кружила небольшие водовороты, изгибалась то влево, то вправо. Противоположный берег был выше, и из песчаного откоса торчали корни росших там сосен, кронами уходивших высоко в небо.
– Долго шли сегодня, – заметил Мишка, пожевывая стебелек ромашки.
– Это Андрюха виноват, прокопался все утро! – отозвался Колька, ходивший вместе с братом около самого берега по дну речушки. – Другой раз пускай дома сидит.
– Тогда без слив останетесь, будете лапу сосать. – Андрей стянул шорты и пошел к воде. – Кстати, а чего Сенька-то с Женькой не пошли? Женька же рвалась, как боевая лошадь в бой.
– Они с Юлькой решили в магазин сегодня смотаться, на великах, – сплюнул в сторону Сашка. – Мать из райцентра приехала, говорит, там шмотки какие-то офигительные выкинули. Ну ты баб знаешь, у них глаза, как у кота при запоре, и воют так же: «Нам надо, нам надо!» Мать им денег достала из заначки и отправила с утра пораньше. А на что следующий месяц жить будем – хрен его знает.
– Да ладно тебе, – высокий сутулый Колька наклонился и достал что-то из воды. – Юлька в дранье каком-то ходит, ей давно обновку купить пора. Чего она наши с тобой одежки донашивает?
Сашка не ответил, только махнул рукой. Андрей зашел в ледяную воду, поежился и стал ходить неподалеку от братьев, старательно ощупывая ногами песчаное дно.
– Так, с дамами все ясно, – заметил с берега Витька, картинно развалившийся на траве. – А где глубокоуважаемый Семен? Он тоже решил предпринять вояж с целью пополнения гардероба?
– Сенька с батей поехал, – ответил Мишка, срывая очередную ромашку. – Лекарств мамке прикупить. А то как бы батяня до пивнушки не добрался, ищи его потом по всем канавам!
Парни понимающе хмыкнули.
…О том, что большое почтальоново хозяйство держится исключительно на его жене и детях, знала вся деревня. Сам почтальон, дядя Гриша, после смерти своих родителей запил так, что даже видавшие виды мужики ахнули. Мужик он был крепкий (оба сына с дочерью пошли в него), но водка и самогон быстро превратили работящего, хозяйственного мужика в алкоголика с трясущимися руками.
После того как у Григория второй раз случился приступ белой горячки, его жена и сыновья взяли дело в свои руки: сосед Семеныч видел, что мальчишки заводили почтальона в сарай, а следом за ними шла тетка Рая с какими-то банками в руках. Что они делали, осталось тайной, но несколько дней подряд деревня не слыхала песен почтальона Гришки, которые он с пьяным упорством распевал после каждой выпитой рюмки.
Через неделю дядя Гриша вышел из ворот. Семеныч, возившийся с засовом, глянул в его сторону и ахнул.
– Мать! – заорал он в сторону коровника. – Мать, ну-ка выдь немедля!
Выскочившая на его крик супруга намеревалась отчитать мужа за непочтительное обращение, да так и застыла.
Григорий с отрешенным лицом сидел на скамеечке около дома и смотрел на дорогу. На соседей он даже не взглянул. Глаза у него глубоко запали, казалось, он похудел килограммов на двадцать. Когда Семеныч подошел поздороваться, почтальон отвечал так тихо, что тому пришлось наклоняться, чтобы разобрать слова.
– Слышь, Гриш, ты чего это, а? – шепотом спросил Семеныч.
– А что? – поднял на него глаза почтальон.
– Да странный ты какой-то….
– Эй, Семеныч, ты давай-ка к Гришке не лезь!
Из ворот появилась тетка Рая с ведром в руке и подошла к скамейке.
– Не лезь, говорю, – повторила она, пристально глядя на соседа. – Не до тебя ему сейчас.
– Райк, а чего с ним?
– Да ничего. Болел долго, теперь вот выздоравливает. Ну, даст бог, поправится. Ты посиди, Гриш, погрейся, – обратилась она к мужу, который чуть повернул к ней голову. – А все дела твои Сенька с Мишкой сделают.
