достойнейший! Ты умеешь даже горем прикрыться, как плащом. Неужели ты думаешь, что я не понял, зачем ты целый час расспрашивал того, кто знает меньше, хотя я сидел рядом?
— Если ты это понял, можешь быть доволен,— ответил Денэтор.— Безумием была бы гордыня, отринувшая помощь и совет в трудный час; но ты предлагаешь эти дары, осуществляя свои замыслы. А Правитель Гондора никогда не станет орудием в чужих руках, даже самых благородных. В его глазах ни одна цель в мире не может быть выше блага Гондорского Королевства. Пока не вернется Король, Гондором правлю я.
— Пока не вернется Король?..— снова эхом откликнулся Гэндальф.— Ты справедливо заметил, достойный Наместник, что твое дело — сохранить Королевство на тот случай, которого уже мало кто ждет на свете. В этом я окажу тебе любую помощь, которую ты сам захочешь от меня принять. Скажу тебе вот что: я не правлю ни одним королевством, ни большим, ни малым. Но если добру в нашем мире грозит опасность — я появляюсь! И если даже Гондор погибнет, и наступит ночь ради того, чтобы утро принесло новый рассвет и лучшие плоды, я буду считать, что выполнил долг. Я ведь тоже Наместник. Разве ты не знал?
Сказав так, он отвернулся и пошел к выходу, а Пипин побежал вслед, стараясь не отстать.
Гэндальф не смотрел на хоббита и ничего ему не говорил, будто не замечал его всю дорогу. Провожатый вывел их через Площадь Фонтана на улицу с высокими каменными домами. Они пару раз повернули по ней, потом остановились перед домом, выстроенным возле северной стены Цитадели, недалеко от гребня, соединявшего Город с горой. Поднявшись по широкой лестнице на верхний этаж, они оказались в светлом и просторном покое со стенами, обитыми матовой золотистой тканью без рисунка. Мебели здесь было мало, всего лишь столик, два кресла и скамья, но по обе стороны в нишах с раздвинутыми занавесями были приготовлены постели и стояли тазы и кувшины с водой для мытья. Три высоких узких окна выходили на север, из них была видна широкая петля Андуина, а вдали, в тумане, скрывалось нагорье Эмин Муйл и водопад Рэрос. Чтобы выглянуть в окно, Пипину пришлось подвинуть скамью и почти лечь на широкий подоконник.
— Ты на меня не сердишься, Гэндальф?— спросил он, когда провожатый ушел и притворил за собой дверь.— Я очень старался!
— Без сомнения! — ответил Гэндальф, вдруг расхохотавшись, подошел к Пипину, обнял его за плечи и вместе с ним посмотрел в окно.
Пипин оглянулся на Гэндальфа с удивлением, так весело и беззаботно прозвучал смех. Прорезанное морщинами лицо мага показалось ему серьезным, даже грустным, и озабоченным. Но присмотревшись к нему внимательнее, Пипин заметил в нем великую тайную радость, скрытый источник такого веселья, что если его выпустить, можно было бы, наверное, рассмешить целое королевство.
— Конечно, ты сделал все, что мог,— сказал Гэндальф.— Но учти, что Повелитель Гондора узнал от тебя больше, чем ты думаешь, Пипин. Ты не смог скрыть от него, что не Боромир вывел Отряд из Мории, и что среди вас был кто-то весьма достойный, кто скоро прибудет в Минас Тирит с легендарным мечом у пояса. Гондорцы много значения придают старинным легендам, и с тех пор, как Боромир ушел в Поход, Денэтор не раз размышлял над словами Предсказания, пытаясь угадать, что такое «Проклятие Исилдура».
Это необычайный человек, Пипин. Кем бы ни были его предки, в его жилах течет почти чистая кровь жителей Закатного Края; она же досталась его второму сыну Фарамиру. Боромир, любимый сын, был другим. Денэтор прозорлив. Если он напряжет свою волю, то может многое вычитать в чужих мыслях, даже издали. Его нелегко обмануть и опасно даже пытаться.
Помни об этом, Пипин! Ибо ты присягнул ему. Не знаю, как эта мысль пришла к тебе в голову, или может быть, в сердце, но это было хорошо. Я тебе в этом не помешал, потому что холодный рассудок не должен останавливать ничьи благие порывы. Ты поднял его настроение и тронул его сердце. И кроме того, получил свободу передвижения по Минас Тириту — разумеется, в свободное от службы время. Но у любой монеты есть две стороны — ты служишь Денэтору, ты сам не свободен, и он помнит об этом. Будь осторожен!
