— Фотографию принес? Нет? Приходите как в магазин. У меня тут не фотоателье!
Ладно, давай старый паспорт, все равно он тебе больше не понадобится.
Взяв паспорт у Бена, он несколькими резкими чирками ножниц высек из него фотографию.
— Осторожнее! — невольно вскрикнул Бен, видя, как Сева небрежно макает ее в клей.
— Бойтесь подделки! — дурашливо воскликнул Сева и шлепнул фотку в новый бланк. — Поздравляю вас с совершеннолетием. Вы получаете свой паспорт полноценного гражданина. Можете избирать и быть избранным.
— Не заметут меня с таким то сокровищем? — опасливо поинтересовался Бен.
— Постовые нет. Прописка настоящая. Все настоящее. Но при тщательном исследовании, конечно, узнают, что это фуфло. Как вас там? — он заглянул внутрь. — Господин Магерамов!
— Ни фига себе фамилия! Не могли с подходящим имечком попасться! — вырвалось у Бена.
— Не фамилия красит человека! Идите по жизни честно, и все будут уважать вашу фамилию.
— Надеюсь, это образное выражение, и к присутствующим отношения не имеет! — передразнил Бен.
2
— Меня зовут Вениамин Николаевич Магерамов. Мне 42 года. Образование высшее.
Закончил Алгинский мясной техникум.
— Вы хотите сказать-университет.
— Это было еще до того, как АМТ вошел в состав Алгинского университета.
Бен перевел дыхание, подумав, что он много успел до того как. До того, как Мясной техникум стал университетом. До того, как в нем стали культивировать исключительно богатых дегенератов, и техникум перестал выпускать классных специалистов. Таких как он. Магерамов хмыкнул. Сидевший перед ним очень полный молодой человек в дорогом костюме от Паоло Карпани укоризненно посмотрел на него сквозь золоченые очки, но Магерамов и не подумал извиняться. За что? За то, что он классный специалист? Таких сейчас не производят. В университет берут по результатам собеседования. Без экзаменов, но с учетом толщины кошелька. Бывший ректор Александр Равв в гробу бы перевернулся. Не было рядовых предметов.
Практику по черчению профессор Радомилов вел. Выпускники нарасхват шли по всему Союзу. А сейчас, стоит увидеть диплом АТУ все руками- ногами открещиваются. Нет, спасибо, у нас своих клоунов хватает.
Бен не особенно утруждал себя, чтобы попытаться произвести впечатление: он знал, не было случая, чтобы протекция Севы подвела. Сидевший перед ним полный молодой человек (кило сто двадцать, не меньше, при возрасте не больше двадцати) был начальником отдела кадров фирмы 'Роса'.
— Я вам представился, а как ваше имя? — нагло поинтересовался Бен.
— Я разве не говорил? — деланно удивился толстяк, знает ведь, что нет, чего ж Ваньку валять. — Меня зовут Яков Валерьянович Цехмистер. Вы нам подходите.
— Отлично, — подчеркнуто безразлично произнес Бен, на самом деле внутри был мандраж.
Откровенно говоря, Бен по жизни был трус. Это было наследственное, у него дед от разрыва сердца умер. Увидел ночью, выйдя по нужде, как с чердака медленно спускается некто в белом. Потом обнаружили на веревке сушащееся белье. И от этого самого пугливого деда поселилось внутри Бена живое воплощение вечного страха, которого он частенько представлял себе в виде маленького зашуганного мальчика — Венички. Всю сознательную жизнь Бен старался вытравить из себя Венечку, даже воровать начал из-за этого, в Алгинский техникум назло всем поступил, одолев жуткий конкурс 12 человек на место. Какие там умные головушки учились! Из сокурсников Вениамина и миллиардеры вышли и генералы получились. Не говоря уже о космонавтах и героях России.
И все-таки не мог он никак вытравить из себя Веничку. Сидел тот внутри него по жизни и вел себя неприметно, но стоило жизни маленько придавить, а еще почище, припугнуть, как Веничка выскакивал в самые неожиданные моменты со своими дурацкими страхами, вечно ввергал его в краску, заставляя стыдиться. Не было в нем стержня. Еще Гришка Шарапа, впоследствии разбившийся на авто и умерший молодым, пенял ему:
— Не можешь ты никого на хрен послать! Любой мужик, а особенно баба это чувствует.
Вот и сейчас повторилась та же история. Знал же заранее, что примут, никуда не денутся, и все равно мандражировал. Спросить почему, он бы не смог вразумительно ответить. Ему космогонию читали люди, лично знавшие Гагарина и запускавшие первые корабли! Он с будущим мэром вместе столовался в студенческой столовке, нередко одалживая талончик за 30 копеек. И все равно Венечка тут как тут.
— Вы нам подходите, — повторил Цехмистер. — Образование достаточное. Если надо будет подучиться, фирма оплатит все затраты, но это уже решим позже. Сейчас вам надо будет пройти в нашу фотолабораторию, вам сделают цифровые фотографии и выпишут пропуск.
— Извините, вы ничего не сказали о моей новой работе.
— Разве? В качестве заместителя директора по новой технике. Замов у нас девять.
Эта вакансия недавно освободилась, — Цехмистер нажал кнопку селектора и попросил.
— Нина Петровна, найдите Краюшкина. Пусть введет в курс дела нового сотрудника.
И узнайте что с контрактом? — после чего повернулся к Вениамину. — Сегодня сможете приступить к работе? Вот и чудесно.
