— Не понял, — честно признался Вашарий, так же старательно устанавливая защиту на вход. — Чего мне бояться?
— Ну у тебя по роду деятельности наверняка куча врагов, — пояснила я, устало опускаясь в ближайшее кресло, — Вдруг они решат поквитаться с тобой? Лучшего места для нападения не придумаешь — далеко от людей, никто не услышит и не придет на помощь.
— Я бы хотел посмотреть на специалиста, который бы сумел без шума проникнуть в мой дом. — Вашарий скептически хмыкнул. — Если защиту попытаются взломать, я всегда успею воспользоваться кристаллом локального перемещения. А врасплох меня вряд ли получится застать.
Я смотрела, как он ловко пробуждает от спячки магических светлячков. Они деловито запорхали под потолком, даря мягкий рассеянный свет. За окнами синело вечернее небо, в котором уже зажигались первые несмелые звезды. Мне было уютно и спокойно. Казалось, что можно просидеть так целую вечность, наблюдая, как Вашарий хлопочет по хозяйству.
— Иди наверх, Киота! — крикнул он из кухни, громыхая там чем-то. — Не стесняйся — поднимайся одна, не дожидаясь меня. Именно там ты будешь сегодня спать. Так что чувствуй себя как дома.
Я нехотя встала из кресла, в котором уже успела пригреться. Зашлепала по деревянной лестнице, тяжело опираясь на перила. Высунула голову из люка в полу между первым и вторым этажами и первым делом осмотрелась.
Тут уже вовсю сновали мотыльки, пробужденные после долгой спячки. Оранжевый свет, исходящий от их огненных крылышек, ложился бликами на песочный ковер с густым ворсом, стены и скудную обстановку. Мебели тут тоже оказалось по минимуму. В достаточно большой комнате, под которую был отведен почти весь второй этаж, находился лишь письменный стол у окна, несколько стульев, платяной шкаф и узкая одноместная кровать. В противоположной стене виднелась дверь, видимо ведущая в ванную комнату.
Я поднялась, прошла вперед и села на кровать. Покраснела от невольной шальной мысли, что Вашарий это может воспринять как приглашение и определенное обещание, и тут же переместилась на стул. Уставилась на стену, сощурилась, пытаясь разобрать странный мелкий рисунок обоев. Затем все-таки не выдержала, встала и подошла к ним вплотную, подозвав взмахом ближайшего мотылька. Провела пальцем по переплетениям загадочных линий. Чудно.
— Это охранные руны, — пояснил Вашарий, в свою очередь поднимаясь ко мне и балансируя подносом, на котором стояли графин с рубиново-красным содержимым, несколько тарелок с нарезанной ветчиной и сыром, два хрустальных бокала и ваза с фруктами. — Такие же на стенах первого этажа, крыше и в фундаменте. Стоит мне только щелкнуть пальцами, контур замкнется. И, поверь, вряд ли на свете сыщется сила или энергия, которая смогла бы его разрушить извне.
— Здорово, — восхитилась я.
Окинула взглядом пиршество, которое приготовил Вашарий, и недовольно поджала губы. Больше всего это напоминало романтический ужин на двоих. Похоже, он все-таки ждет от меня благодарности определенного рода.
— Киота, — укоризненно проговорил он, угадав мои мысли. Прекратил выставлять тарелки с подноса на стол, отставил его в сторону и строго на меня посмотрел: — А нука подойди.
Я нехотя сделала шаг к нему. Замерла и с вызовом скрестила руки на груди.
— Сядь, — попросил он и кивком указал на стул. — Пожалуйста.
Я подчинилась. Опустилась на самый краешек стула, положила крепко сжатые руки на колени и выпрямилась, будто проглотила палку.
— Отлично. — Вашарий пододвинул стул и сел рядом. — А теперь поговорим начистоту. Выслушай меня спокойно и не перебивай. Повторять я не намерен. Во-первых, ты мне ничего не должна и я никогда в жизни не напомню тебе об услуге, которую оказал. Просто я не люблю, когда с кем-нибудь совершенно незаслуженно обходятся жестоко и несправедливо, как это сделала леди Зарания. Более того, я уверен, что когда Дольшер узнает обо всех обстоятельствах этого дела, то обязательно попросит у тебя прощения. Иначе я перестану считать его мужчиной. Во-вторых, я не собираюсь набрасываться на тебя прямо сейчас с намерением взять силой, впрочем, как не намерен и соблазнять, пользуясь твоей беспомощностью и растерянностью. Киота, я воспитан в старых традициях и искренне верю, что прежде, чем лечь с кем-нибудь в постель, его надо хорошо узнать. Поэтому все это, — он обвел рукой убранство стола, — обычная еда, а не романтический ужин. В-третьих, когда я говорил, что буду рад предложить тебе работу в своем ведомстве, то ни капли не кривил душой.
