Работы по подготовке заняли более получаса – пришлось привести в посадочное положение большинство приборов, в особенности астрономических. Закончив, космонавты снова собрались в рубке, заняли места по взлетно-посадочному расписанию.
– Наконец-то, – Сенцов улыбнулся, – посмотрим, что же это за спутник Марса… Ну, вот и все. Прошу курс.
Раин и Калве вновь надели наушники, Калве включил вычислитель. Сенцов, секунду помедлив, сорвал пломбы с рычагов автономного управления, отвел предохранители, кивнул Коробову:
– Давай акт!
Нагнувшись над микрофоном, Коробов стал раздельно диктовать: «Сего числа… ввиду особой необходимости… значительное отклонение от курса…» Не спускавший глаз с хронометра Раин сказал:
– Еще шестнадцать минут точно.
Сенцов, повернув кресло, проверил – хорошо ли все пристегнулись. Он с удовольствием ощутил появление «стартового состояния»: учащенно билось сердце, сознание стало предельно ясным, каждое движение было рассчитано заранее.
Он повернулся к пульту, и тогда Раин кивнул ему: «Пора!»
– Внимание! – громко сказал Сенцов.
Предостерегающе завыли сирены локаторов – где-то сзади нащупали они невидимую во тьме поверхность еще далекого, но догонявшего их Деймоса. Сенцов нажал рычаг – все кресла поднялись, обнажив блестящие стальные цилиндры противоперегрузочных устройств. Затем, мальчишески подмигнув самому себе, он уверенно положил руку на красную рукоятку пуска, плавно потянул… Корабль, вздрогнув, начал прибавлять ход.
Задуманный маневр был достаточно сложен. Предстояло выйти на орбиту Деймоса, оказаться впереди него и, сохраняя ход несколько меньший, чем орбитальная скорость спутника Марса, позволить ему догнать себя. Тем самым не было бы истрачено ни грамма топлива из баков тормозных двигателей.
Спутник неслышно скользил по своей орбите, изображение его на экранах все вырастало. Сенцов включил рули, и ракета изменила направление движения так плавно, что никто почти не почувствовал ускорения. Да, Сенцов был артист – это все знали. Калве уже рассчитал точку встречи. Маленькая планетка догоняла корабль…
Сенцов чуть увеличил ход, чтобы скорость сближения уменьшилась до предела. Цилиндры амортизаторов медленно двинулись. Тела заметно отяжелели. Чья-то парившая под потолком тетрадь бабочкой метнулась в сторону…
В нескольких километрах от Деймоса, когда скорости корабля и спутника почти сравнялись, Сенцов выключил двигатель. Откинулся на спинку кресла и, глядя в потолок, сказал:
– Ну вот. Теперь полчасика посидим и…
Потом, когда они пытались вспомнить, как это случилось, все признались, что подумалось им в эту минуту одно и то же: Деймосу надоело смотреть на бегущий перед ним корабль, и он решил взять его в руки и рассмотреть поближе. Впрочем, сомнительно, что именно так представлялись им события в тот момент, когда, словно притянутый могучим механизмом, корабль стремительно рванулся кормой вперед – к спутнику. Все вздрогнули в креслах. Сенцов неуловимо-быстрым движением снова включил двигатель. Но Деймос надвигался все ближе и ближе, и гораздо скорее, чем хотелось бы любому из них. На экране промелькнули какие-то блестящие вершины, странные призрачные уступы…
Тогда Сенцов, чисто инстинктивно, стремясь ускользнуть в сторону от орбиты спутника, тронул рули. Но темная громада была уже рядом.
Тряхнуло так, что взвизгнули амортизаторы. Скрежет, треск… Казалось, ракету волоком тащили по острым камням… Сенцов рывком выключил рули, и скрежет затих. Неожиданно погас экран заднего обзора. Ракета замерла на месте.
