— Толстый человек, — бормотал он, а затем, чтобы доказать истинность своих слов, схватил за одну из складок на теле Кенни и больно ущипнул. — Толстый, толстый, толстый — это плохо. Лечение мартышками заставит тебя похудеть.
— Да, но…
— Лечение мартышками, — повторил мужчина, который умудрился обойти Кенни со спины.
Он всем своим весом подтолкнул Кенни, тот невольно сделал несколько шагов и оказался в задней комнате, отделенной от гостиной темной занавеской. Здесь еще сильнее пахло мочой, и Дорчестера затошнило. В темноте со всех сторон доносились какие-то шорохи. Крысы! Кенни смертельно боялся крыс. Он вытянул перед собой руки и шагнул обратно к тусклой полоске света, пробивающейся сквозь занавеску.
Но прежде чем он сумел добраться до нее, у него за спиной раздался высокий стрекочущий звук, похожий на автоматную очередь, сменившийся оглушительным шумом. А затем его шеи коснулось что-то теплое и волосатое.
— А-а-а-а-а-а-а! — завопил он, выскакивая в гостиную, где его терпеливо поджидал огромный человек с голой грудью. Кенни перескакивал с одной ноги на другую и верещал: — А-а-а! Крыса, крыса у меня на шее! Снимите ее, снимите! — Он попытался схватить ее обеими руками, но существо двигалось с невероятной ловкостью и быстротой. — Помогите мне, помогите! Крыса!
Хозяин ухмыльнулся и покачал головой, так что его многочисленные подбородки весело заплясали.
— Нет, нет, — ответил он. — Не крыса, толстяк. Мартышка. Ты получаешь лечение мартышками. — Он сделал шаг вперед, вновь схватил Кенни за локоть и подвел к висевшему на стене большому зеркалу.
В комнате было так темно, что Кенни с трудом разглядел свое отражение в зеркале, — он сообразил лишь, что оно недостаточно широкое и в нем не помещаются его руки. Мужчина отступил к стене и потянул за выключатель — тут же загорелась свисающая с потолка лампочка. Она раскачивалась из стороны в сторону, и по гостиной перемещались пятна света. Кенни Дорчестер задрожал и посмотрел в зеркало.
— Ох! — сказал он.
У него на спине сидела обезьяна.
Точнее, она устроилась на плечах, обхватив лапами толстую шею и соединив их под его тройным подбородком. Дорчестер ощущал, как мех обезьянки щекочет ему затылок, чувствовал, как теплые маленькие лапки легко хватают его за уши. Это была совсем маленькая мартышка, она выглянула из-за его головы и широко ухмыльнулась. У нее были быстрые маленькие глазки, грубый коричневый мех и слишком много блестящих белых зубов. Длинный цепкий хвост постоянно раскачивался, словно мохнатая змея.
Сердце Кенни стучало в груди, точно огромный воздушный молот, тревога по поводу незнакомца и обезьянки росла. Однако он набрался мужества и заставил себя успокоиться. В конце концов, это же не крыса! Такая маленькая мартышка не причинит ему вреда. Скорее всего, она ручная — уж очень ловко она устроилась у него на плечах. Возможно, ее владелец разрешает ей так сидеть, и, когда Кенни прошел в темную комнату, она ошиблась и прыгнула к нему на плечи. Все толстые люди в темноте похожи друг на друга.
Кенни схватил мартышку сзади и попытался стащить, но ему никак не удавалось ее ухватить. Да и зеркало, в котором все было наоборот, только мешало. Он принялся подпрыгивать, из-за чего вся комната и мебель тряслась всякий раз, когда он приземлялся, но обезьянка крепко держалась за его уши и упорно не желала покидать свое место.
Наконец, постаравшись сохранять достоинство, что при данных обстоятельствах было весьма не просто, Дорчестер повернулся к хозяину и сказал:
— Ваша обезьяна, сэр. Пожалуйста, помогите мне ее снять.
— Нет, нет. — Мужчина покачал головой. — Делать тебя худым. Лечение мартышками. Ты не хотеть быть худой?
— Конечно хочу, — с несчастным видом заявил Кенни, — но это абсурдно.
Он не понимал, что происходит. Получалось, что обезьянка на его шее является частью лечения, но он не видел в этом никакого смысла.
