Иволгин снова вслух продолжил чтение: «…ощущение Родины, мира: тихая речка, лесное маленькое озеро и немудрёные снасти…»
Рядом с генералом сидел кот и внимательно слушал.
Страсти в узком кубрике командира ракетного катера накалились до предела, как и обычная температура, — пот со всех лил градом.
— …Поставишь дымовую завесу — никто и не увидит! Перебрасываем груз — и домой! — убеждал капитан-лейтенанта Кузьмич.
— Какие вы умные! Что же вы строевым шагом не ходите и тельник не носите, если всё знаете, мазуты штатские?! — возразил офицер.
— Где туг воды можно испить? — приподнялся с койки Сергей Олегович. Его качнуло.
— Налево по коридору — там автомат стоит. Кнопку нажмёшь — вода пойдёт, — объяснил капитан-лейтенант. — Китель мой накинь — всё же боевой корабль…
Сергей Олегович набросил китель на голое тело, выбрался в узкий коридорчик. Стал искать аппарат с водой.
По трапу скатился матрос:
— Товарищ капитан-лейтенант, разрешите доложить! Пакет из штаба! Приказано вскрыть в означенное на конверте время! Распишитесь.
Сергей машинально расписался в журнале.
— Разрешите идти?
— Идите… — неуверенно проговорил Сергей Олегович.
— Есть! — матрос отдал честь, ловко развернулся и взлетел по трапу, как дух вознёсся.
Сергей Олегович запоздало приложил руку к виску, да и то к пустой голове. Потом глянул на конверт: тот был прошит ниткой и запечатан сургучом.
Семёнов осторожно работал вёслами. Чердынцев с кормы опускал за борт шнуровой заряд — безобидные колбаски динамита сложились на дно озера. Милиционер и прокурор были в оранжевых спасательных жилетах.
— Глубина тут не очень большая, — рассуждал Семёнов, — после взрыва на поверхность всплывает около десяти — двенадцати процентов рыбы, остальная на дне остаётся. Наша задача — как можно быстрее собрать всю рыбу с поверхности, пока она в себя не пришла…
— Всё… — прокурор выпрямился. Оглядел пространство вокруг лодки — тихая водная гладь — и ни души.
Семёнов протянул спички.
— Поджигаю — сразу же отплываем. Метров на двадцать, чтобы не задело, — проинструктировал Чердынцев.
— Помню… — кивнул Семёнов.
Зашипел бикфордов шнур. Стали отгребать.
— А течение — на нас или от нас? — спросил прокурор, глядя на спичку, которую он бросил в воду. Спичка обгоняла лодку…
— Греби! Накроет! — заорал он.
Налегли на вёсла, торопясь отплыть подальше. Гребли так быстро, что сбивались, баркас начало крутить…
Взрывы выбрали направление удаляющегося баркаса.
На нём продолжали отчаянно грести, надеясь уйти из-под вздымающихся столбов воды, которые настигали их… Пока взрыв не подбросил баркас в воздух, в самое небо…
Голубое небо — ласковое и родное.
Семёнов посмотрел по сторонам. Рядом в спасательном жилете покачивался на мелкой волне прокурор Чердынцев. Удивительно — но шляпа всё ещё сидела на его голове. Портфель, конечно же, тоже оказался при нём. Вокруг плавала мелкая рыбёшка.
— Прокурор!.. Жив?.. — милиционер подплыл к нему.
В спасательном жилете плыть было не очень удобно. Голову поддерживал тугой надувной воротник (чтобы вода не попадала в рот, если человек находится в бессознательном состоянии). Чердынцев открыл глаза:
— Кто с меня снял ботинки?..
— Взрывом, наверное, — предположил Семёнов. — Как ты?
— Ничего… ногам вот только мокро… А где баркас?
— Утонул… Кузьмич расстроится — любил он его. Что делать будем?
— Может, к берегу поплывём? — предложил Чердынцев.
— Где он, берег? — вздохнул Семёнов. — Хорошо, что летом произошло… Осенью или весной в считанные минуты околели бы. Если сбитого лётчика во времена второй мировой войны на Балтике не вытаскивали из воды в течение двадцати минут, он до смерти замерзал… Если раньше — то иногда отогревали и возвращали к жизни. Лучший способ — две женщины с двух сторон. Им лучше всего удавалось отогреть…
В небе летали чайки.
— Многие, кого вытаскивали из воды, были без глаз — чайки выклевывали, — продолжал вспоминать Семёнов. — Глаза блестят на свету, вот они и клюют их. Птицы очень чутко реагируют на блестящие предметы…
— Ты веселее историй не знаешь?! — взорвался Чердынцев. — Чушь какую-то несёшь!
