Укрепление это отчасти было создано самой природой, ибо возвышался Старый город на нескольких высоких холмах, по неестественному капризу Божества возвышавшихся прямо над водами Великого Кобурна, между тем как остальные берега на десятки километров вокруг выстилали пологие косогоры и пляжи.
Эти холмы, в далекие, кажущиеся сейчас доисторическими, времена легендарный основатель Бургоса, король Евгений, прозванный за свою не подтвержденную письменными источниками легендарность попросту Древним, использовал для строительства ныне знаменитой на весь мир столицы.
Пользуясь высотой обрывов и холмов, здесь возвели внушительный каменный вал-стену, стену-обрыв, высотой от тридцати до сорока метров. На этой стене, так же как и на внешней круговой, через определенные промежутки располагались башни, которые в отличие от башен внешней стены игрушечными нисколько не казались.
Покоясь на чудовищных фундаментах, сложены они были не из кирпича, а из титанических каменных блоков, неизвестно каким образом положенных один на другой. По легендам основателю Бургоса вспомоществовало при возведении этих стен само Божество. Однако если бы демиург Корпорации Гордиан Рэкс мог порыться в электронных архивах местной церкви или если бы у него имелась возможность спросить об этом экстремальном строительном чуде у самого Господа Хепри, то дело вскрылось бы довольно легко. Ибо Евгений Древний был здесь совершенно ни при чем, и соорудил он на этих холмах свыше пяти тысяч лет назад всего-то жалкую деревянную стену. Наблюдаемый же ныне шедевр крепостных укреплений, достойный титанов и какого-нибудь сумасшедшего Вобана, возвел всего тысячу лет назад сам ныне обожествленный Двенадцатый пророк Хепри с применением высотных кранов и гравитационных транспортеров.
Именно здесь, за стенами Старого города располагались наиболее важные и известные сооружения Бургоса – Центральный Собор, Ратуша, особняки и отели лордов-шательенов, богатейшего купечества и церковных иерархов, самые дорогие магазины и ресторации, самые лучшие публичные дома. К слову сказать, именно здесь стояли и мрачный, известный всем Пашкот-палас, так называемый «старый» Ново- Апостольский дворец Господа Хепри и резиденция кардинала Амира.
В центре же города, прямо на берегу Великого Кобурна, перед мостом Душ, возвышался над стремительными водами гордый и не менее стремительно вонзавшийся в небеса Замок Сгорающего Дракона, королевская цитадель, издавна служившая постоянной зимней резиденцией правителей континента.
Сначала, разумеется, она была резиденцией доисторических королей Артоша (да, да в те времена Бургос был столицей одного только лишь Артоша, а вовсе не всей планеты), затем – Апостола Хепри Святого, увековечившего величие Эшвена в созданной им всемирной империи, а затем переехавшего в Пашкот-палас. И, наконец, последние пятьсот лет – резиденцией Его Величества короля Бориноса Вечного – первого абсолютного властителя планеты после отказа обожествленного Хепри от светской власти.
Замок являлся не кирпичным или блочным, а монолитным строением из цельного бетона и также, разумеется, являлся творением Двенадцатого пророка и неизвестных этому миру технологий.
Таким образом, Бавен в процессе подготовки своих сил к обороне от приближающихся полчищ сервов имел три доставшиеся ему в наследство от архитекторов города укрепленные линии обороны – сравнительно слабую
Впрочем, при определенных обстоятельствах Бавен мог использовать и еще один архитектурный элемент, бывший к тому времени возведенным в непосредственных окрестностях города. Дело в том, что Его Величество король Боринос, видя, как разрастается город, либо проявил некоторую толику прозорливости, либо просто был знаком с жестокими урбанистическими законами роста крупных городов в будущем, а потому велел заложить в непосредственной близости от города огромный городской парк, дабы в последующие века город, разрастаясь, имел внутри себя зеленую зону для прогулок и отдыха горожан.
Ныне этот парк размещался за стенами столицы, однако в будущем должен был стать зеленым центром, «легкими» города. В этой зеленой зоне запрещалось строительство домов, земля здесь находилась в собственности короля и продавать ее, сдавать в аренду или еще каким-то образом использовать кроме как для приватных прогулок, дуэлей и пикников не допускалось под страхом жестких наказаний. Парк так и получил название «дуэльного», «любовного» или «прогулочного» – это кому как нравится, ибо ни для чего более, как для уединенных встреч с той, другой или третьей из указанных целей он не годился.
