нужные слова.
— Вчера под вечер Джимми Уоллес провел последние часы своей жизни… в постели с блондинкой. Я уверен, это была не первая такая его… эскапада. И… я знаю, кто-то из его сослуживцев должен быть в курсе его похождений, потому что кому-то надо было его прикрывать, когда его разыскивала миссис Уоллес. Выбирайте, мистер Схютте. Либо вы продолжаете рассказывать нам сказочки о том, каким примерным семьянином был Джимми Уоллес. Тогда придется направить к вам на работу отряд детективов, которые допросят всех сотрудников до единого. Либо вы нам помогаете, и мы уходим быстро, как только можно.
Яуберт не менял агрессивной позы. Схютте разинул рот и тут же закрыл его, как будто не мог найти нужных слов.
— Джимми… ну, у Джимми были свои причуды. — Финансовый директор положил кисти рук на столешницу, сплел пальцы.
Яуберт откинулся на спинку стула — «метод Быка» уже сработал.
— Мистер Схютте, вы видели, как выглядит Джеймс Уоллес сейчас. Мы пытаемся найти человека, у которого был повод его убить. Помогите нам.
— Он… любил женщин. — Схютте быстро покосился на дверь, как если бы боялся, что за ней стоит и подслушивает сам Джеймс Уоллес. — Но у него были свои принципы. Во-первых, никаких интрижек на работе. Во-вторых, никаких долгих увлечений. С каждой переспать по разу. В постель — и привет. — Схютте расцепил пальцы. — Жаль, что вы не знали Джимми. — Он развел руками, показывая, что слова тут бессильны. — Женщин тянуло к нему как магнитом. Всех. И Джимми их обожал. Как-то мы были в ресторане в Йоханнесбурге, и он поспорил с нами, что за двадцать минут уговорит брюнетку из-за столика в углу сходить с ним в женский туалет. Мы согласились. Условия были такие. Мы не смотрим, как он ее охмуряет, а он приносит нам какое-нибудь доказательство своей победы. Через пятнадцать минут брюнетка поцеловала его на прощание у выхода из ресторана. А когда он сел обратно за столик, то вынул из кармана ее трусики. Красные с черной… — Схютте покраснел.
— Мистер Схютте, подумайте как следует. Известно ли вам о каких-либо романах, которые могли закончиться ссорой или обидой?
— Нет. Говорю вам, долгих романов он не заводил. Он был по-своему очень привязан к Маргарет. Время от времени он, конечно, нарушал какое-нибудь собственное правило. Работала у нас одна секретарша, хорошенькая, молодая, с большими… В общем, это продолжалось всего неделю. Откровенно говоря, я не могу припомнить ничего такого, из-за чего кому-то захотелось бы его убить.
Яуберт посмотрел на Гриссела. Гриссел едва заметно качнул головой. Они встали.
— Мистер Схютте, мы уверены в том, что какому-нибудь ревнивому мужу пришлись не по душе принципы Уоллеса. Если что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните нам.
— Конечно, позвоню, — заверил их Схютте своим низким, звучным голосом и тоже встал. Они торжественно пожали друг другу руки.
— Давненько я не видел Быка! — сказал Гриссел, когда они спускались вниз на лифте.
Яуберт смерил его недоуменным взглядом.
— Такая типичная поза.
Яуберт криво, смущенно улыбнулся.
— Мы все старались подражать, — продолжал Бенни Гриссел с неприкрытой тоской в голосе. — Эх, хорошее было времечко!
Тут он понял, что Матту Яуберту, возможно, не хочется вспоминать то «времечко», и замолчал.
7
Сдвинув очки на кончик носа, врач серьезно и важно посмотрел на Яуберта:
— Капитан, будь я механиком, я бы сейчас присвистнул и покачал головой.
Яуберт ничего не ответил.
— Дела у вас обстоят плоховато. Вы курите. В легких хрипы. Вы не отрицаете того, что много пьете. У вас пятнадцать килограммов лишнего веса. У ваших родственников бывали случаи сердечно-сосудистых заболеваний. Вы работаете в стрессовых условиях. — Врач один за другим загибал пальцы.
Ему бы прокурором работать, подумал Яуберт, разглядывая стоящий на столе пластмассовый макет сердца и легких — рекламу какого-то лекарства.
— Я отправлю вашу кровь на анализ. Необходимо проверить, какой у вас уровень холестерина. А пока давайте подумаем, как быть с вашим курением.
Яуберт вздохнул.
— Вы не собираетесь расстаться с вредной привычкой?
— Нет.
— Вы знаете, что курить вредно?
— Доктор…
— Вы не только подвергаете себя риску заболеть. Все дело в том, как именно вы умрете, капитан. Вы когда-нибудь видели человека с эмфиземой? Вот как-нибудь возьму вас с собой в больницу. Они лежат в кислородных палатках, задыхаясь в собственной слизи. Они не могут дышать, как рыбы, выброшенные на сушу.
На столе стояла подставка для ручек в форме таблетки — реклама другого лекарства. Яуберт скрестил руки на груди и пристально посмотрел на подставку.
— А возьмите рак легких! — продолжал врач. — Вы видели, что делается с такими больными после химиотерапии? Болезнь подрывает их силы, от лекарств у них выпадают волосы. Ходячие трупы. Они не хотят смотреться в зеркало. Они постоянно плачут. Взрослые рыдают, когда их дети приходят навестить их в больнице.
— У меня нет детей, — тихо сказал Яуберт.
Врач снял очки и устало сказал:
— Да, капитан, у вас нет детей. Но здоровый образ жизни человек ведет главным образом ради себя самого. Ради вашего же физического и душевного здоровья. И ради спокойствия вашего работодателя. Вы обязаны быть в форме, чтобы хорошо работать. Если вы в форме, вы работаете плодотворно. — Очки вернулись на кончик носа. — До того как придут результаты анализов, я не намерен что-либо вам прописывать. Но прошу вас: подумайте, подумайте о курении. Кроме того, вы должны заниматься спортом. И наладить здоровое питание…
Яуберт вздохнул.
— Да, капитан, знаю, изменить образ жизни непросто. Но избавиться от лишнего веса трудно. Чем дольше вы носите на себе лишние килограммы, тем труднее избавиться от них.
Яуберт кивал, не глядя врачу в глаза.
— Я обязан ознакомить ваше начальство с результатами медосмотра. — Неожиданно врач добавил: — Извините.
Все курсанты полицейского колледжа в Претории ходили на экскурсию в музей полиции на Преториус- стрит. Экскурсии считались скучной необходимостью. Со свойственным их возрасту легкомыслием курсанты наперебой состязались в шалостях и незамысловатых шуточках.
Матт Яуберт полюбил музей лишь много лет спустя после окончания колледжа, когда ему нужно было выступать в суде Претории и давать показания в деле об убийстве. Ему пришлось ждать пять дней, прежде чем его вызвали как свидетеля. От скуки он заглянул в музей — и застрял там надолго.
Он переходил от экспоната к экспонату. У него разыгралась фантазия. К тому времени он уже обладал достаточным опытом, чтобы знать: каждое ржавое орудие убийства, каждый пожелтевший клочок бумаги, ставший уликой, стоили какому-нибудь давно забытому детективу многих часов кропотливой работы. И в конце концов он добивался успеха.
Он пришел и на следующий день. Тогда его заметил хранитель музея, сержант Блэки Суорт, пожилой человек с морщинистым лицом и хриплым голосом заядлого курильщика. Когда Блэки говорил, похоже было,