Посмотрел на птиц и на всякий случай закрыл глаза.
— Меня Володей звать… — не открывая глаз, представился прокурор и неуклюже протянул милиционеру ладонь лодочкой.
— Сергей… — Они пожали друг другу руки, плавно покачиваясь на пологой волне среди мелкой рыбёшки.
Чайки осмелели и стали таскать глушённую рыбу рядом с прокурором и сержантом.
Капитан-лейтенант прочитал на секретном пакете: «вскрыть в шесть часов ноль пять минут».
— Так, сколько вы водки оставили на… сопредельной территории? — спросил он.
— Шестнадцать… коробок, — признался егерь.
— Сколько?!
— Шестнадцать… точнее, пятнадцать осталось — уточнил Лёва.
— Это же будет… — сосчитал капитан-лейтенант, — Так бы сразу и говорили, а то — оставили там малость! Точнее место можешь показать? — склонился он над картой. — Туг нужно скрытно подойти, лучше на лодке подводной…
— На «Малютке»? — поинтересовался егерь.
— Ты откуда про них знаешь — это же государственная тайна?
— В прошлом году на острова за ягодой на ней ходили, — напомнил Кузьмич.
— Точно… — кивнул капитан-лейтенант. — Глубины позволяют подойти к берегу… Лучше это делать под утро, когда туман стоит…
Глаза у Сергея Олеговича закрылись; последнее, что он ещё увидел, были три склонённые над столом фигуры…
Припекало. Солнечные зайчики весело плясали на поверхности. Чайки подобрали всю рыбу и теперь нагло сидели на воде рядом с пострадавшими. Чего-то ждали.
— У тебя дети есть, Володя? — поинтересовался Семёнов.
— Нет… — после некоторого раздумья ответил прокурор.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать семь. Будет… — Володя покосился на Семёнова.
— Будет? И не пожил совсем… — вздохнул сержант.
— Ты это о чём? Кончай! Прекрати душу травить!
— Извини, нужно смотреть в лицо реальности. Открыто встречать опасность… — милиционер развернулся. Замер.
Чердынцев тоже посмотрел назад — рядом с ними покачивался тёмный рогатый шар. Мина!
Они отчаянно заработали руками и ногам и, стараясь отплыть подальше. Мина не отставала — шла за ними по течению.
— Долго не выдержим… — высказал предположение Семёнов. — Её взрывами, вероятно, со дна подняло или с якоря сорвало…
Прокурор оглянулся — мина не отставала. Мерно покачиваясь на волне, следовала за ними…
Ракетный катер, ревя турбинами и оставляя за собой белоснежные буруны, отошёл от пирса.
Пронзительный гонг боевой тревоги разбудил Сергея Олеговича. Он, озираясь, сел на койке, вспоминая, как мог оказаться в этом маленьком помещении. На верхней полке лежал Кузьмич. Соловейчик спал на шинели у стола.
— Вы чего здесь делаете? — зашёл в каюту озабоченный капитан-лейтенант. Сейчас он был при полной форме. На поясе болталась кобура с пистолетом. — Я же говорил — мазут на берег! У нас учения начались… Кузьмич, ты пакет из штаба не видел?
— Секретный? — сладко зевнул егерь. — Лёва его вскрыть хотел… Спроси у него…
— Нужен мне ваш пакет, как ежу футболка… — привстал Лёва. — Серёга его принёс… Ом и расписался в получении. Голова трещит… Что мы, как люди, культурно не можем посидеть, поговорить, обязательно это нужно… Кстати, у тебя этого не осталось?..
— В нём же план моих действий! У нас учения с боевыми стрельбами! Куда я стрелять должен? — возмутился капитан-лейтенант. — Где пакет?!
— Во заладил — где пакет, где пакет! — сполз Кузьмич вниз. — У тебя ничего нет? Сейчас здоровье поправим и начнём искать… Здесь он должен быть — мы никуда не выходили.
— Я уже в нужный квадрат через двадцать минут приду, а что в нём делать, не знаю!.. — пожаловался капитан-лейтенант, но достал из шкафчика огромную флягу с прозрачной жидкостью…
Семёнов и Чердынцев, устав уплывать от мины, теперь просто лежали рядом с ней. Время от времени они отталкивали мину от себя, стараясь не задевать за рожки.
— Хотя это — ерунда. Сила удара по детонатору у морских мин должна быть очень велика, — рассуждал Семёнов, — иначе простой шторм или случайная рыба могли бы все мины подорвать…
На горизонте показались зыбкие очертания судна.
— Эй! Мы здесь! — заорал Володя.
