Харлей перебрал клавиши толстыми пальцами-сардельками, хмыкнул, пожал плечами.
– Снова проблема. – Он изумленно моргнул, когда буквы внезапно исчезли. – Пропало. Наверно, Грейс из дома перебросила. Знаешь что?
– У тебя член не встал.
– Всю ночь об этом думал, не спал, задница? Слушай сюда. Я поутру на сайт заходил. Почти шестьсот посещений, больше пятисот предварительных заказов на диск. Кое-кто заказывает по две-три штуки. Мы будем чудовищно, безобразно богатыми.
Через час за своими компьютерами сидели Энни и Грейс, колдуя на языке программирования, который машина со временем переведет в сценарий двенадцатого убийства. Харлей загружал лазерный диск в гудевший системный блок, Родраннер бегал вокруг него, щелкая цифровой фотокамерой.
– Черт возьми, что ты делаешь с моим аппаратом?
– Смотрю, как ты складываешься из пикселей. Сразу сделаем снимки, начну их вводить.
Харлей покачал головой:
– Не собираюсь изображать мертвеца.
– Ничего не поделаешь. Я уж тремя прикинулся, а на этот раз он должен быть мужчиной.
В подземном гараже зарокотал лифт. Грейс подняла глаза:
– Попроси Митча.
– Правильно, – фыркнула Энни. – Только сначала придется вколоть ему добрую дозу наркотиков. Что за чертова музыка?
Грейс прислушалась, скорчила гримасу:
– «Зет-Зет Топ». Харлей, выключи.
– Идиотки. «Зет-Зет Топ» была самой раскрученной группой восьмидесятых годов. – Он съежился под грозным взглядом Грейс. – Ладно, ладно, только никакой больше классики. Я под нее засыпаю.
Харлей запустил инструментальный джаз, вернулся в свое кресло, крутнулся, закинув ноги в тяжелых ботинках на чистый стол Родраннера.
– Знаете, что я сделаю на свою долю бабок?
– Сбрось копыта с моего стола.
– Куплю домишко на Каймановых островах. Или на Багамах. Соломенная крыша, чудный кусок пляжа, большой гамак под пальмой, цыпочки в плавках с огромными сиськами… Ребята, приезжайте в гости в любое время, когда пожелаете. Mi casa, su casa.[14]
Грейс закатила глаза:
– Не могу дождаться.
– Харлей, если не снимешь ноги с моего стола…
Он зубасто оскалился на Родраннера и спустил ноги на пол.
– А ты, Грейс? На что потратишься?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Может, устрою подземный бункер где-нибудь в горах Айдахо, начну запасаться оружием, соберу местных петушков в плавках с огромными…
Они хором расхохотались, лифт остановился, вошел Митч, крепко стиснув в правом кулаке газету.
Грейс махнула ему рукой:
– Ну-ка, улыбнись в камеру. Будешь покойником номер двенадцать… Господи, что с тобой?
Все оглянулись, смущенно затихли. Вид у Митча был нехороший. На лице решительно нездоровый серый налет, вместо костюма рубашка-поло и хлопчатобумажные брюки, волосы не причесаны. Для него все равно что выйти на улицу голым.
Он бросил на стол Грейс газету:
– Кто-нибудь видел?
– С девяносто второго года газет не читаю, – заявил Харлей. – Чего там?
– Смотрите. – Митч ткнул пальцем в статью и шагнул в сторону.
Остальные сгрудились у стола Грейс, заглядывая ей через плечо.
Она начала читать вслух:
– «Сегодня рано утром обнаружен труп молодой женщины…» – и умолкла на полуслове.
– Ох, боже, – прошептала Энни.
Минуту партнеры молча читали, застыв каждый на своем месте. Харлей первым поднял голову:
– Господи Иисусе Христе.
Он шагнул к своему столу, очень медленно сел. Энни с Родраннером сделали то же самое. Все уселись, глядя на свои руки, в мониторы, куда угодно, только не друг на друга. Остался стоять один Митч, принесший недобрые вести.
– Может, совпадение, – пробормотал Родраннер.
– Ну конечно, – хмыкнула Энни. – Убийцы то и дело забрасывают на статуи мертвых девушек. Боже правый, это невозможно…
– Здесь не сказано, что она была на самом верху, – безнадежно заметил Родраннер. – Может, ее нашли на пьедестале. Может, поработали наркоманы или бандиты. Господи помилуй, неизвестно, что стряслось на том самом кладбище. Может быть что угодно…
– Родраннер, – сказал Харлей необычно мягким тоном, – надо выяснить. Надо звонить копам. Прямо сейчас.
– И что мы им скажем? – спросил Митч, глядя на Грейс.
Она по-прежнему совершенно бесстрастно смотрела в газету.
– Не знаю. Какой-нибудь псих запал на наши убийства, решил осуществить на практике…
Родраннер перевел взгляд на свой монитор, где продолжали наращиваться показатели посещений сайта.
– Если так, – заключил он, – это один из наших посетителей. Наверняка.
Рука Грейс потянулась к телефону, но так и осталась лежать на трубке.
– Хочешь, чтоб я позвонил? – тихо спросил Митч.
13
Магоцци наблюдал, как Джино принюхивается к макаронам с колбасой, подносит к губам вилку, откуда на белую рубашку сразу капает крупная капля густого чесночного соуса.
– Вот дерьмо. – Он схватил салфетку.
– Вилкой работаешь как экскаваторным ковшом, – с улыбкой заметил Магоцци.
Джино на приманку не клюнул.
– Да? И ты точно так же работал бы, если бы ел домашнюю пасту, собственноручно приготовленную Анджелой.
У Магоцци текли слюнки, пока он не перевел взгляд на собственную еду: почерневший банан, яблоко, тощий кусок индейки на куске низкокалорийного хлеба, картонного на вкус. В желудке громко заурчало.
– Господи, даже тут слышно, – прошамкал Джино с набитым ртом. – Съешь чего-нибудь, ради бога. Хочешь пасты?
– Не могу.
Джино вытер соус с расплывшихся в улыбке губ.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Кризис среднего возраста. Мужской климакс. Мужчина выскакивает на эту кочку в середине жизни, когда ему вдруг хочется сойти за старшеклассника. Поэтому он сбрасывает вес, начинает бегать трусцой, заниматься другими подобными глупостями и, сам того не понимая, начинает гонять по дорогам в открытом спортивном автомобиле, нарываясь на штрафы.
Магоцци красноречиво оглядел живот напарника с тридцатью лишними фунтами.
– Ладно, попадешь через месяц в больницу с тройным ожирением, вспомни этот день.
Джино с улыбкой облизнулся:
– Не спеши с цветами и передачами. Сбереги деньги для Анджелы, когда я отдам концы.
Внушительная чернокожая Глория, предпочитающая яркий оранжевый цвет, протопала по полу в
