Небо было совсем обыкновенное — синее-синее. Только почему-то стало заметно, как переливается воздух. Он так и мельтешил в глазах.
— Здорово парит, — сказала вожатая. — Это перед дождем…
— Надо помочь! — в один голос заговорили ребята.
— Я знаю, где клевера, — сказал Флейта. — Мне Васька показывал.
«Лесные братья» решили на минуту забежать в школу, чтобы переодеться для работы. Музыканты сказали, что отправятся на покос прямо из лагеря и их ждать не надо.
Отряд шел по тропке. Кое-где приходилось пролазить через кусты, чтобы обойти болотинки. Потом началась согра. Она упиралась в пригорок, который в Нижнем Осколе называли Длинной гривой. На гриве лежали валы скошенного сена. Красные головки клевера пожухли. Они пахли медом. По кошенине прыгали зеленые и коричневые кузнечики. Казалось, их отпустили на переменку и они, треща от радости, устроили игру в кошки-мышки.
Скоро «Лесные братья» увидели своих соперников. Они, оказывается, успели уже приступить к работе. Девчонки граблями сгребали сено в валы, мальчишки орудовали деревянными вилами-трехрожками — копнили. Все работали быстро — торопились.
Соловей сидел на лошади и важно командовал двум помощницам:
— Не бойтесь, не укусит. Это же лошадь — не собака. Беда с вами. Давайте веревку…
Одна из девчонок подкралась и сунула копновозу конец веревки от волокуши. Тот долго привязывал ее к гужу, потом предупредил помощниц.
— Если копешка развалится — ответственность берете на себя. Тоже — достались мне работники.
Он похлопал лошадку:
— Вперед!
Та спокойно помахивала хвостом, но с места не двигалась. Соловей начал ее понукать, бить по крупу пятками. Лошадь задумчиво жевала клевер. Копновоз попросил стукнуть конягу граблями. Но девчонки запротестовали.
— Это бесчеловечно — животное бить! — в голос заявили они.
Соловей соскочил с лошади, погрозил помощницам кулаком. Те не остались в долгу и показали языки. Соловей повел лошадь в поводу.
Севкин дедушка помогал метать стог. Его рубашка промокла, в усы набилась сенная труха. Он воткнул вилы в землю и обратился к колхозникам:
— Передохнем. Запарился чуток. Правду говорят — старость не младость.
Похлопал внука по плечу.
— Ну, спасибо. Чуешь, как здесь хорошо? Только бы успеть нам до дождя.
Копны возили одну за другой. Стогометчики, выпив из лагуна по кружке квасу, снова взялись за работу. Они захватывали вилами чуть ли не по полкопны, поднимали сено и ловко опускали на стог. А он с каждой минутой поднимался все выше и выше.
— Внучек, — обратился дед к Севке. — Возьми-ка в бричке топор и наруби виц. Штук восемнадцать потребуется.
Топор Севка нашел, но что за «вицы» и для чего они нужны, не имел представления. Спрашивать у деда посчитал неудобным и побежал разыскивать Ваську.
Тот переходил от одной группы ребят к другой. У кого брал грабли, у кого — вилы, и показывал, как надо работать. Двум девчонкам Васька велел пройти по покосу с граблями и подобрать клочки сена.
— Чудак! — сказал он, выслушав Севку. — Пойдем.
Они направились к кустам. Васька облюбовал высокую талинку и срубил ее.
— Вот их и называет твой дед «вицами». Скажем, у шести штук вершинки переплетут между собой, перебросят через верх стога — и они прижмут сено.
Нельзя сказать, что Севка никогда не держал в руках топора. Но сейчас никак не мог срубить таловую жердочку: то лезвие скользило по стволу, то размахиваться мешали ветки. И еще он боялся опоздать и поэтому очень спешил. Но всем давно известно, когда здорово торопишься, получается хуже надо, да некуда. Севка сосчитал до ста, чтобы успокоиться, и снова взялся за работу.
Постепенно он приноравливался к топору, и скоро шесть длинных жердочек лежало на выкошенном месте. Он захватил четыре деревца и поволок их к стогу.
— Хороши вицы, — похвалил дед. — Как раз вовремя поспел.
Севка побежал за двумя остальными. В другое время можно было бы поглазеть: как все-таки укрепляют вершину стога, чтобы ее не сдуло ветром? Но сейчас некогда. Потому что из-за него может произойти задержка.
Стогометчики разделились. Теперь им помогали старшие деревенские мальчишки.
Солнце потускнело. Смолкли кузнечики. Над кошениной с карканьем пролетела стая ворон и расселась на кустах. Подул свежий ветерок.
Подвозили последние копны.
Солнце все больше заволакивало. И вдруг небо словно раскололось. Эхо долго бродило по перелескам.
К стогометчикам подходили остальные мальчишки и девчонки. Они улыбались, устало вытирали разгоряченные лица.
— Управились! Успели!
Вершильщику кинули веревку, и он, перебросив ее через стог, соскользнул по ней на землю.
Все смотрели на горизонт. Тучи медленно ползли к Длинной гриве. Сильнее подул ветер, перекатывая по покосу оставшиеся клочки сена.
— Туча-то, кажись, стороной обойдет. Смотрите, влево сваливает, — сказал дедушка.
Раскаты грома теперь казались глухими, доносились будто из-под земли.
Сначала из-за туч робко выглянул краешек солнца, потом оно ярко брызнуло лучами. А через минуту пошел дождик.
Мальчишки скинули рубашки и дурачились, приплясывая:
— Дождик, дождик, пуще, дам тебе я гущи…
Дед улыбался:
— Страсть люблю слепой дождик! — сказал он.
Скоро небо прояснилось. Над гривой повисла радуга.
Бригадир повел всех на полевой стан.
Алька увидел на рубашке Соловья большого зеленого кузнечика. Он прицепился своими голенастыми ножками к обвисшему рукаву рубашки музыканта. С рукава лениво стекали последние дождевые струйки. Кузнечик посматривал на них глазами-бусинками и удивленно шевелил проволочными усами.
Алька прибавил шаг и легонько накрыл кузнечика ладонью. Соловей вздрогнул и опасливо покосился на звеньевого, видимо, ожидая от того какого-нибудь подвоха. Но Алька улыбался и протягивал Соловью руку. Тот сжал ладонь недавнего соперника и отрекомендовался:
— Вадим. — И посмотрел в глаза звеньевому. — Давно пора познакомиться.
Алька кивнул.
— Конечно, пора. А я на твоей рубашке кузнеца поймал. Смотри…
— Огромный, — изумился Вадька и, помолчав чуть-чуть, спросил:
— Алька, ты не около клуба в городе живешь?
— Точно. В доме, где хлебный магазин…
— Так я же по соседству. Вот интересно. Живем-живем рядом, а не знаем…
Катька перешептывалась с Любашей, девочки то и дело посматривали на мальчишек.
— Честное пионерское, я ничего не знала ни про Утячье гнездо, ни про редьку, ни про капусту, — сказала Любаша. — Только вожатую мы давно называем Главным музыкантом.
— Теперь-то все ясно, — улыбнулась Катька. — Клара Сергеевна с вашей вожатой договорились. И мы
