белоклычниках. Не желая подчиниться адарланскому королю, они убивали своих жен и детей, а затем сами бросались в пропасть.
Селена представила, каково жить в близком соседстве с сотнями верзил вроде Кэйна, и внутренне содрогнулась.
— Отец и меня готовил к карьере советника, — продолжил Шаол. — Он мне твердил, что наступают новые времена, что с угрозой белоклычников покончено и быть советником теперь куда почетнее и выгоднее, чем военным.
Золотисто-карие глаза капитана смотрели сквозь нее, в прошлое.
— Но я скучал по Рафтхолу.
— И убежал сюда? — изумилась Селена.
Ее удивляла непривычная откровенность Шаола. Помнится, по пути сюда он напрочь отказывался говорить о своей жизни. Может, теперь стал больше ей доверять?
— Убежал? Нет, — усмехнулся Шаол. — Бегство ничего бы не решило. Дорин уговорил тогдашнего капитана королевских гвардейцев взять меня в обучение. Брулло вызвался помогать. Но мой отец отказывался. Старшему сыну всегда труднее. Я ведь должен был унаследовать титул правителя Аньеля. У меня был единственный выход: я позвал стряпчего и в его присутствии отказался от титула в пользу младшего брата. На следующий же день я уехал в Рафтхол. Отец даже не пожелал со мной проститься.
Похоже, капитан сказал ей все, что позволил себе сказать. Итак, у него есть младший брат. Есть несговорчивый отец. А про мать — ни слова. Может, умерла?
— А что ты про себя расскажешь? — вдруг спросил Шаол.
— Я думала, тебя вообще не интересует моя жизнь, — сказала Селена.
Капитан слегка улыбнулся. Он смотрел не на Селену, а на небо, где синие и голубые краски сменялись оранжевыми.
— Почему же, интересует. И больше всего мне интересно, как твои родители решились отдать тебя обучаться ремеслу ассасина. Или они гордились славой дочери?
— Мои родители мертвы. Их не стало, когда мне было восемь.
— Так значит, ты…
У Селены заколотилось сердце.
— Я родилась в Террасене, потом стала ассасином, потом оказалась в Эндовьере, а теперь нахожусь здесь. Как видишь, ничего интересного.
Селена думала, что на этом расспросы кончатся, но Шаол, помолчав минут пять, вдруг спросил:
— Откуда у тебя шрам на правой руке? Он у тебя давнишний, не из Эндовьера.
Конечно не из Эндовьера. Там ее наградили другими шрамами.
— В свои двенадцать я была еще упрямее, чем сейчас. Аробинн Хэмел — так звали моего наставника — все время твердил нам: левая рука у ассасина должна уметь то же, что и правая. В частности, владеть мечом. Поначалу он просто привязал мне правую руку к телу, заставив все делать только левой. Мне это не понравилось, и я перерезала веревку. Он завязал вторично, пригрозив, что если опять развяжу, будет хуже. Я не поверила. Тогда Аробинн сказал: «Выбирай: или ты сама сломаешь себе правую руку, или я». В тот же вечер я приложила руку к дверному косяку и что есть силы рванула дверь на себя.
Селена поморщилась. Ей и сейчас было жутко вспоминать о вынужденном членовредительстве.
— Я сломала две кости. Рука срослась только через несколько месяцев. Мне не оставалось иного, как все делать левой рукой. В том числе и упражняться с мечом. — Селена криво усмехнулась. — Надеюсь, у Брулло были другие методы обучения.
— Рук насильно он не ломал, а в остальном… Сама видела, что снисхождения от него не добьешься.
Шаол встал со стула.
— Завтра — первое испытание. Ты готова?
— Конечно, — соврала Селена.
Капитан постоял еще пару минут, глядя на нее.
— Завтра утром я приду, — сказал он и вышел.
Селена раздумывала об услышанном. Она и не предполагала, как много похожего в ее жизни и жизни капитана Эстфола. И как много совершенно непохожего.
Она вышла на балкон и встала, обхватив себя руками. Солнце садилось. Ветер становился все холоднее. Он трепал складки ее платья, студил спину и наконец заставил уйти с балкона.
ГЛАВА 15
Уверенность Селены была напускной. На самом деле ее пугала неизвестность предстоящего испытания. После пятидневных упражнений, после того, как в ее руках побывали все виды оружия, после утомительных упражнений в зале, в саду и комнатах в ее теле не осталось ни одной мышцы, которая бы не болела. Этого она тоже старалась не показывать, хотя попробуй скрыть пульсирующую боль в руках и ногах!
Когда утром Селена вместе с Шаолом пришла в знакомый зал, ее встретили недоумевающие лица претендентов. Зал был перегорожен громадным черным занавесом. Оставалось лишь гадать, что за ним скрывалось. Не так уж важно, что именно. Важно другое: сегодня здесь решится чья-то судьба, и для кого-то первое испытание станет последним.
Претенденты жались к стенам и своим наставникам. Говорили шепотом, но больше молчали. Селена