— Иди, — сказал мужчина. Он протянул руку вверх и выключил свет. Потом повернулся к Кенни, который испуганно отступил на шаг. — Иди, — повторил мужчина, вновь хватая Кенни за руку. — Наружу, наружу. Ты получать лечение мартышками, теперь уходить.
— Послушайте! — с яростью закричал Дорчестер. — Пустите меня! Уберите вашу обезьяну, вы меня слышите? Я не хочу вашу обезьяну! Слышите? Не хочу! И перестаньте меня толкать, сэр! Вот что я вам скажу: у меня есть друзья в полицейском управлении, и вам это так не пройдет. Прекратите…
Но все его протесты были напрасны. Толстяк своим огромным, бледным, влажным от пота телом неумолимо подталкивал Кенни к двери. Вновь зазвонил колокольчик, и Кенни оказался на улице, залитой ослепительным солнечным светом.
— Я не стану вам ничего платить! — споткнувшись, заявил Кенни. — Ни цента, вы меня слышите!
— Лечение мартышками бесплатно, — ухмыляясь, ответил толстяк.
— Ну хотя бы вызовите мне такси, — начал Кенни, но было уже поздно, толстяк закрыл дверь. Кенни подскочил к двери и попытался ее открыть. Заперто. — Откройте, эй, вы там! — потребовал Кенни.
Никакого ответа. Он снова закричал, но сразу почувствовал, что на него смотрят. Кенни оглянулся. На противоположной стороне улицы на крыльце закрытого магазина сидели трое старых пьяниц, которые передавали друг другу бутылку в коричневом бумажном пакете и бросали в его сторону подозрительные взгляды.
Тут только Кенни Дорчестер вспомнил, что он средь бела дня стоит посреди улицы с обезьяной на спине. Он покраснел, чувствуя себя полнейшим дураком.
— Это мой домашний любимец! — крикнул он пьяницам, с трудом выдавив улыбку. — Мой маленький любимец, ничего больше!
Кенни бросил последний злобный взгляд на запертую дверь и быстро зашагал по улице. Свернув за угол, он оказался в темном узком переулке за двумя старыми серыми многоквартирными домами. Дорчестер сел на мусорный бак, дыхание с шумом вырывалось из его легких. Достав носовой платок, он вытер лоб. Обезьянка слегка переместилась, и Кенни ощутил ее движение.
— Уходи прочь! — закричал он, пытаясь схватить зверька за шиворот, но тот вновь легко ускользнул.
Тогда Кенни убрал платок, завел обе руки себе голову и попытался схватить мартышку, но опять потерпел поражение.
«Лапы! — пришла спасительная мысль. — Лапы под его подбородками!» Очень спокойно и медленно он поднял руки, ощутил под своими ладонями лапки обезьянки и сжал пальцы. Затем глубоко вздохнул и рванул их в разные стороны, словно это грудная кость птицы, которую следует сломать на счастье.
Обезьяна тут же атаковала его.
Одна ее лапка больно вывернула его правое ухо — казалось, еще немного, и она его оторвет. А второй кулачок принялся колотить в висок. Дорчестер крякнул и отпустил лапки обезьянки — ему так и не удалось оторвать их от своей шеи. Мартышка тут же перестала рвать его ухо и колотить в висок. Кенни заплакал, наполовину от облегчения, наполовину от разочарования. Он чувствовал себя ужасно.
Потерпев поражение в схватке с мартышкой, он очень долго сидел на мусорном баке. Так страшно выйти на улицу, где люди будут показывать на него пальцем и смяться или делать язвительные замечания себе под нос! Полному человеку и без того живется нелегко, а теперь жестокая толпа будет насмехаться над толстяком с обезьянкой на спине. Кенни не хотел в этом участвовать. Он решил сидеть на мусорном баке в переулке до тех пор, пока не умрет он или мартышка, чтобы не видеть позорных насмешек на улицах.
Однако удалось продержаться только час. Потом Кенни Дорчестер проголодался. Быть может, люди будут над ним смеяться, но они делали это и раньше, какая разница? Кенни встал, стряхнул грязь с брюк, а обезьянка устроилась поудобнее у него на шее. Он решил не обращать на нее внимания и отыскать пиццу- пепперони.
Задача оказалось непростой. Среди отвратительных трущоб попадались пьяницы, злобные подростки и заколоченные дома, но почти не было пиццерий. Не удавалось ему найти и такси. Стараясь сохранять достоинство, Кенни быстро шагал по главной улице, он смотрел прямо перед собой, ему хотелось побыстрее
