— Конечно, скорость другая, — поддакивает Пал Палыч.

— Нет. Тут глубже. Психология!

* * *

Вдоль тихой улицы пожилой мужчина с желчным лицом прогуливает коренастую, с гротескно длинными ушами собаку, точный портрет которой украшал приборную доску артамоновской машины.

С видом гуляющего появляется Томин.

— Какая миленькая собачка!! — восхищается он. — Умная?

Мужчине Томин не очень нравится. Но так как к собаковладельцам на улице чаще обращаются с бранью, чем с комплиментами, он отвечает вежливо:

— Своя собака всегда умная.

— Она какой же породы?

— Редкой. Бассет.

— А как ее зовут?

— Абигайль. Аба. — И, свистнув собаку, собирается уходить.

Томин заступает ему дорогу.

— Какое совпадение — я, кажется, знаком с ее матушкой! Ту зовут Фанта, и они очень похожи, очень. Но, пожалуй, мамаша попроще, вы не находите?

— Молодой человек, что вас так занимает: я? моя собака? ее происхождение?

— Ну вот, рассердились. Я надеялся — позовете чай пить, и мы бы уютно побеседовали.

— О чем, черт возьми?

— Обо всем, что меня занимает, Алексей Прокопыч, — уже серьезно говорит Томин.

— А-а… — догадывается мужчина и переходит на иронический тон. — Билеты в оперу распространял оперуполномоченный.

— Инспектор. Терминология меняется. Так будем чай пить?

* * *

А в кабинете Знаменского впервые появляется жена Артамонова.

— Товарищ следователь!.. — произносит она и, задохнувшись, останавливается у стола.

— Вам будет проще по имени-отчеству: Пал Палыч.

— Пал Палыч, — повторяет Артамонова, чтобы запомнить.

— Садитесь сюда. Бояться меня не надо.

— Я не боюсь, но я очень волнуюсь! — Она присаживается на край дивана, Знаменский — спиной к столу, так что беседа ведется как бы в неофициальной обстановке.

— Я пришла вам рассказать, что сегодня случилось. Это очень важно!

— Слушаю.

Пал Палыч не может не сочувствовать женщине, похоронившей мужа. Но пока он отнюдь не убежден в ее искренности и чистоте побуждений, и в голосе его сдержанность.

— Сказали, что нужно взять Толины вещи. Сестра пошла и принесла… совершенно чужие вещи, Пал Палыч! Какой-то плащ, шляпу, ботинки. Говорят, все это было в машине, но это не его!

Знаменский, знающий, что хранилось в зеркальном шкафу, не воспринимает новость как сенсацию.

— Вы мне не верите? — поражается Артамонова. — Я говорю правду!

— Вполне возможно, Галина Степановна. Вы бывали в гараже?

— Зачем? — Артамоновой кажется, что ее просто отвлекают от темы. — Как вы равнодушно приняли… Я думала поразить вас, и вы сделаете вывод, что…

— Что в машине ехал кто-то еще? И бумажник и деньги этого кого-то?

— Да-да!

— А чемодан вы видели? — Пал Палыч достает чемодан, где лежали деньги.

— Нет.

Знаменский убирает чемодан.

— Он тоже был в машине.

— О… все чужое!.. Куда же делся тот человек? Вы знаете?

— Предусмотрительно покинул машину до аварии. И оставил на память ботинки и чемодан денег.

Артамонова беспомощно смотрит на Пал Палыча.

— Это непохоже на правду, да?

— Не очень. Проще поверить, что ваш муж все нашел.

Знаменский приглядывается к ней испытующе: проверяет реакцию на россказни сестры.

— Нет… — горько отказывается женщина. — Это Аля мне в утешение… извините ее.

Звонит телефон.

— Простите, вы заняты, — говорит Артамонова, вставая. — Я отнимаю время.

— Мое время целиком посвящено делу вашего мужа.