Стоило Бену выйти в приемную, как секретарша Цехмистера, оживленно беседовавшая с другой женщиной, резко прервала разговор, из-за чего Вениамин понял, что он касался его личности. В приемной повисла неловкая пауза. Вениамин по прошествии энного времени попытался прервать тишину, но как всегда это получилась у него неловко, желая сказать 'Ну что, будем работать вместе', но успел только протянуть:
— Ну…
Как в приемную вбежал Краюшкин. Получилось, как если бы он понукал лошадь, и женщины посмотрели на него с недоумением.
Краюшкину на вид было лет шестьдесят. Это был типичный хозяйственник, затурканный, с погасшим от вечной нехватки времени взглядом, сухонький и маленький. Костюм на нем смотрелся словно на школьнике. Седой школьник протянул крохотную ладошку, сказав:
— Гена.
Кадровик оказался суетливым дядькой. Забрав документы, он припустил из кабинета.
Магерамов услышал, как Нина Петровна произнесла вслед с траурной интонацией:
— Вместо Базилевского.
Сделав снимки для нового пропуска, они зашли в комнату, где за конторкой сидело три женщины, стучавших крашеными коготками по клавишам компьютеров. Краюшкин передал самой молодой фото и документы. Женщина достала бланк, шлепнула на него клей, потом фотку и дала на роспись. Расписываясь, Бен поймал себя на том, что не слышит стука коготков. Подняв голову, он столкнулся с взглядами всех трех женщин одновременно. Те опомнились и уткнулись в свои клавы обратно.
Краюшкин уже говорил по сотовому, крепко напирая на невидимого собеседника.
— Срочно, я сказал. Что значит перерыв? Какие вам еще нужны сроки? Это надо было сделать еще вчера! Несите все… — он спросил у женщин. — Какая у вас комната? 215-я? Несите все в 215-ю! — и пояснил Бену. — Сейчас ваш контракт принесут.
Бен немного задело, узнав, что его дело решается в таком лихорадочном темпе. Его словно хотели побыстрее спровадить. Принесенный контракт его даже немного возмутил. Сумма его вполне устроила, хоть фирма, идя в ногу с модой, указала годовую зарплату. Будто он собирался деньги получать раз в год. Ну да бог с ней, с модой.
— Скажите, а обязательно я должен жить за городом? В этом поселке… 'Ареал'? — уточнил он. — Я в городе квартиру снял. Даже задаток заплатил.
Конечно, никакого задатка он не платил, но его насторожило, что контракт жестко оговаривает условия его проживания. Не успел он еще устроиться, как его привязывают к какому- то месту. Как его? Ареал. Помнится из биологии, это слово означает обособленное место распространения биологического вида. Сравнение коробило. Бену никогда не нравилось, когда человека сравнивали с животным. Даже если это делал сам Карл Маркс, заявивший однажды, что человек это коллективное животное. Из-за этого у Бена по научному коммунизму в АМТ случилась напряженка.
Современный студент, поди ж ты, и не догадывается что за хреновина такая-научный коммунизм.
— Условия контракта обязательны для исполнения. Разве на прежнем месте работы это было не так? — кадровик изобразил удивление, но Бен уловил всем своим нутром, закаленным многочисленными бюрократическими проволочками, что этот вопрос Краюшкину задавали не в первый раз. — С квартирой вы поторопились. Кстати в контракте и про машину сказано. Вам предоставляется в пользование автомобиль 'Ниагара'.
Бензин и обслуживание за счет фирмы. Может быть, тоже желаете отказаться и ездить за свой счет? — в последнем вопросе проскользнул сарказм.
Вениамин не отказался. Только поинтересовался, что машина такая. О такой модели он не слышал.
— Новая модель. Немецкая, — Краюшкин передал ему блестящую карточку.
Скрипя сердцем, Вениамин подмахнул контракт в двух экземплярах, и Краюшкин проводил его на новое место работы на четвертом этаже. В общую приемную выходили двери двух кабинетов. Место секретарши пустовало. Нужный кабинет оказался заперт, и кадровик куда-то звонил, что-то требовал, потом, ругаясь, убежал, говоря, что никому нельзя ничего доверить, приходится все делать самому.
Дверь перечеркивала полоска желтого скотча с крохотной пломбой. Бен подошел и потрогал. Когда дверь в приемную распахнулась, он суетливо отдернул руку.
— Как все это ужасно, — проговорила вошедшая незнакомая женщина. — Вы были на похоронах?
Бен растерялся и вместо того, чтобы сразу сказать, что он здесь человек новый, ответил отрицательно. Женщина на первый взгляд смотрелась привлекательно, особенно пышная грудь не меньше пятого размера, прячущаяся за строгим кроем костюма, но с источаемым ею елеем получился явный перебор.
— Жаль Базилевского, — произнесла женщина сладким практически ангельским голоском.
— Он был недостоин настолько ужасной уродливой смерти. Он бы далеко пошел. Вы знаете, что его прочили на место гера Желько. Говорят, шеф на родину в Австрию собрался, у него там банк.
Бен был осведомлен, что директор «Росы» Шпольарич Желько родом из Австрии. Он внутренне содрогнулся, когда женщина назвала смерть Базилевского ужасной и уродливой. После того, как Сева сообщил ему, что его предшественник погиб, он сделал для себя эту тему запретной, боясь быть выбитым из колеи. Внутри темным свертком завозился Веничка. От неловкости, что он не представился сразу, у Бена даже пальцы поджались внутри ботинок. А женщина продолжала говорить, и ее было не остановить.
— Вы слышали, приняли нового человека на место бедного Базилевского? — спросила вдруг женщина и, не давая передохнуть, продолжила. — Кстати вы не знаете, кто его заменит? Что это за человек?
Бен уже не знал, что делать. Признаваться было вроде как поздно. Не признаваться, тоже вроде неудобно. Веничка решил все за него. Он решил не делать ни того, ни другого. А там
