белом кружевном с атласом платье, улыбалась ей с порога.
– Доун! – Стефани бросилась к девушке и обняла ее. – Поздравляю, дорогая. Или я должна пожелать удачи? – Она улыбнулась. – Никак не могу запомнить.
– Кажется, пожелать удачи. – Дверь захлопнулась. Доун подошла к зеркалу. – Так или иначе, но я на нее надеюсь: полагаю, она мне понадобится.
– Тебе всегда будет сопутствовать удача, – сказала Стефани. – Похоже, что этот твой красивый молодой человек… Доун? Все в порядке?
Доун кивнула.
– Все отлично, – весело сказала она. – Просто я так долго ждала этого дня, и вот он настал и… и… – Она глубоко вздохнула. – Миссис Уиллингхэм…
– Просто Стефани. Иначе я начинаю чувствовать себя еще старше, чем есть.
– Стефани… вы немного… ну… волновались в день своей свадьбы?
Стефани удивленно взглянула на девушку.
– Волновалась?
– Ну… – Доун облизнула губы, – что вы, возможно, не всегда будете так счастливы, как в этот день, понимаете?
Стефани прислонилась спиной к стойке.
– В общем, – сказала она, – как сказать…
Она не волновалась в тот день, когда вышла замуж за Эйвери, и не была напугана. Скорее была в ужасе, но не могла же она сказать такое этому невинному ребенку!
Стефани широко улыбнулась.
– О, это было так давно! Семь лет, представляешь? Семь…
Доун схватила Стефани за руки.
– Простите меня, пожалуйста. Я сегодня так поглощена собой… совсем забыла, что мистер Уиллингхэм… что он… что вы – вдова. Я не собиралась напоминать вам о вашей утрате.
– Нет. Ничего. Все в порядке. Я не…
– Какая я идиотка! Вы меня простите?
– Тебе не за что просить прощения, – мягко сказала Стефани, улыбнувшись девушке.
– Ничего удивительного, что вы выглядели такой грустной, когда я вошла. Наверное, это ужасно – потерять человека, которого любишь.
Стефани смутилась.
– Думаю, что это так.
– Могу себе представить. Если что-то когда-нибудь случится с Ники… если что-то нас разлучит… – Глаза Доун подозрительно заблестели. Она засмеялась, наклонилась к зеркалу, выхватила салфетку из коробочки, стоявшей на стойке, и приложила ее к глазам. – Только посмотрите на меня! Я превращаюсь в одно из самых слезливых созданий на свете!
– Это вполне понятно, – сказала Стефани. – Сегодняшний день – особый в твоей жизни.
– Да. – Доун вытерла нос. – Я чувствую себя как на «русских горках»:[1] минуту взмываю вверх, другую – несусь вниз. – Она улыбнулась. – Спасибо, Стефани.
– За что?
– За то, что терпели меня. Я думаю, все невесты такие ненормальные в день своей свадьбы.
– Безусловно, – сказала Стефани, снова заставив себя широко улыбнуться. – Хочешь, я разыщу твою маму и пришлю ее сюда?
– О нет, не надо. Маме и так сегодня досталось. Идите повеселитесь. Вы уже взяли карточку с номером стола?
Стефани покачала головой:
– Нет. Не взяла.
Доун хмыкнула.
– Насколько я помню, мы с мамой посадили вас за отличный стол.
– Правда? – спросила Стефани, стараясь выказать интерес.
– Ага. Вы будете сидеть с одной парой из Нью-Йорка. Это старинные друзья мамы и папы. Когда они еще были мужем и женой.
– Очень мило.
– И еще с моей двоюродной сестрой и ее мужем. Отличные ребята. Оба. Он инженер, она учительница.
– Все они, – с улыбкой сказала Стефани, – кажется…
– И с моим дядей Дэвидом. Вообще-то он мне не настоящий дядя. Его зовут мистер Чэмберс, но я знаю его целую вечность. Он друг моих родителей. Он очень сдержанный человек. Очень сдержанный. И красивый. – Доун хихикнула. – Он холостяк и чересчур сексуален для человека его возраста,
