временем, как пожелает.
— Ты сначала ответь на мой вопрос, — сказал Шаол.
— На какой еще вопрос?
Селена уселась напротив капитана и наполнила тарелку кашей. Каша была вполне съедобной, однако требовала ощутимой добавки сахара и горячих сливок.
— Ты пойдешь в храм?
— Почему это мне разрешают пойти в храм, а на праздник не зовут? — спросила Селена, зачерпывая полную ложку каши.
— Право молиться сохраняется за всеми.
— А право ходить на праздники?
— Праздник, — усмехнулся капитан. — Сплошное обжорство, пьянство и распутство. Каждый год — одно и то же.
— Понятно. Королевская власть заботится о моей нравственности, — подытожила Селена.
Ну сколько ложек сахара нужно всыпать в эту кашу, пока она станет сладкой?
— Так ты пойдешь в храм? Если пойдешь, тогда ешь быстрее.
— Не пойду, — с полным ртом ответила Селена.
— Странно. При твоей-то суеверности — и рассердить богов, не пойдя на службу. Мне казалось, ассасины должны особо чтить день мертвых.
Селена выпучила глаза и надула щеки, изображая из себя слабоумную. При этом она не забывала жевать.
— У меня свои отношения с богами. Может, я успею задобрить их парочкой жертв.
Шаол встал, привычно взявшись за эфес меча.
— Постарайся обойтись без глупостей. Да, и вот еще что: ты особо не наряжайся. Брулло мне сказал, что дневных занятий он не отменял. Завтра у вас испытание.
— Опять? Прошлое было всего три дня назад, — простонала Селена.
В прошлый раз они метали копье на скаку, и ее содранные пальцы еще не зажили.
Капитан ушел, не сказав больше ни слова. В покоях Селены стало тихо. Только в ее ушах все еще раздавались глухие удары эндовьерской плетки.
Радуясь долгожданному концу службы, Дорин Хавильяр спешно покинул храм и отправился бродить по замку. Религия никогда не вдохновляла его. После нескольких часов сидения на жесткой скамье и бормотания нескончаемых молитв ему отчаянно хотелось подышать свежим воздухом и побыть одному.
У принца заныл левый висок. Стиснув зубы, Дорин стал на ходу растирать больное место. На пути ему попалась стайка придворных дам. Увидев принца, они спешно присели в реверансе, а затем так же спешно, с глупым хихиканьем, закрылись веерами. Дорин прошел мимо, ограничившись сдержанным кивком. Даже на таких службах королева не забывала показывать сыну потенциальных невест, шепотом предлагая обратить на них внимание. Дорину стоило немалых сил не взорваться и не уйти со службы раньше времени.
Решив обогнуть живую изгородь, он свернул влево и едва не столкнулся с женщиной в голубовато- зеленом бархатном платье. Такого цвета бывает вода в горных озерах. Наверное, у портных этот оттенок как-то называется, но Дорин подобных тонкостей не знал. Бархат, конечно, красивый, с переливами, напоминающими драгоценный камень, а вот фасон… был в моде лет сто назад.
С платья взгляд принца переместился на лицо женщины.
— Здравствуйте, госпожа Лилиана, — с учтивой улыбкой поздоровался принц, добавив к улыбке легкий поклон. — Рад видеть и вас, принцесса Нехемия. Ну а с капитаном мы сегодня уже встречались.
Он почему-то не мог оторвать глаз от платья Селены. Струящиеся волны бархата теперь были похожи на воды реки.
— Какой у вас праздничный наряд, — осторожно сказал принц.
Селена опустила глаза.
— Когда госпожа Лилиана одевалась, ее служанки были в храме, — пояснил капитан. — Ей пришлось надеть то, что подвернулось под руку.
Это было похоже на правду. Нынешние модные платья имели корсаж, зашнуровать который без посторонней помощи не удавалось ни одной женщине. Селена наверняка запуталась бы не только со шнуровкой, но и с многочисленными потайными застежками и крючками.
— Ваше высочество, прошу меня великодушно извинить, — покраснев и едва сдерживая гнев, ответила Селена. — Мне искренне жаль, что мой наряд не отвечает вашему вкусу.
— Нет, что вы, — пробормотал Дорин, глядя на ее ноги.
Селена была в ярко-красных туфлях. Их цвет напоминал цвет лопнувших ягод на кустах, когда их тронет морозом.
— Вы замечательно выглядите. Просто ваше платье… оно немного не из нашей эпохи.
Селена выразительно посмотрела на него.
«На тебя не угодишь!» — говорил ее взгляд.
Смущенный принц повернулся к Нехемии.
— Как поживаете, принцесса? — спросил он, стараясь тщательно выговаривать эйлуэйские слова.
Чувствовалось, корявое произношение режет ей слух, но правила приличия заставляли Нехемию одобрительно кивать.
— Хорошо поживаю, ваше высочество, — ответила она на таком же ломаном адарланском.
Только сейчас Дорин заметил в тени живой изгороди двух телохранителей Нехемии. Как всегда, внимательно наблюдающих и готовых к любым неожиданностям. У принца застучало в висках.
Уже которую неделю герцог Перангон пытался убедить советников в необходимости послать в Эйлуэ дополнительные войска. Это, по мнению герцога, позволит навсегда покончить с мятежниками и отобьет у эйлуэйцев всякое желание бунтовать. Не далее как вчера Перангон выступил с новым предложением: помимо отправки адарланских легионов, недвусмысленно заявить, что Нехемия находится в Рафтхоле на положении заложницы. Это — доказывал Перангон — охладит пыл мятежников и заставит их сдаться. Дорин еще мог понять, когда адарланцы брали заложников в пределах Эйлуэ. Но сделать заложницей наследную принцессу? Он несколько часов подряд призывал королевский совет не совершать такой ошибки, чреватой появлением в Эйлуэ лишь новых мятежников. Увы, доводы принца убедили совсем немногих. Большинству советников замысел Перангона представлялся смелым и своевременным. Все, что удалось Дорину, — это убедить королевский совет не принимать окончательного решения до возвращения короля. За оставшиеся недели принц надеялся перетянуть на свою сторону часть сторонников герцога.
Дорин испытывал неловкость и старался не смотреть Нехемии в глаза. Будь он кем угодно, только не наследным принцем, он бы обязательно ее предостерег. Но если Нехемия уедет раньше установленного срока, герцог сразу поймет, кто ее предупредил, и обо всем доложит королю. Отношения с отцом и так были отвратительными; не хватало только, чтобы на принца легло клеймо сочувствующего мятежникам.
— Вы будете на вечернем празднестве? — спросил он принцессу, стараясь придать лицу учтиво- безучастное выражение.
— А вы, Лилиана? — в свою очередь спросила Нехемия.
Улыбка Селены не предвещала ничего хорошего; во всяком случае, для Дорина.
— К сожалению, этот вечер занят у меня другими делами. Так ведь, ваше высочество?
В каждом ее слове сквозило раздражение.
Шаол вежливо кашлянул и с подчеркнутым интересом стал разглядывать ягоды на колючих кустах. Дорин остался без поддержки.
— Самое ужасное, когда хочется быть в двух местах сразу, — заученным тоном придворного начал принц. — Но дела госпожи Лилианы требуют ее присутствия. Мне тоже очень жаль, однако я уважаю ее выбор.
Если бы взгляд Селены мог превратиться в кинжал, валяться бы сейчас Дорину с перерезанным горлом. Однако принц не уступал. Ну не мог, не мог он привести ее на праздник, где будет столько