— Боже мой, если б я могла помочь! — со стоном восклицает Артамонова. — Я бы все на свете отдала, чтобы смыть позорное подозрение! Я живу в стыде и кошмаре…

Она снова опускается на диван и закрывает лицо. Сегодня в ней нет той чопорности и манеры поминутно оскорбляться, как при первой беседе в конторе. Но какая-то если не театральность, то чрезмерность в выражении чувств продолжает отталкивать Пал Палыча.

— Слезами не поможешь, Галина Степановна, — дежурно говорит он, выдержав короткую паузу.

Артамонова отнимает руки от лица и сжимает виски.

— О, я не плачу. Плакать легко! Разве я могу себе позволить… Если б он просто погиб — это можно понять… хотя Толя в совершенстве владел машиной… но смерть не разбирает… Проклятые, проклятые деньги! Любая смерть лучше, чем бесчестье!

— Галина Степановна, услыхав про деньги, вы сразу сказали «чужие». О ком вы подумали?

Женщина молчит, потупясь…

Перед мысленным ее взором возникает эпизод из прошлого. Она держит двумя пальцами пачку купюр — на отлете, со страхом и гадливостью.

— Толя, я чистила твою куртку, и вот выпало…

Артамонов, смотревший по телевизору футбольный матч, оглянулся, пережил мгновение паники, затем протянул с почти натуральной беспечностью:

— А-а… это не мои, Галочка. Один тут просил достать запчасти.

— Поклянись, что Антон ни при чем!

— Антон? Клянусь, чем хочешь!

— Прости, Толя. Я вдруг подумала… Прости…

Артамонова поднимает глаза на Пал Палыча.

— Умоляю, избавьте меня от этого вопроса! Я не могу.

* * *

Томин тем временем беседует с Алексеем Прокопычем, сидя в скверике. Старик держится обходительно и улыбчиво, припрятав свое раздражение.

— Вашей собачке, по-моему, год или около того? — говорит Томин.

— Около того.

— Значит, из конторы по починке времени вы три года как уволились. Но с Артамоновым поддерживали контакты?

— Ах, инспектор, собачка довольно маленькая, верно? До слона каких размеров и какого назначения вы намерены ее раздуть?

— Просто интересно, почему вдруг вам подарок. Нынешним сослуживцам Артамонов щенка редкой породы не предлагал.

Щепкин постукивает ногтем по стеклу часов.

— Пятьдесят минут, инспектор. А вы как-то все не можете толком сформулировать, что же вас интересует.

— Масса вещей.

— Это заметно.

— В частности, вы.

— Помилуйте — чем?

— Очень хотелось бы услышать, что вы в действительности знаете об Артамонове. О его «Волге». О чемоданчике.

— Моя Аба сказала бы: хотеть косточку и иметь косточку — далеко не одно и то же! Шучу-шучу, инспектор, по-стариковски. Сам крайне заинтригован. Анатолий ведь был такой добрый и примерный юноша: не пил, не курил…

— Не ухаживал за женщинами?

Щепкин остро взглядывает на Томина.

— Сорок шестой размер. Третий рост, — многозначительно подсказывает инспектор.

— А вас и это интересует? — спрашивает Щепкин, коротко помолчав. — Ах, инспектор, инспектор! Если б вы сразу заговорили о женщинах, а не морочили голову собаками, я бы… Надеюсь, Анатолий простит, что я вас познакомлю с его пассией. Это за городом, по Калужскому шоссе… Ну да, разумеется, от нее он и ехал, когда погиб, — подтверждает он, уловив движение собеседника.

Расставшись с Щепкиным, Томин направился в лабораторию к Кибрит.

— Будь другом, дай чего-нибудь от головы!

— Цитрамон или анальгин? — спрашивает Кибрит, роясь в ящике.

— Шут его знает, что дашь.

— Для верности глотай обе. Стоп, тут не вода! — заслоняет она стакан на столе.

Томин запивает таблетки из графина.

Вы читаете Он где-то здесь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату