пулемета. Потом тихим, но серьезным голосом продолжил: — Капитан Брайсленд, вы даже не представляете, как мне нужен полковник. И судьба Сингапура ничто по сравнению с делом, которое я должен с ним обсудить. — Сунув руку под гимнастерку, он вынул тяжелый черный автоматический «кольт- 455».
— Если мне придется пойти за ним самому, захвачу вот эту штуку — и найду его… Впрочем, не думаю, что она понадобится. Скажите полковнику — его ждет бригадный генерал Фарнхольм. Он придет.
Брайсленд пристально взглянул на генерала, и малость помедлив, молча развернулся и вышел. Минуты через три капитан вернулся с офицером, которого пропустил вперед. Полковника шатало, точно пьяного. Ему стоило немалых усилий держать глаза открытыми, но, натужно улыбнувшись, он медленно подошел к генералу и почтительно протянул руку:
— Добрый вечер, сэр. Каким ветром вас сюда занесло?
— Здравствуйте, полковник, — сказал Фарнхольм, поднимаясь, и, пропустив вопрос мимо ушей, прибавил:
— Стало быть, вы меня знаете?
— Выходит, так. Впервые я услышал о вас позапрошлой ночью, сэр.
— Вот и прекрасно. — Фарнхольм удовлетворенно кивнул. — Это избавит меня от ненужных объяснений. Давайте сразу перейдем к делу.
Не успел он повернуться, как комнату сотрясло от взрыва разорвавшегося неподалеку снаряда, а ударной волной чуть не задуло свечи. Но генерал почти не обратил на это внимания:
— Полковник, мне нужен самолет, вылетающий из Сингапура в самое ближайшее время. Вы отправите меня, даже если вам придется снять с борта кого-то из пассажиров. Мне также наплевать, куда он летит — в Бирму, Индию, на Цейлон или даже в Австралию. Главное — самолет, и как можно скорее.
— Значит, вам нужен самолет, — равнодушно повторил полковник голосом таким же безжизненным, как и выражение лица. Затем вымученно улыбнулся. — А разве всем нам не нужен самолет, генерал?
— Вы не поняли. — Медленно, словно намекая на свое беспримерное терпение, генерал затушил сигару о пепельницу. — Я знаю, что здесь сотни больных, раненых, женщин и детей…
— Последний самолет уже улетел, — бесстрастно перебил его полковник, потирая воспаленные глаза. — День или два назад — точно не помню.
— Последний самолет. — Голос Фарнхольма прозвучал холодно. — Последний. Но… насколько я знаю, были и другие самолеты. Истребители — «Брюстеры», «Уайлдбисты»…
— Их уже нет. Все уничтожены. — Теперь полковник рассматривал Фарнхольма с любопытством. — Но даже если бы они уцелели, что толку? Японцы захватили все аэродромы — Селетар, Семвабант, Тенга. Может, и Келанг тоже.
— Полковник, мы можем поговорить с вами с глазу на глаз?
— Конечно. — Полковник подождал, пока за Брайслендом и сержантом не закрылась дверь, и чуть заметно улыбнулся: — Боюсь, сэр, последний самолет все равно уже улетел.
— А я в этом нисколько не сомневался. – Фарнхольм расстегнул ворот гимнастерки и взглянул на полковника.
— Надеюсь, полковник, вам известно, кто я такой? Я имею в виду не только имя.
— Я узнал об этом еще позавчера. Полная секретность, и все такое… Говорили, вы можете нагрянуть в любой день. — Полковник впервые взглянул на своего собеседника с нескрываемым интересом. — Вот уже лет семнадцать вы возглавляете службу контрразведки в Юго-Восточной Азии, владеете чуть ли не всеми азиатскими языками, как никто…
— Пощадите мою скромность. — Расстегнув гимнастерку до конца, Фарнхольм принялся снимать широкий, плоский прорезиненный пояс. — А вы, как я понимаю, не знаете ни одного восточного языка.
— Да нет, один знаю. Японский. Поэтому я и здесь. — Полковник безрадостно улыбнулся. — Что ж, в концлагере он, надеюсь, мне пригодится…
— Значит, японский? Тем лучше.
Сняв пояс, Фарнхольм расстегнул в нем два кармана, выложил на стол все, что там находилось, и сказал:
— Взгляните сюда, полковник.