Сенцов медленно закреплял предохранители – слишком медленно, как казалось всем. На каждом из космонавтов посадка отозвалась тяжело. Наступила странная слабость, трудно было поднять руку, хотелось закрыть глаза и уснуть. Непонятная психическая реакция – каждому казалось, что он лежит на спине, а вовсе не сидит в кресле. На спине? А стена рубки, где дверь в коридор, – под ними? Бред… Но ведь когда-то они находились именно в таком положении! Когда же это было? Нет, не было… Надо вспомнить. Да, было, перед стартом, когда ракета стояла вертикально, и земное притяжение ясно указывало – где низ. Или это им кажется? Что же – пусть, спать все равно удобнее на спине. Значит – будем спать…
– Не спать! – Голос Сенцова прозвучал резко и даже чуть угрожающе.
Первым с усилием открыл глаза Раин. В ушах шумело. Отхлынувшая было кровь вновь приливала к мозгу, мысли прояснялись. Сенцов чуть наклонился в сторону – вращающееся кресло повернулось вокруг оси, и он неожиданно для самого себя вывалился, повис на ремнях, неуклюже болтая ногами. Значит, понятие низа действительно существовало… Глаза его уперлись в дверь – на ней лежала та самая порхавшая по рубке тетрадка.
– Всем фиксировать кресла, не то выпадете! – спокойно приказал Сенцов.
– Тяжесть! – сказал Раин. – Это – гравитация… – И, внезапно перейдя на крик: – Откуда здесь такая тяжесть?!
Внезапно ракета снова дрогнула, стала медленно наклоняться, опуская нос – казалось, кто-то подталкивал космонавтов в спину, чтобы они вместе с креслами приняли нормальное – вертикальное положение. Никто не произнес ни слова – расставив локти, чтобы не швыряло в креслах, не мигая, космонавты смотрели на экраны, словно оттуда и должно было прийти что-то – спасение или гибель…
Сенцов поднял было руку, крикнул: «Держись!..» Калве подумалось – сейчас ракету швырнет куда-то в пропасть. Он хотел закрыть глаза, чтобы не видеть последней минуты. Но даже на это не осталось сил…
3
Ничего страшного не произошло: наклонившись, ракета остановилась – замерла под углом градусов в шестьдесят к уже явно ощутимой теперь горизонтали. Все медленно приходили в себя; Калве неудержимо зевал, Азаров потирал ушибленный локоть.
Сенцов расстегнул ремни (на которых висел, вывалившись из кресла), тяжело шлепнулся на косой пол, медленно съехал к стене и там осторожно поднялся на ноги.
– Где мы? – спросил Калве. – Это Марс?
– Нет, – медленно ответил Сенцов. – Это не Марс.
– Да, но гравитация! Откуда гравитация? – снова сердито закричал Раин. – Этого же не может быть! Я выводил на Деймос! Куда мы сели? Мы ведь не взлетим!
После длительной невесомости ему, как и остальным членам экипажа, казалось, что такой тяжести они не испытывали даже в тяжелейшие моменты ускорения. Только Сенцов, уже стоявший на ногах, мог, хотя и с трудом, оценить действительное напряжение поля тяготения.
– Сели… – проворчал Сенцов. Он вскарабкался к креслу, повернул его, уселся, облегченно вздохнул.
– Действительно, гравитация – больше земной, – безразличным голосом сказал Азаров.
– Это только нам кажется, – тотчас же возразил Коробов. – Одна пятая земной, – он кивнул в сторону гравиметра. – Мы просто привыкли к легкой жизни…
Калве вежливо улыбнулся, показывая, что тяжесть не лишила его способности оценить каламбур. Остальные хмуро промолчали.
– Легкая жизнь… – протянул Раин. – Отсюда – самочувствие… Но надо же установить причину? Командир!
– Здесь мы ее не установим, – мрачно и как будто бы даже нерешительно ответил Сенцов. – Придется выходить… Садился я на Деймос – это все, что могу пока сказать.
– Такое напряжение гравитации… – пробормотал Калве.
– Смейтесь, как хотите, – сказал Коробов, – но не искусственный ли это спутник?
Все действительно засмеялись. Искусственный спутник – это из аксессуаров фантастики, а здесь – явная реальность. Да и сам Коробов сказал это как бы в шутку, хотя глаза его при этом оставались серьезными и чувствовалось, что где-то в глубине души он готов поверить в свою версию.
– Стойте! – Азаров поднял руку. – Я понял! Деймос состоит не из обычного вещества. Нарушенные