Гэндальф замолчал, вздохнул, но потом продолжил:
— Ладно, нечего много говорить о том, что будет завтра. Хотя бы потому, что каждое следующее завтра принесет худшие несчастья, чем вчера. Так будет много дней. И я ничего не могу изменить. Игра началась, фигуры на доске; первые ходы сделаны. Очень хотел бы я найти одну из этих фигур, а именно Фарамира, ставшего теперь наследником Денэтора. Не думаю, что он находится в столице, но у меня не было времени разузнать точно. Мне надо идти, Пипин. Я должен побывать на совете военачальников и узнать там как можно больше. Сейчас ход Врага, а он вот-вот начнет большую игру. Пешкам в ней уготована не меньшая роль, чем фигурам, Перегрин сын Паладина, солдат Гондора! Точи меч!
Гэндальф пошел к двери и с порога еще раз оглянулся:
— Я тороплюсь, Пипин,— сказал он.— Окажи мне одну услугу, когда пойдешь в город. Если ты не очень устал, то сначала сделай то, что я тебя попрошу, а потом ложись отдыхать. Найди Серосвета и посмотри, как за ним ухаживают. Гондорцы честны и рассудительны и животных не обижают, но они не умеют обращаться с лошадьми так, как рохирримы.
Гэндальф ушел, и вскоре на Цитадели размеренно и звонко пробил колокол. Три удара рассыпались серебром в воздухе, возвестив третий час после восхода солнца.
Пипин еще немного задержался в комнате, потом сбежал по ступеням, вышел на улицу и осмотрелся. Солнце светило ярко, стало теплее. От башен и домов на запад ложились длинные четкие тени. В снежном плаще и белом шлеме сверкал на фоне неба Миндоллуин, протягивая руки-отроги к городу. По улицам в разных направлениях спешили вооруженные люди, по-видимому, третий час утра был часом смены караулов и получения приказов.
— В Хоббитшире было бы девять часов,— громко сказал сам себе хоббит.— Время вкусно позавтракать и открыть окно солнышку. С каким бы удовольствием я сейчас съел хороший завтрак! Интересно, здешние люди вообще завтракают? Может, у них время завтрака давно прошло? Когда здесь подают обед и где!
Тут он обратил внимание на мужчину в черно-белой одежде: человек шел в его сторону по узкой улице от Цитадели. Пипину было скучно, и он решил остановить незнакомца и заговорить с ним, но человек сам направился к нему.
— Это ты невысоклик Перегрин? — спросил он. — Мне сказано, что ты поступил на службу к нашему Повелителю. Привет тебе! — он протянул руку, которую Пипин пожал.— Я Берегонд сын Баранора. Первая половина дня у меня свободна, поэтому меня прислали обучить тебя необходимым паролям и объяснить все, что ты хотел бы сразу узнать. А я бы с удовольствием послушал тебя. Мы здесь никогда не видели невысокликов. Кое-что о вашем племени нам известно по слухам, но ни одного достоверного рассказа нет. Ты вдобавок еще и друг Мифрандира. Ты его хорошо знаешь?
— Как бы тебе сказать? — ответил Пипин.— В своей короткой жизни дома я каждый день о нем слышал, а вот теперь долгий путь прошел с ним вместе. Но это такая книга, которую читаешь-читаешь, и все равно не похвалишься, что вычитал больше одной-двух страничек. Я видел то же, что и все, и знаю не больше. Из нас один Арагорн знал его по-настоящему.
— Арагорн? — спросил Берегонд.— Это кто?
— Хм…— запнулся Пипин.— Это человек, который шел с нами. Сейчас он, кажется, в Рохане.
— Мне сказали, что и ты был в Рохане. Я бы охотно расспросил тебя об этой стране, потому что большую часть оставшейся нам слабой надежды мы возлагаем именно на нее. Но я забываю о своих обязанностях. Я ведь сначала должен ответить на твои вопросы. О чем ты в первую очередь хочешь узнать, Перегрин?
— Если можно… хм… прежде всего я хотел бы задать тебе очень важный для меня в данную минуту вопрос касательно завтрака и тому подобных вещей. Проще говоря, когда у вас едят, и где тут зал для угощения, если такой есть? И как насчет трактиров? Я, когда ехал в гору, осматривался, но ничего такого не увидел, хотя очень надеялся в таком красивом городе у гостеприимных жителей раздобыть глоток пива.
Берегонд посмотрел на него с уважением.
— Сразу видно бывалого солдата,— сказал он.— Говорят, что воины в походе всегда стараются
