Меченая

Хит попытался вырваться, да куда ему было против тяжеловеса Дрю, который играл в полузащите! А тут еще Дастин бросился на помощь брату и захлопнул дверцу машины.

– Отвяжись от него, тварь! – крикнул мне напоследок Дрю, а Дастин вскочил на водительское сиденье и ударил по газам.

Я забралась в своего «жука». Руки так трястись, что завести мотор удалось только с третьей попытки.

– Только бы добраться до дома. Только бы добраться до дома, – твердила я между приступами кашля. Я запретила себе думать о том, что произошло. Я просто не могла об этом думать.

Дорога домой заняла четверть часа, но промелькнула как одно мгновение. Не успела я опомниться, как уже стояла перед гаражом, пытаясь подготовиться к сцене, которая ожидала меня с той неизбежностью, с какой вспышка молнии следует за раскатом грома.

Зачем я так спешила? Строго говоря, у меня не было никаких причин торопиться. Наверное, просто хотела сбежать от того, что случилось на парковке.

Нет! Я не буду думать об этом сейчас. И вообще, наверняка всему произошедшему есть какое-то рациональное объяснение – простое и разумное научное объяснение. Дастин и Дрю – обыкновенные недоумки, недоразвитые кретины с заплывшими от пива мозгами. А я вовсе не использовала никакие свои черти-какие новые силы, чтобы напугать их! Они обделались от страха просто потому, что я Меченая. Вот и все. Люди испокон веков боится вампиров, что тут удивительного?

– Но я не вампир! – произнесла я вслух.

И тут же зашлась в кашле, вспомнив гипнотическую красоту капли крови на руке Хита и дикую вспышку желания, которую она во мне вызвала. Да-да, так оно и было. Я жаждала вовсе не Хита, а его кровь.

Нет. Нет! Нет! Кровь не может быть красивой или желанной. Наверное, всему виной шок. Ну конечно, как я сразу не догадалась! Теперь все понятно. Я была так потрясена, что не могла трезво мыслить. Ну да… ну да, конечно…

Я машинально дотронулась до лба рукой. Жгучая боль утихла, но я все равно чувствовала себя странно. И снова раскашлялась, наверное, в триллионный раз за этот проклятый день.

Хватит, Зои. Можно запретить себе думать о Хите, но нельзя отрицать очевидное. Я чувствовала себя необычно. Моя кожа стала неимоверно чувствительной. Моя грудь разрывалась от надсадного кашля, и даже супермодные солнцезащитные очки не спасали моих глаз от жгучих слез при обычном дневном свете.

– Я умираю… – простонала я и тут же испуганно захлопнула рот. Что если это правда? Я посмотрела на просторное кирпичное здание, которое за три долгих года так и не стало для меня домом. – Просто покончи со всем этим. Просто покончи.

По крайней мере, в данный момент моя драгоценная сестрица на тренировке своей чирлидерской группы. Братец-тролль тоже вряд ли захочет ради меня оторваться от новой видеоигрушки под крутым названием «Отряд Дельта: высадка Черного Сокола»… или что-то вроде того. Так что если повезет, я смогу побыть с мамой наедине. Может, она поймет… может, придумает, что мне делать…

Смешно, да? Мне было уже шестнадцать, но я вдруг поняла, что никто на свете мне так не нужен, как мама.

– Пожалуйста, пусть она поймет, – взмолилась я невесть какому богу или богине.

В дом я, как всегда, проникла через гараж. Прошла в свою комнату, швырнула на кровать рюкзак, сумку и учебник геометрии. Потом набрала в легкие побольше воздуха и отправилась на поиски мамы.

Я нашла ее в гостиной. Мама сидела на краешке дивана, пила кофе и читала «Куриный бульон для женской души». Она выглядела такой привычной, совсем как раньше. Только раньше она любила читать любовные романы и пользовалась косметикой. Обе эти привычки ее новый муж (урод вонючий!) объявил под запретом.

– Мама?

– Да? – Она даже глаза на меня не подняла. Я громко сглотнула.

– Мамочка! – Так я называла ее до того, как она вышла за своего гадского Джона. – Мне нужна твоя помощь.

Не знаю, что было тому причиной – может, неожиданное обращение «мамочка», а может, что-то в моем голосе вдруг пробудило в ней давно уснувшее материнское чувство, но мама мгновенно оторвалась от книги и устремила па меня встревоженный и ласковый взгляд.

– Что случилось, детка… – начала она, но тут слова застыли у нее на губах, а брови взлетели вверх. Она увидела мою Метку.

– Боже милосердный! Что ты еще натворила?

У меня заболело сердце.

– Мама, я ничего не натворила. Это случилось со мной, а не из-за меня. Я ни в чем не виновата!

– Нет, только не это! – взмолилась мама, не слыша меня. – Что теперь скажет твой отец?

Мне хотелось заорать во всю глотку: «Откуда нам знать, что скажет на это мой отец, если от него вот уже четырнадцать лет нет ни слуху ни духу!» Но я понимала, что лучше этого не делать, потому что мама всегда приходит в ярость, когда я напоминаю ей о том, что Джон мне не настоящий отец. И я решила применить другую тактику – ту самую, в которой успела разочароваться ровно три года тому назад.

– Мама, пожалуйста! Неужели ты не можешь просто не говорить ему? Хотя бы день или два? Пусть это останется между нами, пока… ну, я не знаю… пока мы не свыкнемся с этим или не придумаем что- нибудь.