— Еще раз назовешь меня ненормальным — и больше не увидишь ни разу в своей никудышной жизни! — гремит из спальни отец.
— И прекрасно! — визжит мама. — Ненормальный, ненормальный, ненормальный!
Отец вылетает из комнаты, багровый от злости. Дебора преграждает ему дорогу.
— Папа, уймись! Ты же понимаешь, что она это из вредности!
— Пусти меня! — вопит он.
— Это какой-то сумасшедший дом! — кричит ему в лицо Дебора.
— Дайте мне уйти, и тут воцарится покой! — ревет папа. — Будете творить, что вашей душе угодно — мешать вам будет некому!
Мама затыкает уши и взмаливается:
— Отдай «Джека Дэниелза», слышишь? Или я точно тронусь умом!
— Верни ты ей чертову бутылку! — теряя остатки терпения, вопит Дебора. — Пусть спивается, превращается в алкоголичку, если ей так хочется! А ты, наш дорогой, уезжай хоть на все четыре стороны!
Она отходит к перилам, и отец вихрем проносится мимо нас с мамой. Я разворачиваюсь, иду к большому цветочному горшку с пальмой и достаю из-за него бутылку.
Мама выхватывает ее у меня из рук и устремляется в гостиную. Дебора вылетает во двор. Отец тоже шумно топает к двери, однако на самом пороге приостанавливается, делает вид, будто забыл взять нечто крайне важное, потирает затылок и возвращается в спальню.
У меня в кармане звонит сотовый. Наум приходит мысль: если я отвечу здесь, кто-нибудь снова поднимет крик и я ничего не услышу. Плетусь на улицу вслед за сестрой, на ходу достаю трубку, смотрю на экран и вижу незнакомый номер. Секунду раздумываю, стоит ли отвечать, решаю, что разговор в любом случае отвлечет меня от безумного семейного скандала, и подношу трубку к уху.
— Алло?
— Здравствуйте. Это Эви? — Голос мужской, совершенно мне незнакомый и вместе с тем звучит очень приветливо, будто мы с его обладателем давно знаем друг друга. Судя по тону, этот человек из тех, кто умеет найти общий язык с кем угодно.
— Гм… — Я уже собираюсь сказать, что произошла какая-то ошибка, но тут вспоминаю, что меня назвали по имени. Значит, звонят правда мне и набрали этот номер не случайно. — Да, это Эви. А вы… простите?
— Джерард, — так же дружелюбно отвечает таинственный незнакомец. — Джерард Морроу.
Медленно спускаюсь по ступеням крыльца, задумываясь о том, есть ли среди моих знакомых Джерарды. По-моему, одна моя бывшая сотрудница в прошлом или позапрошлом году вышла замуж за какого-то Джерарда. То есть нет, не Джерарда… Джеральда.
Из трубки звучит смех.
— Озадачил вас?
— Гм… признаться, да, — смущенно отвечаю я, боясь показаться грубой и все еще перебирая в памяти всех знакомых мужчин, включая тех, с кем я ходила в детский садик.
— Прекрасно вас понимаю. Мы ведь ни разу не встречались. Ваш телефон мне дала Сильвия Энис.
Вспоминаю наш дурацкий разговор с Сильвией за доли секунды до того, как Джерард произносит ее имя. И почему-то краснею.
— А, да! — восклицаю с неуместным оживлением. — Да-да, — добавляю спокойнее и тише.
Из трубки снова раздается смех.
— Вы, наверное, удивляетесь, что я звоню? — спрашивает Джерард с едва уловимыми и чарующими нотками ребяческого озорства.
— Гм… — Признаться, я очень растеряна. Потому что, с одной стороны, не хочу никого обижать, а с другой — правда не ожидала, что Джерард позвонит. С третьей — никогда не оказывалась в подобных ситуациях. К тому же с того дня, когда со мной связалась Сильвия, прошло уже недели три. И потом из-за скандала родителей во мне все бушует. — Если честно, да… я удивлена.
— Я на вашем месте тоже удивился бы, — просто говорит Джерард. — А на своем — никогда не стал бы вас тревожить, если бы Сильвия не рассказала мне о том, что в свободное время вы по доброй воле работаете на Комитет по охране природы Центрального парка.
Опять краснею. Смотрю на Дебору, которая уселась на наши старенькие скрипучие качели и с любопытством глядит на меня, пожимаю плечами и кривлю губы, показывая всем своим видом, что я обескуражена.
— Да, все правильно, — говорю в трубку. — Сегодня, например, мы сажали нарциссы…
— Как мило! — восклицает Джерард. — Знаете, меня это очень заинтересовало. Обыкновенные ньюйоркцы, привыкшие к бешеным городским ритмам, по той или иной причине возгораются желанием здесь же, в мегаполисе, приблизиться к природе… Принести пользу ей и другим людям. Может, как-нибудь встретимся и вы расскажете мне поподробнее о своей работе? — вдруг спрашивает он.
Ловлю себя на том, что я не только согласна с ним встретиться, но даже хочу этого.
— Завтра я не смогу, — слышу собственный голос. Черт! Я подсознательно до сих пор чего-то боюсь.
— А в воскресенье? — спрашивает Джерард.
— В воскресенье? — рассеянно переспрашиваю я, пытаясь убедить себя в том, что эта встреча, несмотря на дикие фантазии Сильвии, будет чисто дружеская и пугаться совершенно нечего.
— Мы могли бы увидеться во время ланча, — произносит Джерард. — Когда именно — решайте сами.
Я еще не ответила, удобно ли мне в воскресенье, думаю я. Вдруг у меня другие планы?
— Если, конечно, в воскресенье вам удобно, — моими же словами говорит Джерард.
Поневоле улыбаюсь. Заинтригованная Дебора встает с качелей и подходит ко мне.
— Мм… — мычу я, раздумывая. — В час вас устроит? Или нет, лучше в два.
— Устроит вполне! — весело отвечает Джерард. — На Юнион-сквер? Идет?
— Идет.
Когда я убираю трубку от уха, Дебора вскидывает брови и складывает губы трубочкой, намереваясь устроить мне допрос. Но тут из дома раздается звон бьющегося стекла и мамин истошный крик:
— Если хочешь, считай так!
2
Когда мы вбегаем в гостиную, мама сидит, откинувшись на диванную спинку и неубедительно притворяясь равнодушно-высокомерной. Отец буравит ее потемневшим взглядом, а по стене за его спиной стекают вниз ручейки виски. Пол устилают бутылочные осколки.
Дожили! — с грустью думаю я.
— Вы только полюбуйтесь! — восклицает папа, упирая руки в оплывшие бока и кивая на стену. — Она метила мне прямо в голову! Если бы не моя прекрасная реакция, меня бы уже не было в живых!
— Ты с любой реакцией увернулся бы, — с притворным спокойствием произносит мама. — Потому что слишком любишь себя.
— Прекратите же! Даже стыдно! — кричу я. — Что у вас тут снова произошло?!
Мама гордо вскидывает голову.
— Ваш отец убежден в том, что я никогда не любила его и не люблю теперь. Интересно, какого же тогда черта я вышла за него замуж?! Зачем родила ему двух дочерей?!
— Если бы ты хоть каплю любила меня, тогда бы… — гремит папа.
Мама неожиданно вскакивает с дивана.
