Папа Форчун был рассержен, потому что кофе убежал, а ему, чтобы начать день, нужны были три чашки крепкого кофе. В кухне был кавардак, и над кавардаком висел овсяночный дым. И они опаздывали, опаздывали, опаздывали!
Питер обвил хвостом задние лапы и старался не мурлыкать слишком громко. В другом конце комнаты стояло его прежнее тело с Котом Вильямом внутри, и этому телу надо было идти в школу. Мальчик Вильям выглядел растерянным. Он уже надел пальто и собрался выходить, но на нем был только один башмак. Второй – неизвестно где.
– Мам, – блеял он. – Где моя туфля?
Но мама Форчун спорила с кем-то по телефону в передней.
Кот Питер прикрыл глаза. После своей победы он ужасно устал. Вскоре вся семья уйдет. В доме станет тихо. Батарея остынет, тогда он поднимется наверх и найдет самую удобную кровать. В память о прежнем времени – конечно, свою собственную.
День прошел так, как ему и хотелось. Он дремал, лакал молоко из блюдечка, снова дремал, грыз кошачий корм, на вкус не такой противный, как его запах, – скорее, похожий на картофельную запеканку с мясом, только без картошки. Опять дремал. Не успел он оглянуться, как небо за окном потемнело и дети вернулись из школы. Мальчик Вильям выглядел усталым после дня занятий в классе и возни на спортивной площадке. Мальчик-кот и кот-мальчик лежали рядом перед камином в гостиной. Очень странно, думал Питер-Кот, что тебя гладит рука, которая только вчера была твоей. Интересно, думал он, доволен ли Мальчик Вильям новой жизнью, со школой и автобусами, с сестрой, мамой и папой. Но по лицу мальчика Кот Питер ничего не мог понять. Безволосое, безусое, розовое, и глаза круглые – не поймешь, что они выражают.
Позже, вечером, Питер забрел в комнату Кэт. Она, по обыкновению, разговаривала с куклами – преподавала им географию. По застывшим лицам кукол понятно было, что самые длинные реки в мире их не очень интересуют. Питер вспрыгнул ей на колени, и она стала рассеянно почесывать его, продолжая говорить. Если бы она только знала, что существо у нее на коленях – это ее брат. Питер улегся и замурлыкал. Кэт стала перечислять столицы стран, все, какие помнила. Это было на редкость скучно, зато помогало уснуть. Только он закрыл глаза, как дверь с грохотом распахнулась и вошел Мальчик Вильям.
– Эй, Питер, – сказала Кэт. – Ты не постучался.
Но брат-кот не обратил на нее внимания. Он прошел по комнате, грубо схватил ее кота-брата и унес его. Коту его возраста это было унизительно. Он хотел вывернуться, но Мальчик Вильям только крепче ухватил его и побежал вниз по лестнице.
– Ш-ш, – сказал он. – У нас мало времени.
Вильям отнес кота в гостиную и опустил на пол.
– Лежи тихо, – прошептал мальчик. – Делай, что я скажу. Повернись на спину.
Коту Питеру выбирать не приходилось, потому что мальчик прижал его одной рукой к полу, а другой искал что-то в его меху. Он нащупал полированную косточку и потянул вниз. Питер почувствовал, как в его внутренности потек холодный воздух. Он вышел из кошачьего тела. А мальчик завел руку за спину и расстегнулся сам. Несколько мгновений два духа, кошачий и человечий, висели над ковром друг напротив друга. Под ними неподвижно лежали тела – дожидались, как такси своих пассажиров. В воздухе веяло грустью.
Дух кота молчал, но Питер почувствовал, о чем он говорит. «Я должен вернуться, – говорил дух кота. – У меня впереди другое приключение. Спасибо тебе за то, что позволил мне побыть мальчиком. Я узнал много такого, что пригодится мне в будущем. Но главное, спасибо за то, что ты провел за меня мой последний бой».
