цвета. Четыре года назад такое платье стоило целое состояние. Сейчас же оно без слов свидетельствовало о том, что его хозяйка впала в жестокую нужду. Когда она впервые надела этот наряд, Ушар засмеялся, довольный собой. Он сказал, что это платье выбрала для Эванджелины его любовница и что герцог, человек чрезвычайно богатый и опытный (несмотря на свою относительную молодость), сразу догадается, с кем имеет дело. Наконец герцог сказал:
– Что ж, все в порядке. Мужа нет. Как я понимаю, этот джентльмен оставил вас без гроша в кармане. Меня окружают верные слуги. Будьте добры объяснить, каким образом вы сумели пробраться в библиотеку без моего ведома.
– Милорд, я вошла сюда всего за несколько секунд до вас. Ваш дворецкий был столь любезен, что не стал заставлять меня ждать в вестибюле. Видите ли, я очень замерзла, и он решил позаботиться обо мне.
– Так вот что хотел сказать мне Бассик… «Ваша светлость, в библиотеке вас ждет хорошенькая малышка, жаждущая доставить вам удовольствие». Да, это вполне в его духе, но, конечно, ему никогда бы не пришло в голову, что я… впрочем, неважно. Я вижу, вы чувствуете себя здесь как дома. Выпьете чаю? Бренди? Может быть, съедите что-нибудь?
Герцог был неуловим, подвижен как ртуть, напоминал не мелкий дождь, протекающий сквозь пальцы, а грозный тайфун. Тем не менее он вызывал у нее восхищение, несмотря на то что его недвусмысленные речи звучали нестерпимо для уха дамы.
– Нет, милорд.
Он сел на короткий диванчик, стоявший напротив кресла, вытянул длинные ноги в сверкающих черных сапогах и сложил руки на животе. При этом полы плаща свесились на пол.
– Так когда же появится ваш супруг?
– Его здесь нет. Я точно не знаю, где он. Понимаете, он… умер. Я вдова.
Он непринужденно откинулся на спинку дивана.
– Мадам, а вы не слишком молоды для столь печального состояния?
– Так же, как и вы, ваша светлость. Вы сами стали вдовцом в достаточно молодом возрасте. – Эванджелина слышала свой голос со стороны; кажется, он звучал совершенно естественно.
– Когда я женился, то был старше вас, и овдовел позже, – после небольшой паузы ответил он. – Сейчас мне двадцать восемь. А вам едва ли исполнилось двадцать.
– Исполнилось. На прошлой неделе. – Эванджелина опустила глаза, но это не помогло. То, что ей предстояло сказать, было отвратительно. – Я вышла замуж в семнадцать лет. Когда вы женились на Мариссе, вам было двадцать два, верно? А Мариссе только-только исполнилось восемнадцать.
– Вы отлично осведомлены.
– У меня хорошая память. Я была на вашей свадьбе, милорд.
– Понимаю. Так вот почему ваше лицо показалось мне слегка знакомым. У вас есть дети?
Она покачала головой.
– Хотите спросить еще что-нибудь?
– Хотел бы, но… Подождите минутку, дайте вспомнить. Я женился на Мариссе шесть с половиной лет назад. Значит, тогда вам было тринадцать.
– Да, После свадьбы я не виделась ни с Мариссой, ни с вами.
– Итак, ваш муж мертв… А ваш отец в Англии?
Тема достаточно безопасная, подумала она.
Эванджелина не ставила эти слова ни в грош, но при произнесении вслух они звучали совсем по- другому. Каким-то чудом ей удалось произнести их без запинки.
– Нет, он недавно умер. А мама – она была англичанкой – умерла три года назад. После свержения Наполеона и реставрации Бурбонов мы с папой вернулись во Францию. Папа был нездоров. Но, слава Богу, его смерть была легкой. – На самом деле ее папа находился в Париже и обитал в комнате со всеми удобствами. Во всяком случае, так было до того, как она отправилась в Англию. У него был один лакей для услуг и кухарка. Дочь настояла на том, чтобы у него имелись все нужные книги. Ушар согласился. Проклятый ублюдок. Да и с какой стати ему было не соглашаться? Эванджелина делала то, что он от нее требовал. Кроме того, у отца был врач: она сказала, что без этого не ударит палец о палец. Она умоляла отца сохранять спокойствие и без конца твердила, что с ней все будет в порядке. Но разве мог отец оставаться спокойным, зная, что она находится в Англии против собственной воли?
