членов Совета виликов, так же как и самих советников, пришлось подсократить.
Боссонские, а также некоторые артошские вилики, успевшие к этому моменту войти в Совет, вежливо, но без излишних церемоний выселялись из казенных кабинетов, из недавно оформленных государственных квартир, из лучших казарменных комнат и направлялись в свои поместья, что называется, «по домам».
Их места занимали штабные офицеры, а также впервые сформированные по совету Гордиана отделения и управления Ставки – разведка, кадры, собственная безопасность, административно-хозяйственная служба, управление военных имуществ, финансовый и даже аналитический отдел.
И все же уехали не все вилики. Когда Гордиан, а также подтянувшиеся к зданию одновременно с ним Бранд, Крисс и Сардан вошли в кабинет Трэйта, в кресле напротив новоиспеченного Верховного маршала и диктатора сидели двое – Циллий Абант и, разумеется, Каро Сабин.
Бывший председатель Совета, вилик таргетских усадеб, Циллий Абант, при своем росте, худобе и выпученных глазах, выглядел как высушенная, обиженная отловом вобла и в основном молчал. Однако Сабин, чья огромная туша залила своими складками все кресло, говорил не переставая, порой переходя на высокие ноты, и активно жестикулировал руками. Разговор шел горячий.
– Вы просто невозможны, Мишан! – всплескивал руками Сабин. – Управлять Республикой без Совета?! Да как вам в голову такое пришло?
– Не мне, сударь, – спокойно возразил маршал, – это пришло в голову солдатам армии, которых, кстати, вы сами пригласили на уитанагемот.
– На Ассамблею, сударь!
– А есть разница? Думаю, никакой. Признаться, я и сам не ожидал, что так выйдет. А потому, для вашего вящего успокоения, заявляю, что государственная власть мной принята только на время войны. По ее окончании я, безусловно, сложу с себя все диктаторские полномочия, и дальнейшее государственное устройство определит Учредительное Собрание всех марок Эшвена. Хотите – называйте это новой Ассамблеей. Вы удовлетворены?
Сабин вспыхнул.
– Ни в коей степени! Я требую признать, что ваше избрание на Ассамблее было просто формальностью. Вы – командующий армией, и это не подлежит сомнению. Но вы должны сохранить Совет виликов и все его старые полномочия. Я и все члены совета настаиваем на этом! В противном случае…
Тут Трэйт не выдержал и посмотрел на Сабина в упор. Лицо его было спокойным, глаза внимательными, но в их глубине Гор уже заметил маленькие сверкающие молнии ярости, готовые вырваться наружу.
– И что же в противном случае? – холодно поинтересовался маршал.
Сабин открыл рот, чтобы что-то сказать, застыл на мгновение, потом сомкнул губы и опустил глаза. Действительно, крыть ему было нечем. Не заговором же угрожать? От унижения Сабин покраснел еще больше, его полное лицо стало почти пунцовым.
– Ну что же, сударь, – сказал Трэйт, – на сей печальной ноте, я полагаю, мы закончим беседу, ибо у меня и моих офицеров еще много дел. Вы свободны.
Сабин резко встал, откинул стул в сторону и выбежал из комнаты, колыхая складками тела. Циллий поднялся медленнее, с достоинством старого управленца. Несколько секунд он смотрел на Трэйта печальными подслеповатыми глазами, затем сказал:
– Мишан, Мишан… Я помню вас совсем еще ребенком. Когда вы в первый раз вышли на арену Лавзейской школы обычным кадетом. Зачем вы так с нами? Разве мы враги?
Мишан также поднялся с кресла. Было видно, что ему неловко выслушивать упреки старого друга и наставника.
– Мы не враги, Циллий, – вздохнул он, – но идет война. Я не могу вести бойцов на смерть, постоянно оглядываясь на Совет виликов. Поймите меня правильно, я уважаю членов Совета и всегда прислушивался к их мнению, но в последнюю кампанию мнение гражданских руководителей только мешало армии. Я никогда бы не посмел выступить против Совета виликов, нарушив свою клятву верности. Но раз уж армия сама постановила, что именно я решаю, быть Совету или не быть, то вот мое мнение: Совет виликов не нужен. По крайней мере, на время войны.