Киота, ты показала себя только с лучшей стороны с момента нашего знакомства. Ты неплохо умеешь собирать и анализировать информацию. Да, отныне у тебя нет дара универсала, но, надеюсь, мозги-то ты сохранила. Правда, лишь одно меня тревожит в этой ситуации — твое резко отрицательное отношение к служебным романам.
— Что? — растерянно пробормотала я, слегка потеряв нить его рассуждений. — При чем тут это?
— Притом что ни за что на свете я не хотел бы стать твоим начальником. — Вашарий лукаво подмигнул мне. — И понимай это как знаешь.
Больше он к затронутой скользкой теме не возвращался. В графине оказалось разведенное, чуть терпкое вишневое вино, а собеседником Вашарий был отменным. Он смешил меня весь вечер рассказами о своей работе, припомнив самые нелепые истории из освоения чужих планет и установления с аборигенами дипломатических связей. Например, я до этого даже не представляла, что хекстяне наивысшим оскорблением считают рукопожатие, а у даританцев сделанный женщиной реверанс означает согласие вступить в половую связь без особых обязательств. Заодно я узнала, что Раянира все-таки задержали на Варрии и сейчас он в местной тюрьме ожидает суда. Хоть один камушек, но упал у меня с души. Не придется каждый миг ожидать нового нападения вероломного братца.
Я слушала Вашария, пила вино, ела сладкие фрукты и пыталась не думать о Дольшере. И мне это почти удалось.
Наконец, когда у меня в голове немного зашумело от выпитого, а на улице громко запели птицы, предвещая скорый рассвет, Вашарий встал.
— Я тебя совсем утомил, наверное, — с извиняющейся улыбкой проговорил он. — Тебе надо давно отдыхать, а я все болтаю и болтаю. Извини, я уже успел забыть, как правильно обращаться с девушками. Особенно если они настолько милы и привлекательны.
Наверное, вино развязало мне язык и помогло притупить чувство неловкости и смущения, но неожиданно я развернулась на стуле и перехватила Вашария за руку, останавливая по пути к лестнице. Тот посмотрел через плечо с немым вопросом и, как мне показалось, робкой надеждой в глазах.
— Послушай, — проговорила я. — Прости, вряд ли мне стоит спрашивать, но…
— Ты хочешь узнать, правду ли тебе рассказала Дайра о моей интимной жизни? — догадливо завершил за меня Вашарий. Глубоко вздохнул, сделал шаг назад и поднял меня со стула. Теперь я стояла так близко от него, что слышала ровное биение его сердца и ощущала аромат одеколона. Затем он спросил хрипловатым голосом: — А, собственно, почему это тебя так интересует, Киота?
— Я… — прошептала я, теряясь под его изучающим насмешливым взглядом. — Я никак не могу понять, как ты ко мне относишься. Иногда мне кажется, что я тебе нравлюсь, но уже через миг ты отдаляешься и становишься холодно-безразличным. Словно улитка, скрываешься за непроницаемой раковиной отчуждения. И твои слова насчет служебных романов. Что это значит?
— История, о которой рассказала тебе Дайра, действительно имела место в моем прошлом, — немного помолчав, сказал Вашарий. Ласково провел тыльной стороной кисти по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы. — И она больно, очень больно ударила по моему самолюбию. В пятнадцать лет меня выставили на всеобщее посмешище, обсудили все мои недостатки и выпятили их до гигантских размеров. Я был в таком отчаянии, что собирался покончить с собой. Благо что отец понял это и отправил меня от греха подальше в только что открытый мир, где шла зачистка территории. Когда каждый день тебя пытается сожрать непонятная гадость, меньше всего думаешь о том, чтобы вскрыть себе вены. Но в одном Дайра не права — у меня все в порядке и с потенцией и с ориентацией. Киота, я бы с величайшей радостью сейчас поцеловал тебя и отнес на руках в постель, чтобы потом еще долго не выпускать из своих объятий. Но именно в данный момент это неуместно. Ты еще не пришла в себя после истории с Дольшером и будешь видеть рядом с собой не меня, а его. На следующее утро, когда хмель уляжется, придешь в ужас от содеянного и, чего доброго, вновь начнешь старые песни про то, что я помог тебе лишь в надежде на ответную благодарность. Более