– Мне очень жаль. Терять родителей тяжело. Мой отец умер в прошлом году. Я очень любил его. Примите мои соболезнования.
– Благодарю вас, – сказала она и поскорее опустила глаза, чтобы Ричард не увидел в них фальши. Внезапно ей вспомнился его отец, красивый мужчина с очаровательными манерами, высокий, прямой как жердь и еще более смуглый, чем сын. – Мне тоже жаль старого герцога. Я помню его. Он был очень добр ко мне.
Ричард кивнул и впервые посмотрел на девушку с сочувствием. Как она бледна… Было бы лучше, если бы ее отец не умирал. Это слишком тяжело.
– Да, похоже на правду. – Он оперся локтями на пухлые валики и задумчиво сложил кончики пальцев. – Мой тесть был таким же эмигрантом, как и ваш батюшка. Отец Мариссы тоже ненавидел Наполеона, как, смею догадываться, и ваш собственный. Он никогда не вернулся бы на родину, если бы там продолжал править узурпатор. Кстати, тесть все еще живет в Лондоне, вполне довольный своей новой родиной. Ваш дядя знает, что вы здесь?
– Нет. Он даже не знает того, что мы с папой вернулись во Францию. В последнее время мы не поддерживали связей ни с его семьей, ни с вашей.
– Мадам, а ваш муж умер в Англии? Он тоже был эмигрантом?
Эванджелина знала, что он спросит об этом. Знала, потому что на это Ушар и рассчитывал. Мерзавец задавал ей вопрос за вопросом, пока ответы не стали сами собой срываться у нее с языка. И все же сейчас у нее комок подкатил к горлу. Теперь обман будет громоздиться на обман, пока стена лжи не закроет горизонт.
– Да. Он был эмигрантом, как и мой отец… Милорд, до меня только сейчас дошло, что я умираю от жажды. Вы позволите мне перед уходом выпить чашку чая?
Герцог поднялся, подошел к стене и дернул шнурок колокольчика. Затем, ни говоря ни слова, молча вышел из библиотеки и оставил Эванджелину одну.
А вот это уже странно, подумала девушка, протянув к камину окоченевшие руки. Куда это он?
Глава 5
Герцог возвратился десять минут спустя с большим подносом в руках. Никто из слуг его не сопровождал.
– Неужели я настолько непрестижная гостья, что вы не хотите показывать меня лакеям? Или боитесь, что они станут сплетничать, будто видели вас наедине с молодой женщиной, которой здесь не место?
Он улыбнулся. От этой улыбки холодело в животе. В это мгновение Эванджелина поняла, что перед ней не просто дьявольски красивый мужчина, но что при желании он умеет быть обворожительным. А, судя по всему, такое желание у него было. Об этом говорила его улыбка, перед которой не смогла бы устоять и более сильная женщина.
– Откуда вы знаете? Ах да, должно быть, вы уже слышали разговоры моих слуг. Да, у меня есть привычка принимать молодых дам в этом логове разврата. – Он поставил поднос и привычной рукой наполнил две чашки. – Не возражаете? И правильно делаете. Это было бы глупо, мадам. Советую попробовать лимонный торт, испеченный моей поварихой. Я не хочу поручать вас слугам. И вообще не желаю, чтобы они видели вас, пока не решу, что с вами делать. В голове не укладывается, что вы приехали в замок Чесли только ради шуточной беседы… Итак, возьмите кусочек торта. Думаю, вы нуждаетесь в средствах даже в том случае, если вам досталось вполне приличное наследство. По крайней мере, мне так кажется. Ну вот, а теперь расскажите мне про вашего мужа. Он был эмигрантом? Вы познакомились с ним здесь, в Англии?
– Да, в Англии, – ответила Эванджелина, смакуя торт, столь сдобный и рассыпчатый, что у нее на глаза навернулись слезы. Ничего вкуснее ей пробовать не приходилось. Она тут же потянулась за вторым куском, но, к удивлению девушки, герцог остановил ее.
