— Бертолд… а ты подумал о том, что скажешь матери?
— Конечно. К сожалению… она должна знать всю правду.
— Она так любит Петл.
— Очень любит. И вполне естественно, что она расстроится. — Бертолд вздохнул. — Бедная мама. Она была так уверена.
— Да.
— Что ж… жизнь иногда преподносит и неприятные сюрпризы.
К больнице они подъехали в полном молчании и только, увидев Петл, воспрянули духом. К тому времени, когда вернулись домой, Хилда с радостью заметила, что подавленное настроение Бертолда улетучилось, однако глаза его все еще были немного грустными.
Наблюдая за тем, как бережно Бертолд доставал из машины ребенка, она подумала, что жизнь несправедлива. Именно Бертолд заслуживает право быть отцом Петл, а не какой-то пьяный шалопай.
Когда Фредерика вышла встречать их, все радостно улыбались. Бертолд бросил на Хилду многозначительный взгляд, как бы предупреждая: не сейчас. Она согласно кивнула, радуясь тому, что оставила дневник Флоры в машине.
Фредерика забрала ребенка у Бертолда. Глаза ее светились счастьем, когда она разглядывала личико Петл.
— Пока вас не было, звонил доктор Фарман, — сообщила Фредерика, продолжая лучезарно улыбаться. — Он позвонил в лабораторию и попросил их поторопиться с анализом, поскольку Петл заболела, а ему срочно требовалось подтверждение того, что Бертолд отец Петл. Так что результаты уже готовы.
— Сейчас уложим Петл, и я съезжу за ними, — сказал Бертолд деревянным голосом, и у Хилды сжалось сердце. — Мама, но прежде я хотел…
— Господи, да зачем тебе ездить за ними! Доктор Фарман мне все рассказал по телефону. Как жаль… — глядя на сына, Фредерика покачала головой, — жаль, что я не азартный человек, а то заключила бы пари и выиграла кучу денег.
Хилда затаила дыхание, а Бертолд превратился в статую.
— Эй, да что вы оба застыли? — встревожилась Фредерика. — Разве мы не были на девяносто девять процентов уверены в результате? Особенно после того, что рассказала мне Алексис. Конечно же мы были уверены! И не будь ты, Бертолд, таким упрямым, я бы в самый первый день продемонстрировала бы тебе, как много Петл унаследовала от тебя. У нее даже есть родимое пятно Кертисов! Но вы, мужчины, всегда думаете, что знаете абсолютно все.
Бертолд не знал: то ли растерзать мать, то ли расцеловать.
— Какое родимое пятно?
— За ушком. Такие пятна есть у тебя и у Питера. И у твоего отца было.
— Разве?
— Конечно. Ты что, никогда не замечал?
— Я не могу видеть то, что у меня за ухом. И Питера я не осматривал.
— Вот оно, здесь. Поверь мне. Ведь матери моют маленьких мальчиков, а уши особенно.
Не в силах больше сдерживаться, Бертолд радостно засмеялся. Он посмотрел на Хилду, но она не смеялась, а плакала. Плакала от счастья.
Фредерика в недоумении переводила взгляд с одного на другого.
— Петл, дорогая, надо нести тебя в дом, а твои родители временно лишились разума. Можно подумать, они только что получили известие о том, что выиграли в лотерею.
— Это гораздо лучше, чем выигрыш в лотерею, не правда ли, дорогая? — Бертолд обнял Хилду за плечи.
— Да это просто чудо! — всхлипнула она.
— Верно, — согласился Бертолд, — настоящее чудо. И это напоминает мне о том…
— О чем?
— Что завтра с утра я собирался в Кентербери, испросить разрешение на брак у епископа Кентерберийского. Составишь мне компанию?