Циллий кивнул:
– Я прекрасно понимаю вас, Мишан, однако должен заметить, что каждый из членов Совета – это яростный борец, не менее ваших офицеров мечтающий о свободе для сервов. Каждый из них мог бы внести свой вклад в общую борьбу, если не на посту советника, то в любом другом месте. Было бы неразумно отталкивать этих людей от дела восстания вообще. Дайте нам хоть что-то.
– Что именно? – спросил Трэйт.
– Посты в армии, губернаторство над марками, магистратуры в городах. Каждый вилик – это опытный администратор, мы не будем лишними, поверьте.
Трэйт вышел из-за стола и прошелся по комнате.
– Вы просите о ком-то конкретно?
– О многих. Но прежде всего о Каро Сабине и Дэне Критии, Мишан. О ваших лавзейских товарищах. Критий – полковник гадгедларов, гвардии Свободы, командующий внутренним корпусом, созданным нами для борьбы с контрреволюцией. Пусть он останется его командиром.
Маршал помолчал, недовольно покрутил ус.
– Хорошо, – сказал он наконец, – пусть останется. Я не стану его смещать, пока нет серьезных нарушений. А что с Сабином?
Циллий пожал плечами.
– Бургос, столица Эшвена, – сказал он. – Я думаю, для этого города нет более достойной кандидатуры на пост префекта, чем наш друг Каро.
– Сомневаюсь, – пробурчал себе под нос Трэйт, но тут же развернулся и сказал: – Однако, если это ваша личная просьба, то она будет удовлетворена.
– О, да. Это личная просьба, Мишан.
– Пусть будет так, сударь. С завтрашнего утра Сабин назначается префектом Бургоса и префектуры Бургоса и Литавра. Что-то еще?..
Когда Циллий вышел, Трэйт коротким жестом пригласил стоящих на входе офицеров присаживаться.
Они расселись вокруг его стола полукругом, в роскошных обтянутых шелком креслах. Все несколько пораженные теми уступками, которые новоиспеченный маршал только что сделал для партии виликов. Почти полностью должности префектов и губернаторов провинций были занятыми бывшими советниками и приближенными к ним людьми. Согревало только то, что собственно в армии единственным командиром «от виликов» остался Критий. На всех остальных должностях находились не вилики и провилики, а рядовые сервы, выдвинувшиеся в ходе войны.
Как всегда, паузу неопределенности в лоб и с ходу нарушил Бранд.
– Меня, конечно, никто не спрашивает, сэр, – сказал он, смущаясь, – однако, по-моему, зря мы с ними цацкаемся. Надо бы за шкварник – и вон из города! А то, значит, Сабин теперь станет столичным префектом, а этот его прихвостень Критий по-прежнему останется заправлять целым полком! Зря, зря: чую я, намучаемся еще и с тем, и с другим.
Трэйт поморщился:
– Знаешь, Бранд, дружище, я вот не пойму одного – вы выбрали меня командующим или проституткой? C каких пор я должен отчитываться перед своими офицерами?
Бранд заткнулся и опустил глаза, но Трэйт не собирался устраивать выволочку. Он хлопнул великана по плечу и примирительным тоном продолжил:
– Что касается свежих назначений, то тут я могу сказать одно. Что бы ни решила армия в Бургосе, вилики пользуются большим влиянием во многих провинциях. Если вы заметили, большая часть вчерашних депутатов Ассамблеи была представлена именно управляющими поместий, а не кем-то другим. Так что прямая ссора со вчерашней властью чревата расколом. Это один момент. А другой таков: Циллий прав, не все вилики такие говорливые политиканы, как Сабин. Многие из них преданы нашему общему делу и могут быть реально полезны. К тому же все они – профессиональные управляющие, хозяйственники, администраторы, бизнесмены. Именно они нужны сейчас нам на местах. По крайней мере, на гражданских должностях.
