– Если есть в мире справедливость, – гневно бросила Оша, – Иные заберут всех, кто это сделал.
– Это сделал Теон, – мрачно ответил Бран.
– Нет. Посмотри-ка. – Она указала копьем через двор. – Вон один из его островитян, а вон другой. А это конь самого Грейджоя – видишь? Черный, в котором стрелы торчат. – Нахмурясь, она шла между телами. – А вот и Черный Лоррен. – Его изрубили так, что борода сделалась рыжевато-бурой. – Этот кое-кого захватил с собой. – Оша перевернула ногой труп. – На нем эмблема – какой-то красный человечек.
– Ободранный человек из Дредфорта, – сказал Бран.
Лето с воем устремился куда-то.
– Богороща. – Мира бросилась за волком со щитом и лягушачьей острогой в руках. Остальные последовали за ними, пробираясь сквозь дым и упавшие камни. В роще воздух был чище. Несколько сосен на ее краю обгорели, но дальше сырая почва и зелень остановили пожар.
– В живом лесу есть сила, – сказал Жойен, словно читая мысли Брана, – сила, способная победить огонь.
У черного пруда, под сердце-деревом, лежал лицом вниз мейстер Лювин. На палых листьях там, где он полз, остался кровавый след. Лето стоял над ним. Бран подумал, что мейстер умер, но Мира коснулась его шеи, и он застонал.
– Ходор! – скорбно промолвил Ходор.
Они осторожно перевернули Лювина на спину. У него были серые глаза и серые седые волосы, и одежды раньше тоже были серые, но теперь промокли от крови.
– Бран, – сказал он тихо, увидев мальчика на спине у Ходора. – И Рикон. – Он улыбнулся. – Хвала богам. Я знал…
– Знал? – повторил Бран.
– По ногам. Одежда была твоя, но мускулы ног… бедный парнишка. – Мейстер закашлялся, и изо рта у него выступила кровь. – Но вы исчезли в лесу… как?
– А мы никуда и не уходили, – сказал Бран. – Дошли до опушки, а потом повернули назад. Волки побежали дальше, как я им велел, а мы спрятались в отцовской гробнице.
– Крипта. – У Лювина вырвался смех, и на губах запузырилась кровавая пена. Он попытался пошевелиться и вскрикнул от боли.
У Брана на глаза навернулись слезы. Когда человек ранен, зовут мейстера – но что делать, когда сам мейстер ранен?
– Надо будет сделать ему носилки, – сказала Оша.
– Бесполезно, женщина. Я умираю.
– Ты не умрешь, – сердито сказал Рикон. – Не умрешь. – А Лохматый Песик оскалил зубы и зарычал.
– Тише, дитя, – улыбнулся мейстер. – Я намного старше тебя и знаю, что мое время пришло.
– Ходор, вниз, – сказал Бран, и Ходор опустился на колени перед мейстером.
– Слушай, – сказал Лювин Оше, – эти принцы – наследники Робба. Раздели их… поняла?
– Да, – кивнула она, опершись на копье. – Порознь безопаснее. Но куда их отвести? Я думала – к Сервинам…
Мейстер, сделав отчаянное усилие, мотнул головой.
– Юный Сервин мертв. Сир Родрик, Леобальд Толхарт, леди Хорнвуд… все убиты. Темнолесье пало, Ров Кейлин взят. Скоро падет и Торрхенов Удел. Островитяне заняли Каменный Берег. А на востоке орудует Бастард Болтонский.
– Куда же тогда? – спросила Оша.
– В Белую Гавань… К Амберам… Не знаю… повсюду война… сосед воюет с соседом, а зима близится… какое безумие, какой мрак… – Мейстер схватил Брана за руку, с отчаянной силой сомкнув пальцы. – Ты должен быть сильным теперь… Сильным.
– Буду, – сказал Бран. Но это так трудно. Сир Родрик убит, и мейстер Лювин… Никого не осталось.
– Хорошо, – сказал мейстер. – Ты хороший мальчик. Сын своего отца. А теперь иди, Бран.
Оша смотрела на чардрево, на красный лик, врезанный в белый ствол.
– Уйти и оставить тебя богам?
– Я прошу… глоток воды… и еще об одном. Если ты…
– Хорошо, – кивнула она и сказала Мире: – Уведи ребят.
Жойен и Мира взяли Рикона за руки, Ходор пошел за ними. Ветки хлестали Брана по лицу, и листья утирали слезы. Оша догнала их во дворе. О мейстере Лювине она не сказала ни слова, только распорядилась коротко:
– Ходор останется с Браном и будет его ногами, Рикон пойдет со мной.
– Мы тоже пойдем с Браном, – сказал Жойен.
– Да, я так и думала. Я, пожалуй, двинусь через Восточные Ворота, по Королевскому Тракту.
– Мы выйдем через Охотничьи, – сказала Мира.
– Ходор, – сказал Ходор.
У кухни они задержались. Оша нашла несколько ковриг обгорелого, но еще съедобного хлеба, и даже холодную жареную курицу, которую разделила пополам. Мира отыскала горшок с медом и мешок с яблоками. Поделив припасы, они простились. Рикон плакал и цеплялся за ногу Ходора, пока Оша не хлопнула его концом копья – тогда он мигом пошел с ней. Лохматый Песик затрусил за ними. Последнее, что увидел Бран, был волчий хвост, пропавший за разрушенной башней.
Железная решетка, запиравшая Охотничьи Ворота, так перекосилась от огня, что поднялась не больше чем на фут. Им пришлось проползти под ней одному за другим.
– Мы идем к вашему лорду-отцу? – спросил Бран, когда они пересекли подъемный мост между двумя стенами. – В Сероводье?
Мира вместо ответа посмотрела на брата, и Жойен сказал:
– Наш путь лежит на север.
На опушке Волчьего Леса Бран повернулся в корзине, чтобы еще раз взглянуть на замок, где прожил всю свою жизнь. Дым еще поднимался в серое небо, но не в большем количестве, чем шел бы из труб Винтерфелла в холодный осенний день. Амбразуры кое-где почернели от копоти, там и сям зияли прогалы на месте обвалившихся зубцов, но издали ущерб казался не таким уж большим. За стенами, как много веков подряд, торчали верхушки зданий и башен – кто бы подумал, что замок разграблен и сожжен? «Камень крепок, – сказал себе Бран, – корни деревьев уходят глубоко, а под землей сидят Короли Зимы на своих тронах. Пока они существуют, существует и Винтерфелл. Он не умер, он просто сломан, как я, – я ведь тоже жив».
