Шарля по-другому:
— Я должен был охранять его святейшество до наших границ. Сейчас он на территории франков. Я и мои люди заняли этот дом и намерены ждать Папу здесь.
С этими словами Ашер повернулся, собираясь войти в дом, попутно кольнув мальчика еще раз.
— Со стороны нашего мудрого короля, — при этом он сделал особое ударение на слове «мудрый», — было крайне разумно и подобающе посылать ребенка с каким-то лесным сбродом, да еще без подарков, для встречи и приветствия самого Папы Римского, — бросил он своим людям и услышал в ответ одобрительный хохот воинов, оценивших юморок хозяина.
Да, такова была судьба Пипина, короля франков, — все понимая, как тяжело приходится сыну, Кёрлу, тем не менее постоянно приобщать его к делам государственным. И, невзирая на неодобрение старой знати, поддержать своего первенца, поручив ему эту миссию. К лучшему это было или худшему, но это было решено в свойственной королю манере сурового воина, не привыкшего к компромиссам во время уже начавшейся битвы. Это был его сын, его ноша, его груз.
Шарль прекрасно понял сказанное. Ему сообщали, что все комнаты на постоялом дворе уже заняты и уступать их Ашер не намерен. Хочешь спать, отправляйся ночевать на конюшню. И вообще можешь убираться на все четыре стороны.
Его лицо вспыхнуло, и он ответил сердито:
— Я и не собираюсь останавливаться в гостинице, где вы так прекрасно расположились, граф, а намерен немедленно отправиться дальше и встретить знатных гостей. Именно это поручил мне сделать отец, и я выполню его волю.
— Кёрл, — бросил через плечо Ашер и пошел в дом.
3
Небо потемнело от начавшего падать мокрого снега. От холода мерзли руки и ноги, когда они снова двинулись в путь. Усталые лошади тяжело уходили от конюшен и яслей. Харольд и остальные не проронили ни слова. Даже Ганелон промолчал. Они были людьми Шарля и обязаны по чести служить ему. Едва они покинули постоялый двор, лес обступил их со всех сторон. Проехав несколько лиг, они поняли, что все-таки сбились с дороги, и расположились на отдых. Шарль не представлял себе, что делать дальше. Может, подождать рассвета и определиться, где они оказались. Но так и замерзнуть недолго. Однако возвращаться на постоялый двор — в какой он стороне, они могли приблизительно сориентироваться — и спать на конюшне, в то время как Ашер с удобством отдыхает в доме, он не собирался. У него был слишком упрямый характер.
Вдруг Шарль рассмеялся и сказал:
— Теперь уж точно, друзья, самое время появиться белому оленю и показать нам дорогу. Ты со мной согласен, Ганелон? — И он еще раз расхохотался, а его уши задвигались взад-вперед, как будто тело разделяло с ним его радость.
Все сразу заулыбались. Слова Шарля приободрили их.
Посыпались шуточки в адрес друг друга, встречаемые одобрительным смехом.
Правда, Харольд так, на всякий случай — не разгневать бы лесных эльфов — огляделся по сторонам и осенил себя крестным знамением.
Это вызвало новый взрыв смеха.
— На лошадей! На лошадей! С нами Бог! Мы франки, нас ничто не может остановить! — прокричал Шарль, и вся ею маленькая компания двинулась в путь.
Куда?
Дальнейшее их путешествие напоминало блуждание во тьме египетской.
Неожиданно Оврар, обладавший острым зрением, вскрикнул и указал на мерцающий чуть в стороне огонек. Это могла быть только одиноко стоящая ферма какого-нибудь местного жителя. Затем замерцал другой огонек в той же стороне. Третий. Четвертый. Огоньки двигались, и сразу стало ясно, что это факелы движущейся группы всадников.
Но кто они?
Юноши постарались поближе прижаться к деревьям, стараясь слиться с ними, и затаились. У них не было достаточно сил, чтобы сражаться с таким большим отрядом. Это вполне могли оказаться воины одного из не подчиняющихся никаким законам баронов, грабящие всех подряд.
И опять зрение Оврара оказало им услугу. Он вдруг воскликнул:
— Олень там был, у Ганелона, или не олень, но лопни мои глаза, если это не преподобные оруженосцы Святого Петра.
Так и оказалось. Эскорт Папы под покровом ночи двигался по дороге, направляясь в сторону того самого постоялого двора, где расположился граф Ашер.
Это была редкая удача!
От волнения Шарль забыл об усталости. Он достиг цели и встретил гостей из Рима.
Когда посланные вперед всадники эскорта узнали, что Шарль специально прибыл, чтобы приветствовать их от имени франков и короля Пипина, его провели к закутанной с головой фигуре на белой лошади. И он услышал, как усталый голос спросил, обращаясь к одному из выезжавших вперед всадников:
— А где же король?
Глава вторая
Память
1
Шарль слез с лошади и, запинаясь от волнения, попытался объяснить, что король Пипин ждет Папу в своем замке в Тионвиле, а он, его сын, послан специально встретить и сопроводить его святейшество, но сбился и умолк. Не зная, что следует говорить в таких случаях, он в растерянности ждал. Словно эхо на его импульсивную речь откликнулся другой голос, на чистой латыни. Очевидно, высокие гости из Рима почувствовали разочарование, оттого что их не встретил король, и сейчас о чем-то негромко переговаривались между собой.
Пытаясь понять их чужеземную речь, Шарль внезапно осознал, что отец ошибся, что не его надо было посылать встречать святого отца, а кого-либо из опытных, знающих чужеземные правила людей или даже самого ученого Фулрода. Уж тот бы так не опозорился и сумел бы найти нужные слова для приветствия, а он только все испортил.
Да еще прибыл без подарков. Мальчик вспыхнул от стыда.
— Ваше святейшество! — пронзительно крикнул он. — Я мало что умею пока и не обучен многим премудростям обхождения, но я остро чувствую, что что-то сделал не так. Наверно, то, что я явился без подарков и не умею говорить по-книжному, плохо. Но поверьте, я готов был бы привезти вам в подарок все золото мира, чтобы заслужить ваше благословение, однако все, что лично у меня есть, это мой конь, мое оружие и несколько книг…
Шарль снова сбился и умолк.
К нему наклонилось лицо в обрамлении мехового капюшона — бледное и усталое. В свете факелов на него глянули неожиданно такие же, как у него, серые глаза и, казалось, проникли взглядом в самую душу.