Бавену больше нравилось название «дуэльный», тем более что оно более соответствовало предстоящему противостоянию двух армий.
«Дуэльный» парк окружала совсем уж невысокая стена, сложенная из глиняных кирпичей и приколоченных к ним деревянных щитов-решеток, увитых плющом и разнообразной растительностью. Как серьезное укрепление воспринимать ее было, конечно, нельзя – не только легкая полукулеврина, но и даже мушкет прошивали такую стену навылет. Между тем Бавен, осмотрев в первые же часы своего пребывания в столице и парковое укрепление, и сам парк, пришел в восторг.
Дело в том, что город Бургос был очень велик, а периметр, который надлежало охранять, весьма растянут и войск, чтобы должным образом организовать оборону по всей протяженности, явно не хватало. В этом смысле парк являлся настоящим подарком судьбы для Бавена. Деревья сильно разрослись за триста лет правления Бориноса, стали весьма внушительны. Они отличались как высотой и толщиной, так и частотой произрастания. Поэтому ни развернуть здесь надлежащим образом артиллерию, ни произвести кавалерийскую атаку, ни построить пехотные колонны было невозможно.
В то же время расстояние от края парка до городских стен оставалось вполне достаточным и полностью простреливалось с городских укреплений как орудиями, так и мушкетами. Таким образом, использовать парк, чтобы незаметно под прикрытием деревьев подобраться к городу, враг не мог.
Для Бавена это значило одно: поставить вдоль стены напротив парка небольшой отряд горожан с мушкетами – и дело в шляпе. Ни строиться для штурма на коротком простреливаемом участке, ни делать подкопы через корни вековых деревьев Трэйт не сможет. А если и сможет – это потребует от него слишком больших усилий. Кроме того, самим своим существованием парк как бы разрывал всю линию осады, поскольку для осаждающего нормально контролировать плотно засаженный деревьями и напоминающий скорее лес, чем регулярный парк, столь протяженный участок было сложно. Это значило, что Бавен сможет посылать через этот «лес» вестовых для передачи сообщений, а возможно, вообще организовать подвоз продовольствия и боеприпасов, если другие королевские войска поспешат к нему на помощь. В общем – все выглядело не так уж плохо.
За три дня Бавен вывел из города всех женщин и детей, кроме тех, кто пожелал остаться добровольно. Таких, впрочем, нашлось немало. Да, шательены из города выехали почти все, однако вот прочий свободный люд – владельцы ремесленных мастерских и мануфактур, купечество в полном составе, аптекари и рестораторы, брадобреи и бакалейщики, держатели лавок и речных барж остались почти все. Что, в общем, и не удивительно – куда же убежишь от своего добра?
Бавен набрал с окрестных поместий и армейских магазинов продуктов, пуль и снарядов (воды ему не требовалось запасать – рядом протекала огромная река), организовал горожан в отряды ополченцев и разместил их на стенах. Сервов города после завершения работ по строительству дополнительных укреплений он согнал в огромные колонны, сомкнул ошейники в длинные незримые цепи, так чтобы один не мог отойти от другого (благо «хомуты» давали такую возможность), и отправил в сопровождении незначительного конвоя габеларов на юг, в Харторикс, то есть ближе к королю и от греха подальше. В городе остались только особо преданные рабы, которым их господа поручили присмотр за домами, и небольшой контингент ремонтных бригад, чтобы выполнять черную работу во время осады.
После этого, еще раз проверив, все ли сделано и все ли сделано ли хорошо, Бавен велел солдатам как следует выспаться перед осадой и приготовился ждать своего неожиданно грозного противника.
Впрочем, Мишан Трэйт не оправдал страхов королевского маршала – сервы двигались вперед слишком медленно, и сюрпризов Бавен не ждал.
По всем расчетам большей частью пехотная и не привыкшая к стремительным переходам Армия Свободы должна была подойти к столице еще примерно через пару дней, не раньше. Конные дозоры, высланные Бавеном на север и постоянно кружившие перед носом марширующих рабских колонн, присылали ему донесения о продвижении повстанцев по два раза на дню. Так что Бавен спокойно ждал
