— Кто? — не понял Артем. — Идем домой, па. Мы соскучились по тебе с мамой.
Бен спрятал глаза:
— Я позже приду, сын. Потом.
Он дал ему денег на билет, спросив, не забоится ли он идти до Пестравки, где была пересадочная станция. Все-таки пять километров.
— Какая ерунда, па! — крикнул Артем и засмеялся. — Я мигом! Так мы тебя ждем?
Бен, поддакивая, указал сыну направление на шоссе, а когда тот, насвистывая, скрылся, сзади раздались шаги, ломающие стелющиеся по земле поверхностные корни и сухостой. Бен сказал, не оборачиваясь:
— Я готов сделать то, что вы скажете.
Звонок в антитеррористическое управление ФСБ поступил от пограничников порта Алги. Бич, он же Красный, он же еще два десятка вымышленных имен и фамилий, пытался прорваться на иностранный сухогруз 'Морис Торез', был опознан, в последовавшей перестрелке убил двоих, и с заложниками скрылся в доках.
По тревоге были подняты отряды СОБРА, ОМОНа. Из Москвы вылетели бойцы антитеррористических подразделений «Альфа» и «Вымпел». Руководил операций лично начальник областного УФСБ генерал Крутохвостов. Группой захвата командовал майор Вагнецов.
Док был блокирован намертво. На поверхности стояли бронетранспортеры. Под землей спецотряды, ведомые диггерами, заваривали люки и крышки. Главарю убийц пришел конец. Это знали все.
Бич тоже прекрасно это понимал. Он метался словно раненый зверь, хотя в ходе скоротечного боя не был даже ранен. Пограничники не стали стрелять в ответ, рискуя зацепить невинных людей. Бич ничего не боялся и уложил наповал двоих. Это было так мало, он хотел бы залить кровью весь порт, но сам умирать отказывался категорически.
Среди заложников была одна девушка, когда он хотел, пользуясь затишьем, ее по — быстрому изнасиловать, у него ничего не вышло. Впервые его подвели нервы.
Взъяренный, он поднял оружие, чтобы убить наглую девицу, но был остановлен требовательным окриком.
В доке, заваренном снаружи проклятыми ментами, неведомо откуда взялся Бен. За ним застыла 'Кончитта'.
— Пошли, я за тобой! — произнес Бен.
— С чего бы это? — оскалился Бич. — С чего ты решил мне помогать? Денег у меня больше нет. Твой сын погиб. Уж, не в ловушку ли ты меня хочешь заманить, мой юный друг?
Его отвлек громкий топот. Он успел подумать, не омоновцы ли начали штурм, и на него со стен стали прыгать трепеты. Их было много. Они схватили его и поволокли к машине. Бен шел следом и с ходу запустил генератор. Когда Бич приставил к нему пистолет, он даже не обернулся.
— Без глупостей! Я вооружен, у меня есть гранаты! — предупредил Бич. — Я живым не дамся.
— Это ты скажешь им, — Бен указал на открытый люк.
'Кончитта' стояла в осиннике. Светил рассеянный свет, но солнца видно не было.
— Я выбрался! — закричал Бич, неизвестно кому грозя кулаками. — Ну, ты и дурак, Бен. Неужели ты думаешь, я оставлю свидетеля моего спасения?
Неожиданно он увидел двух пожилых людей на опушке.
— А это что за придурки?
— Негоже так оскорблять седых старцев, — прошамкал Касьян.
— Очень редко я соглашаюсь с тобой, но в этот раз, я тобой солидарен, — провозгласил плотник.
— Какие вы смешные, я даже плюну на ваши трупы! — выпалил Бич.
— Забирай его! — махнул рукой плотник. — Только на этот раз не выпускай! Устал, я за ним гоняться!
В руке у Бича появилась граната.
— Дай сюда! — ненавязчиво попросил Касьян, и Бич незамедлительно подчинился.
В глазах его появился немой ужас. Касьян подошел, надел поводок на шею и велел опуститься на колени. Бич, скуля, опустился.
— Пошли, собачка! — ласково сказал Касьян, и Бич затрусил за ним.
Касьян обернувшись, крикнул:
— Шли бы вы. Я сейчас начинаю, этот концерт вам не понравится.
И вот тогда Бич завыл в голос.
Бен, пронзенный догадкой, спросил:
— Вы хотите сказать, что Бич…ваш клиент?
— А ты думаешь, они все с рогами? — усмехнулся плотник. — Отдохнул? Тогда пошли.
Бен, прощаясь, посмотрел на небо, в котором не было солнца. Плотник протянул руку, и Бен вложил в нее свою. Сначала он шел, потом, не поспевая, побежал.
Фигура плотника росла как на дрожжах. Плотник вытягивался, становясь великаном.
Рука Бена в его руке уменьшалась, становилась белой и тонкой.
— Отец, еще долго? — спросил он тонким голоском, задыхаясь от быстрой ходьбы.
— Иди!
