Распрощавшись с учительницей, Лиси побежала домой в надежде застать там братца, из-за которого ей пришлось целый час выслушивать нудную мисс Тим.
Обычно дело ограничивалось получасовой беседой («ваш Алан снова сбежал с урока математики»; «из-за вашего Алана весь класс выгнали из музея археологических раскопок»; «ваш Алан изрисовал гвоздем стены в кабинете истории он, видите ли, решил, что наскальная живопись украсит кабинет»), но на этот раз Алан отличился так, что удивил и напугал даже Лиси.
Братишка расквасил нос однокласснику, но этим дело не ограничилось. Не удовлетворившись этим возмутительным поступком, Алли вымазал волосы своего неприятеля вареньем и посыпал голову перьями из подушки, которую стащил у школьного сторожа.
Лиси хорошо знала Алана — он никогда бы не полез драться первым. Но, по словам мисс Тим, выходило, что ее брат — настоящее чудовище — выместил на ни в чем не повинном ребенке свою скрытую агрессию. Обо всем этом Лиси хотелось хорошенько расспросить самого Алана, но, увы, ни дома, ни у соседки братца не оказалось.
Лиси приуныла. Если Алан прячется, значит, точно виноват. И все же во всю эту историю с «линчеванием» одноклассника Лиси верила с трудом. Впрочем, подозреваемого нужно было найти, по возможности обезвредить и конечно же допросить. Если Алан ожидает наказания, то он вполне может отсиживаться у приходящей няни, пожилой Линды Элистер, которая, как это бывало не раз, заступалась за мальчика перед строгой сестрой.
Линде Элистер надо было позвонить по двум причинам: во-первых, Алли действительно мог прибежать к няне, а во-вторых, Стелла Линдсей, дружившая со Стэном Кшесински, была соседкой Линды.
— Алисия, я не видела Алана со вчерашнего дня, — посочувствовав девушке, ответила Линда. — С тех пор как ушла от вас. Но если он все-таки натворил что-нибудь, не ругайте его очень сильно. Видно, ему просто не хватает родителей.
— Знаете, Линда, это обстоятельство его не извиняет. Так что, если я найду Алли, он ответит по всей строгости закона, — сурово заметила Лиси, а потом уже мягче добавила: — Линда, можно вас спросить еще кое о чем?
— Конечно, спрашивайте, милая.
— Скажите, вы хорошо знаете свою соседку Стеллу Линдсей? Кажется, она пишет пьесы для театра.
— Ах, Стеллу! — благодушно воскликнула Линда. — Неплохо. Вообще-то я даже приглядываю за ее домом, когда она уезжает из города.
— Правда? — изобразила удивление Лиси. — И что вы о ней скажете?
— Очень милая и приятная дама. Правда, немного чудная. Но в нашем городке, знаете ли, этим мало кого удивишь.
— Да уж, — хмыкнула Лиси. — Значит, вы находите ее милой?
— Даже очень милой. Она не умеет готовить, но зато частенько приносит мне отменное вино. Кстати, я пару раз ходила в «Тени» на спектакли по ее пьесам. Было просто замечательно, хотя, честно вам скажу, не понимаю я всех этих высосанных из пальца страданий. Я, знаете ли, люблю больше легкие комедии. А еще она поразительная красавица, эта Стелла. Скольким поклонникам вскружила голову!
— А вы никого из них не видели?
— Из поклонников?
— Нуда. Может, у нее бывал кто-то из известных писателей? — Лиси застыла в ожидании ответа.
Ее собеседница на другом конце провода тяжело вздохнула. Лиси предчувствовала такую реакцию — конечно же та понимает, что все эти вопросы заданы ей не из праздного любопытства, — и все же, зная Линду, не сомневалась, что она обязательно сболтнет что-нибудь интересное.