Через три дня после почтальон Григорий опять вышел на работу. Все дни, пока он отсиживался дома и на скамеечке возле палисадника, Сенька и Мишка по очереди разносили почту. Иногда им помогала младшая сестра, Женька, души не чаявшая в обоих братьях.
Григория видели пьяным еще один только раз. Поехав с утра один в райцентр, он пропал до ночи, и лишь стараниями тех же Сеньки с Мишкой его удалось найти в одной из забегаловок. Парни привезли пьяного отца домой, уложили в кровать, переглянулись и с тех пор никуда одного дальше родной деревни не отпускали. С того времени в Григории словно сломалось что-то, и веселый до того мужик стал молчаливым, людей сторонился, в беседы особо не вступал. На все расспросы тетка Рая отвечала, что уж лучше так, чем муж алкаш или вовсе без мужа. Но как она вылечила своего Гришку, не говорила. А дети ее и подавно молчали…
– О, есть!
Колька наклонился и снял с ноги маленького серого рака, отчаянно старавшегося ухватить врага клешнями.
– Прямо по дну полз, чертяка. Маленький, а как хватанул!
Рак был выброшен на берег и положен в кастрюлю с водой, по дну которой он и ползал в одиночестве, пока Андрей с Сашкой одновременно не вытащили еще двух его сотоварищей.
– Наконец-то, – прокомментировал Виктор, – я вижу результаты вашего бестолкового хождения. А то до этого вы, по-моему, просто ноги полоскали.
– Шел бы ты сам сюда, раз такой умный, – отозвался Андрей. – Попробовал бы, как в ледяной водичке- то ходить!
– Я, мои маленькие обделенные друзья, призван не делать черновую работу, а отвечать за весь процесс! – назидательно ответил Виктор. – В нашем коллективе я выполняю функции мозга.
– Ага. Спинного, – уточнил Андрей.
Братья заржали. Мишка на берегу ухмыльнулся и сорвал новую ромашку.
– Хорош ругаться, давайте раков варить, – предложил он.
Развели костер и через десять минут уже грелись у потрескивающего огня.
– Эх, хорошо! – развалился на траве Мишка. – Жалко, Сенька с батей.
– Как он у вас, вроде не пьет сейчас? – спросил Колька.
– Сейчас не пьет, а завтра может опять начать, – Мишка зачерпнул ложкой воду из котла и осторожно попробовал на язык. – Черт, горячо! А так вроде бы вылечили мы его с матушкой. Ладно, хоть работает, деньги в дом приносит.
– Мишань, поделись опытом, а? – попросил Виктор. – А то у меня дядька двоюродный – алкаш редкостный, матушку до слез доводит. Может, что подскажешь?
Помолчав немного, Мишка встал, подсыпал в кастрюлю чуть-чуть соли и размешал. Остальные делали вид, что не обращают на него внимания, но на самом деле каждый слегка напрягся: история чудесного преображения Григория была у всех на слуху, и во многих семьях ломали головы, как тетке Рае удалось сотворить такое со своим алкоголиком. Мишка еще помолчал, а потом нехотя произнес:
– Да какой тут опыт? К Антонине сходишь, сделаешь, что она скажет, вот и весь опыт.
Сашка с Колькой переглянулись. Виктор, которому имя Антонина ничего не сказало, сделал вид, что все понял.
– Это кто, Антонина? – недоуменно спросил Андрей.
Мишка, Сашка и Колька посмотрели на него, как на маленького.
– В деревне живешь и Антонину не знаешь… – недоверчиво покачал головой Сашка. – Колдунья местная, ведьма.
Виктор с Андреем одновременно рассмеялись.
– Да че вы лыбитесь? – рассердился Мишка. – Говорю вам, она батю нашего от водки отвела. Ведьма, самая настоящая, у родителей своих спросите. И живет в проклятом месте, за околицей.
– Почему же оно проклятое?
– Потому. Потому что там дороги скрещиваются.
– Ну и что?
– Эх, елки… Вы, городские, ни черта не знаете. Да то, что нельзя на перекрестке дом ставить, там
