– Все может быть, – с сомнением проговорил Гуров. – Будем надеяться, что так оно и есть. Но кое-какие меры мы с вами должны все-таки принять, Арсений Викторович. Где сейчас ваша жена?
– Она работает в одном толстом журнале, пропадает там целый день, – ответил антиквар. – Приходит домой усталая, но необычайно одухотворенная. Еще бы, она занимается любимым делом! А тут такой сюрприз...
– На вашем месте я бы все ей рассказал, – посоветовал Гуров. – Так все-таки будет менее болезненно, чем если в один прекрасный день это свалится на нее как снег на голову. Ведь вам не обязательно показывать фотографию, верно? Тем более что мы с коллегой ее забираем. Она нам понадобится для расследования.
– Я вас понял, – покорно сказал Шестопалов. – Сегодня же все расскажу Лене.
– Прекрасно. Вот вам моя визитная карточка, – объявил Гуров. – Если преступники опять вступят с вами в контакт – немедленно звоните мне в любое время дня и ночи. Немного попозже мы пришлем к вам специалистов – они поставят ваш телефон на прослушку. Возможно, нам удастся засечь их звонок, если таковой состоится.
Антиквар с благоговением взял тонкими длинными пальцами картонку и аккуратно вложил в свой бумажник.
– Я обязательно позвоню, – пообещал он. – Ну и, разумеется, я весь к вашим услугам. Делайте все, что необходимо.
– И последняя просьба, – обратился к нему Гуров. – Поройтесь в памяти. Может быть, вспомните человека, который встречался с вами около «Динамо». Попробуйте составить список всех ваших знакомых – это может помочь. Если появятся какие-то соображения – тоже немедленно звоните. А мы пока попробуем выяснить, откуда взялась эта фотография. Не с Луны же она к нам свалилась.
Глава 3
Ложкин остановил машину в переулке между торговым комплексом «Минитэкс-М» и жилыми домами. Метрах в ста пятидесяти отсюда виднелись слабые огни вокруг ограды Медведковского кладбища. Прохожих на улице было немного, но в домах еще не спали – большинство окон ярко светилось. Часы показывали десять. Ложкин выключил мотор.
Чеков, сидевший рядом, зашевелился и принялся шарить по карманам. Ложкин ждал, тупо глядя в приборную доску. Он подчеркнуто старался держаться отстраненно, злясь на себя и на своего бесцеремонного друга, который втянул его в свои сомнительные делишки.
Ложкин и сам не понял, как так получилось, что и после телефонных звонков, на которых его участие, по идее, должно было закончиться, он по-прежнему повиновался указаниям Чекова, забросив собственные дела и забыв о собственной безопасности. Наверное, все дело было в его мягком характере.
Правда, сначала они, как и обещал Чеков, выпили. Ни в какой кабак не пошли, а, взяв хорошей водки, отправились к Ложкину домой – он жил на Волгоградском проспекте, совсем недалеко от метро. К себе Чеков не звал, так как туда в любую минуту мог нагрянуть кто-то из ребят Костюкова. В студии тоже решили не рисоваться. К Ложкину должен был зайти Блонди, поговорить насчет нового проекта, а Чеков не хотел, чтобы их видели вместе.
Много пить не стали, но на старые дрожжи Ложкина здорово разобрало, и какое-то время он плохо контролировал свои действия. И то, что он дал слово Чекову поехать вместе с ним к Медведковскому кладбищу, ничем другим объяснить невозможно. Чеков мигом за это уцепился и говорил о предстоящем предприятии как о деле решенном, а Ложкин, хотя уже немного и протрезвел, не нашел в себе решимости взять необдуманное слово обратно.
Так и получилось, что вечером они вместе отправились на дело. Чеков горячо уверял друга, что делать тому ничего абсолютно не придется – он просто будет сидеть в машине и ждать, когда возвратится Чеков с деньгами.
– Подумай, чудило, не ехать же мне с этой кучей баксов в метро! – с преувеличенной веселостью убеждал Чеков.
Ложкин, которого мутило с похмелья и от страха, этой веселости совершенно не разделял и всем видом своим старался показать, как он зол. Но на Чекова это абсолютно не действовало. Он был весь охвачен предвкушением близкой поживы. Почему-то он был совершенно уверен, что тихий аптекарь отдаст деньги без звука, едва увидит первую фотографию.
Теперь, когда Чеков рылся по карманам, Ложкин решил, что он ищет именно конверт с фотографиями, и был несказанно удивлен, когда в руках у друга неожиданно появился небольшой, но, без всякого сомнения, самый настоящий пистолет! Он уже не мог дальше изображать безразличие и, открыв рот, пораженно уставился на Чекова.
– Я не знал, что у тебя есть пушка! – озабоченно сказал он.
– Да вот, взял как-то по случаю, – небрежно ответил Чеков, проверяя обойму. – Сегодня он будет как раз кстати. Мало ли что может прийти в голову человеку, которого приперли к стенке? А под дулом все становятся покладистыми.
– Ну ты даешь! – покачал головой Ложкин. – А если тебя с ним заметут? И вообще... Давай бросим это дело, а? Пока не поздно...
Чеков сердито уставился на него и несколько секунд молчал. Потом вогнал ладонью магазин в рукоятку пистолета и тоном, не терпящим возражений, заявил:
– Ты чепуху говоришь. Отказаться от бабок, когда они у тебя почти в руках – так только идиоты поступают. Не понимаю, чего ты боишься. Мы все предусмотрели. Приехали за час, у нас есть оружие, и вообще... Сейчас заляжем в укромном месте и будем ждать. Если аптекарь придет не один, мы сразу отвалим. Дело верное!
– Постой! – негодующе воскликнул Ложкин. – Что значит – заляжем? Ты сказал, что я только подожду тебя в машине!
– Ну-ну, что ты раскипятился! – немного смущенно пробормотал Чеков. – Правильно, я так сказал. Но потом подумал – все-таки этот тип живет в нашем дворе. Вдруг он запомнил мое лицо? Мало ли что – всегда лучше подстраховаться.