— Ох, Алисия, — раздался наконец жалобный голосок. — Я даже не знаю, стоит ли говорить об этом. Надеюсь, вы не подозреваете Стеллу ни в чем таком? То есть не думаете ли вы, что смерть нашей знаменитости как-то с ней связана?
— Ну что вы, Линда, — поспешила успокоить Лиси разволновавшуюся даму, — конечно нет. Но вдруг кто-то из друзей Кшесински или поклонниц… его творчества знает что-то такое, что может помочь полиции.
— А, ну тогда… Кшесински бывал у Стеллы, и довольно часто. Вижу я скверно, но его всегда узнавала. Он постоянно носил на шее большой и толстый шарф. Если я видела мужчину в толстом шарфе у дома Стеллы, то сразу понимала, что это мистер Кшесински… — Линда тяжело вздохнула и продолжила: — Они познакомились через несколько месяцев после приезда Стеллы в Ноувервилл и стали, как я поняла, хорошими друзьями.
— Друзьями? — переспросила Лиси.
— Ну… — снова замялась Линда. — Мистер Кшесински дарил ей цветы, но, думаю, их связывала только дружба. Ведь он, кажется, был женат.
Цветы… Что ж, очень милый знак дружеского внимания. Особенно когда подруга красивая молодая женщина. Сколько лет этой Стелле? Кажется, чуть больше тридцати. Выходит, Стэнли Кшесински, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком и больное сердце… Впрочем, все это только предположения. Свечку, как говорится, никто не держал.
— Спасибо, Линда, — поблагодарила Лиси пожилую даму. — Поверьте, вы оказали полиции неоценимую услугу.
— Ну что вы, — с сомнением в голосе ответила та. — Я всегда рада помочь, хоть мне и не хотелось бы, чтобы мои слова как-то навредили Стелле.
— Невиновному человеку нечего бояться полиции. Так что вам не стоит волноваться за соседку.
— Да, конечно, — без особого воодушевления согласилась Линда. — И не забудьте позвонить, когда Алли найдется.
Алли! Лиси совершенно о нем забыла! Так случалось всегда: думая о работе, Лиси начисто забывала обо всем на свете. А о работе она думала всегда.
Обежав друзей Алли, Лиси совсем пала духом. О том, где находится ее набедокуривший брат, не знал даже его самый близкий друг. Правда, друзья Алли пролили хоть какой-то свет на всю эту историю с «линчеванием». По их версии, Алан О'Райли оказался благородным рыцарем: он смело выступил против наглого мальчишки, который осмелился издеваться над девочкой.
Это, безусловно, утешало, но Лиси не терпелось выслушать «показания» самого «подозреваемого». Если правда на его стороне, почему же тогда он прячется? И где теперь его искать? А ведь Лиси так надеялась воспользоваться этим выходным, чтобы наведаться в «Алый вельвет» и поговорить с теми, кто должен был хорошо знать Стэна Кшесински, — его собратьями по перу.
Теперь все серьезные намерения потерпели фиаско, а от тревожных мыслей об Алли заболела голова. Куда еще мог пойти этот сорванец? Где он? Что с ним?
4
Дрю уныло брел к дому, где провел детство и юность, на ходу размышляя о том, о чем, скорее всего, размышляют все, кто волей судьбы потерял близкого друга: почему же все-таки смерть такая страшная, неотвратимая и вместе с тем нелепая штука?
Рыжий Лепрекон, которого он встретил накануне утром, в чем-то был прав: обстоятельства смерти Стэна и вправду были странными.
Матильда Кшесински, к которой Дрю осмелился заглянуть только сегодня, придерживалась того же мнения. Ее выдержке можно было лишь позавидовать. За все то время, что Дрю провел в ее доме, она не проронила ни слезинки. Однако, несмотря на напускную неуязвимость, он чувствовал, что она винит себя в гибели Стэна.
Матильда, вечно занятая своими делами — несмотря на свой уже преклонный возраст, она до сих пор крепко держала в руках собственный бизнес, — не слишком-то много внимания уделяла мужу, который,