«Осталось совсем мало времени», – как будто сказал он, и розовый с фиолетовым свет спрятался в теле кота. Питер подплыл к своему телу и скользнул в него сзади, между лопатками.
Сперва ощущение было странное. Тело как будто не подходило ему. Когда он встал, ноги плохо его держали. Как будто он надел пару резиновых сапог на два размера больше, чем надо. Может, его тело немного подросло с тех пор, как он последний раз им пользовался. Лучше было прилечь пока. Он прилег, а кот – Кот Вильям – повернулся и медленно, на негнущихся ногах вышел из комнаты, даже не взглянув на него.
Питер лежал, привыкая к своему прежнему телу, и заметил странную вещь.
Пламя до сих пор облизывало все то же ясеневое полено. Он поглядел в окно. Смеркалось. Но вечер еще не наступил, еще только день заканчивался. Рядом с креслом лежала газета, на ней по-прежнему значилось: «Вторник». И вот еще что странно: Кэт вбегает в комнату с плачем. А за ней родители – мрачнее тучи.
– Ой, Питер! – в слезах закричала сестра. – Ужасное случилось.
– С котом Вильямом, – объяснила мама. – Боюсь, что он…
– Вильям, Вильям! – плач сестры заглушил слова матери.
– Он сейчас пришел на кухню, – сказал отец, – влез на свою любимую полку над батареей, закрыл глаза и… умер.
– Он ничего не почувствовал, – утешила их мама.
Кэт плакала. Питер видел, что родители смотрят на него с тревогой: не знают, как он воспримет это известие. Из всей семьи Питер был коту самым близким другом.
– Ему было семнадцать лет, – сказал Томас Форчун. – Он славно пожил.
– У него была счастливая жизнь, – сказала Виола Форчун.
Питер медленно встал. Двух ног, казалось, недостаточно.
– Да, – отозвался он наконец. – Теперь у него новое приключение.
Утром они похоронили Вильяма в конце сада. Питер сделал крест из палочек, а Кэт сплела венок из лавровых листьев и прутиков. Все они теперь опаздывали в школу и на работу, но вместе пришли к могиле, и дети бросили в нее по последней лопате земли. И тогда из земли появился и повис в воздухе шарик розового и фиолетового света.
Питер показал на него:
– Смотрите!
– На что смотреть?
– Да вот же, прямо перед вами.
– Питер, о чем ты говоришь?
Свечение поплыло вверх и остановилось вровень с головой Питера. Оно, конечно, ничего не сказало. Это было невозможно. Но Питер все равно его услышал.
– Прощай, Питер, – сказало оно и стало таять у него на глазах. – Прощай, и еще раз спасибо.
Глава третья
Исчезательный крем
В большой неопрятной кухне, в буфете был ящик. Конечно, в кухне было много ящиков, но когда кто- то говорил: «Шпагат в кухонном ящике», все его понимали. Шпагата могло и не быть в ящике. Ему полагалось там быть вместе с другими полезными вещами: отвертками, ножницами, липкой лентой, кнопками, карандашами. Только их никогда там не было. Если что-нибудь тебе понадобилось, первым делом ты заглядывал в ящик, потом искал в других местах. А что было в ящике, сказать трудно – там были вещи беспризорные, вещи бесполезные, но выбросить их было жалко, потому что когда-нибудь они могли понадобиться. Батарейки не совсем еще дохлые, гайки без болтов, ручка от красивого чайника, висячий замок без ключа или кодовый замок с секретным шифром, никому уже не известным, самые тусклые стеклянные шарики, иностранные монеты, фонарик без лампочки, одна перчатка из пары, которую любовно связала бабушка перед смертью, грелка без пробки и какое-то растрескавшееся ископаемое. Все шиворот- навыворот, будто заколдовано – в ящике для полезных инструментов никому не нужный хлам. Что можно сделать с одной игральной картой? А с другой стороны, решишься ли ты выбросить ее?
Время от времен ящик очищали. Виола Форчун вываливала тарахтящую дрянь в мусорное ведро и