Плотник хлопнул его по заднице тяжелой дланью. По глазам полыхнуло ослепительное солнце. Бен по-прежнему находился в лесу. Только сосновом. Напротив стоял мальчик в странной форме, для которой Бен с трудом вспомнил название — пионерская.
Он насколько возможно, оглядел себя. На нем были шортики, белая парадная рубашка с погончиками и пионерский галстук. Ему было 12 лет. Он сдержал рвущийся из горла крик. В мозгу пронеслись многочисленные картины еще не прожитой жизни.
Институт. Женитьба. Жизнь с двойным дном. Неужели все придется прожить и перетерпеть заново? Он застонал.
— Чего ты все ноешь? Сделаешь, как я сказал, и все будет как по маслу, — высокомерно сказал мальчик.
Бен вдруг вспомнил его фамилию. Авангардов.
— Эта дура давно просится на перевоспитание. Все вместе мы сделаем эту тупую корову.
— Что я должен делать? — спросил Бен, постепенно привыкая к своему детскому голосу.
— Ну, ты и тупой! — презрительно усмехнулся Авангардов. — Повторяю для таких тормозов как ты. Когда эта дура придет приглашать тебя на танцы, ты скажешь: 'Пошла ты, дура сисястая!' Понятно? Потом выскакиваем мы с ребятами, кричим 'Сисястая!
Сисястая!' И эта кликуха у нее навсегда.
— А зачем?
— Ну, ты вообще тупой! Зачем, да зачем! Не скажешь вот! — он поднес к носу внушительный кулак, пахнущий соленым.
Бен даже глаза закрыл от страха. По тропинке прибежали еще четверо пацанов и, пошло похохатывая, скрылись в ближайших кустах.
— Ну, давай доходяга! — Авангардов ткнул его в плечо.
Хоть Бен уже подозревал об истинном положении дел, и что не случайно досталась ему эта кара и полной ложкой придется ее хлебать, но все равно рот разинул, когда из-за поворота вышла Прелова. Он знал, что ей 13 лет и грудь выросла уже настолько, иная взрослая женщина позавидовала бы.
— Привет, Бенчик! Ты пойдешь со мной на танцы сегодня? — спросила девочка.
— А может в другой раз? — промямлил Бен, и Авангардов больно кинул в него шишкой.
— Ты, наверное, из-за этого? — смущенно потупила она взгляд.
— Из-за чего? — не понял Бен.
— Из-за груди. У меня ненормально большая грудь. Если ты не скажешь остальным, я скажу, как меня дразнят.
' Молчи!' — хотелось крикнуть Бену, но он промолчал.
— Сисястая! — выпалила девочка, залившись краской до кончиков волос.
— Сисястая! Сисястая! — вывалились из-за кустов гогочущие мальчишки.
Авангардов важно подошел к девочке и выпалил:
— И никто с тобой не пойдет на танцы, сисястая корова!
У девочки так и брызнули слезки из глаз. Иногда превращение в грымз по жизни начинается именно в такие вроде незначительные моменты. Все в душе Бена вдруг стало сопротивляться общему потоку. А ведь тогда в детстве он явно пошел на поводу у страха своего, продавился под более сильного Авангардова. А вот не буду, решил Бен и спросил у Авангардова:
— А почему ты хотел, чтобы именно я обозвал ее? Потому что я показался тебе трусом? Тебе, наверное, обидно, что она пригласила меня, а не тебя?
— Он сам меня приглашал, а я отказала, — всхлипнув, призналась девочка.
Мальчишки примолкли. Отказала самому Авангардову, первому задире! Бен, воодушевившись, продолжал:
— И почему ты считаешь, что у нее некрасивые груди? У девушки должны быть груди!
И еще одно! — он набрал воздуху в грудь и провозгласил. — Я сам видел, как ты подглядываешь за Преловой, а потом дрочишь в туалете!
Авангардов сначала хотел его убить на месте. Но тут пацаны, у которых нашелся новый объект для издевательств, заулюлюкали, и Авангардов сдулся на месте. Он лишь махнул рукой, и ничего не сказав, ушел по тропе.
Бен взял девочку за руку и сказал:
— А тебя приглашаю на танцы! Сегодня же!
— Правда? — она благодарно вытерла слезы.
Когда они шли под завистливые взгляды пацанов, в душе Бена все пело. Кто знает, может это маленькое происшествие изменит не только жизнь Преловой, но и его собственную. Теперь все пойдет по-другому!
Чем ближе они подходили к пионерскому лагерю, тем более необратимыми становились постигающие его изменения. Навсегда стирались воспоминания его взрослой жизни, исчезали полученные им знания и жизненный опыт. Уходящее время безжалостно забирало то, что принадлежало только ему. Лес скоро кончился, и они вышли на поляну, на которой располагался лагерь. Именно сюда Бен шагнул тем, кем стал теперь окончательно.12-ти летним мальчиком, ждущим от жизни лишь светлых чудес.
Г.Тольятти