Полковник пристально посмотрел на генерала, потом — на разложенные на столе фотографии и катушки с фотопленкой, понимающе кивнул и вышел из комнаты. Вернулся он с очками, увеличительным стеклом и фонариком. Минуты три сидел, безмолвно склонив голову над столом. Снаружи взорвался еще один шальной снаряд, а вслед за тем раздался треск пулемета, сопровождавшийся зловещим свистом пуль. Но полковник сидел неподвижно, зато в глазах его сверкал яркий, живой огонь. Фарнхольм закурил новую сигару и с безучастным видом вытянулся в плетеном кресле.
Наконец полковник взглянул через стол на Фарнхольма.
— Тут и без японского все ясно. Господи, сэр, где вы это достали?
— На Борнео. И заплатил слишком высокую цену — потеряв двух наших лучших людей и еще двух голландцев. Но сейчас это уже не имеет никакого отношения к делу. — Фарнхольм затянулся сигарой. — Важно, что все это теперь у меня, и японцы ничего не знают.
— Просто невероятно, — проговорил полковник. — Даже не верится. Таких копий, наверное, от силы одна-две. План вторжения в Северную Австралию!
— Причем полный и подробный, — подтвердил Фарнхольм. — Здесь указано все: и предполагаемые районы высадки морского десанта, и подлежащие захвату аэродромы, и время начала операций — с точностью до минуты, и количество сил — с точностью до батальона.
— Да, но здесь есть еще что-то…
— Знаю, знаю, — резко оборвал его Фарнхольм. — Даты, главные и второстепенные объекты атаки закодированы. Ясное дело, японцы просто не могли не зашифровать такую информацию. Потом, они используют такие коды, что голову сломаешь, — разгадать практически невозможно. Однако живет в Лондоне один старичок — он и имя-то свое написать грамотно не может… — Фарнхольм прервался и выпустил струю сизого дыма. — И все-таки это уже что-то, не так ли, полковник?
— Но… но как это к вам попало? Неужели случайно?
— Уверяю вас, случайность здесь ни при чем. Я пять лет потратил, чтобы получить эти материалы: ведь далеко не все японцы неподкупны. Я сделал все, чтобы получить документы своевременно, а вот с местом вышла промашка. Поэтому я здесь.
— Эти документы… Им же цены нет, сэр. — Как бы взвешивая в руке фотографии, полковник уставился на Фарнхольма невидящими глазами. — Это… это… во имя всего святого подумайте об Австралии. Наши люди должны получить эти документы… Нет, просто обязаны!
— Совершенно верно, — согласился Фарнхольм. – В том-то все и дело! — Он потянулся за пленками и фотографиями и начал аккуратно укладывать их обратно в водонепроницаемые карманы пояса. — Так что теперь вы, надеюсь, понимаете мое беспокойство по поводу… м-м… самолета? — И, застегнув молнии на карманах, прибавил: — Уверяю вас, это тревожит меня как ничто другое.
Полковник, ничего не сказав в ответ, только кивнул.
— Значит, говорите, не осталось ни одного самолета? — настойчиво спросил Фарнхольм. — Даже самой захудалой развалины?… — Заметив отчаянное выражение на лице полковника, он было осекся, однако затем продолжил: — А как насчет подводной лодки?
— Ничего не осталось. — Полковник занервничал. — Даже ни одного торгового судна. Последние — «Грассхоппер», «Тьен-Кванг», «Куала», «Кэтидид», «Дрэгонфлай» и несколько небольших каботажных судов покинули Сингапур еще прошлой ночью. И уже не вернутся. Но им не пройти и ста миль: над морем постоянно кружат японские самолеты. На этих судах полно женщин, детей и раненых. И большинству из них, боюсь, суждено утонуть.
— Что ж, неплохая перспектива по сравнению с японским концлагерем. Поверьте, полковник, уж я-то знаю. — Фарнхольм закрепил пояс на животе и вздохнул.
— Боже мой, зачем вас вообще сюда занесло? — с горечью спросил полковник. — Почему вы выбрали именно Сингапур? Неужели не знали, что здесь творится? Кстати, как, черт побери, вам удалось сюда попасть?
— Приплыл из Банджармасина, — коротко ответил Фарнхольм. — На «Кэрри Дэнсер», самой убогой из
