защиту и одобрение.
— Я тоже ужасно соскучилась, бабуль!
Она еще разок прижала меня к своей груди, а потом отстранилась немного и лукаво улыбнулась.
— Ну-ка, ну-ка, дай-ка я на тебя погляжу. Ну что ж, сразу видно, что моей Птичке уже семнадцать. И выглядишь взрослее, и ростом стала повыше, чем моя прежняя шестнадцатилетка!
Я прыснула со смеху.
— Не смеши, бабуль! Я же знаю, что ни капельки не изменилась!
— Не спорь с бабушкой. Ты относишься к тем женщинам, которым каждый прожитый год добавляет красоты и силы.
— И ты тоже! Ты выглядишь просто сногсшибательно. Ни за что не скажешь, что ты моя бабушка!
И это была чистая правда. Моей бабушке уже миллион лет — по крайней мере, хорошо за пятьдесят — но для меня она совершенно не старая.
Нет, она, конечно, не может сравниться с вампирами, которые в пятьдесят с хвостиком (равно как и в сто пятьдесят с хвостиком) выглядят на двадцать с небольшим, но моей бабушке этого и не нужно. Я хочу, чтобы она всегда оставалась такой, как сейчас — милой женщиной в возрасте, с густыми серебряными волосами и добрыми карими глазами.
— Какая жалость, что перед встречей со мной тебе пришлось замазать свои прелестные татуировки, — вздохнула бабушка и нежно дотронулась до моей щеки, которую я старательно заштукатурила толстым слоем консилера.
По правилам школы все недолетки обязаны скрывать свои Метки перед выходом «на люди». Только не подумайте, будто мы от кого-то скрываемся! Люди прекрасно знают о существовании нашего народа, и взрослые вампиры открыто носят свои Метки. Но для недолеток существуют особые правила. В этом есть свой резон, ведь молодежь вступает в конфликты намного чаще взрослых, а выпутывается из них гораздо сложнее. Кроме того, следует учесть, что людское общество вообще склонно к конфликту с вампирами.
— Правила есть правила, бабушка, — беспечно мотнула головой я.
— Но ведь ты не стала закрашивать свои чудесные Метки на шее и плече? — заговорщически спросила бабушка.
— Нет, поэтому пришлось надеть пиджак. — Быстро оглядевшись по сторонам, я убедилась, что на нас никто не смотрит. Тогда я рывком отбросила за спину волосы и выпростала из пиджака плечо, чтобы продемонстрировать бабушке изящный темно-синий узор.
— Ах, Птичка Зои, какое чудо! — прошептала бабушка. — Я так горжусь, что Богиня Отметила и Избрала тебя!
Она снова обняла меня, а я прильнула к ней и зажмурилась от счастья. Как хорошо, что у меня есть бабушка! Она принимает меня такой, какая я есть. Ее ни капельки не пугает, что я превращаюсь в вампира. Ее не смущает, что во мне уже проснулась кровожадность, и что у меня есть власть над пятью магическими стихиями: Воздухом, Огнем, Водой, Землей и духом.
Для бабушки я всегда буду у-ве-тси-а-ге-ей, дочерью ее духа и сердца, а все остальное — ерунда. Мне всегда казалось странным и удивительным, что мы с ней так близки и так похожи, и в то же время так разительно отличаемся от настоящей бабушкиной дочери, моей родной мамы…
— Вот вы где! Разумеется, в самом темном углу! Пробки ужасные, дороги просто стоят. В праздники путешествие из Броккен Эрроу в центр города превращается в настоящую казнь египетскую!
Ну вот, вспомнила маму, называется! Мамин голос ледяным душем обрушился на мое недолгое счастье и смыл его в канализацию. Мы с бабушкой отстранились друг от друга и уставились на маму, стоявшую перед нашим столиком с тортом и подарочной коробкой в руках.
— Мама?
— Линда?
От изумления мы с бабушкой заговорили хором.
Меня ничуть не удивило, что бабушка не меньше моего ошарашена маминым появлением. Я отлично знала, что бабушка никогда не пригласила бы ее, не посоветовавшись со мной. Понимаете, мы относимся к моей маме совершенно одинаково. Во-первых, она нас очень огорчает. Во-вторых, мы мечтаем, чтобы она когда-нибудь изменилась. В-третьих, мы обе уже почти оставили надежду на это.
— Ради Бога, не делайте таких удивленных глаз! Можно подумать, я могу пропустить день рождения собственной дочери.
— Но послушай, Линда, так дела не делаются! На прошлой неделе, когда мы с тобой разговаривали, ты собиралась послать Зои подарок по почте, — с плохо скрытым раздражением заявила бабушка.
— Это было до того, как ты сказала, что вы встречаетесь в кафе, — отрезала мама и недовольно посмотрела на меня. — Зои, разумеется, не пришло в голову пригласить родную мать, но я уже смирилась с мыслью, что вырастила неблагодарную дочь!
— Мама, ты за два месяца ни разу мне не позвонила! Как я могла тебя куда-то пригласить?
Я честно старалась говорить спокойно. Я не хотела превращать встречу с бабушкой в безобразную семейную сцену, но что я могу поделать, если мама обладает потрясающей способностью несколькими фразами доводить меня до белого каления?
Если не считать миленькой деньрождественской открыточки, которую я получила от нее сегодня, мы с мамой за все это время общались один-единственный раз, когда она заявилась в Дом Ночи в родительский день под ручку со своим придурочным муженьком, моим ненавистным злотчимом Джоном.
В тот раз мой злотчим, старейшина общины Людей Веры, во всей красе продемонстрировал свои самые чудесные качества: узколобость, упертость, фанатичную нетерпимость и ослиное высокомерие. Не удивительно, что ему указали на дверь и попросили больше не возвращаться. Разумеется, моя мамочка, как покорная жена, засеменила за своим повелителем и сделала мне ручкой.
— Разве ты не получила мою открытку? — Похоже, ее резкий голос все-таки дал небольшую трещину под моим суровым взглядом.
— Получила, мама.
— Видишь, я о тебе помню!
— Да, мама.
— А ты могла бы хоть разок сама позвонить матери, не переломилась бы! — на этот раз в голосе ее зазвенели слезы.
— Извини, мама, — вздохнула я. — Ты же знаешь, в конце полугодия всегда столько контрольных, просто голова идет кругом.
— Надеюсь, ты успеваешь в этой школе?
— Да, мама.
Как ей удается заставлять меня испытывать печаль, одиночество и злость одновременно?
— Очень хорошо. — Мама промокнула платочком глаза и начала колдовать над принесенными коробками. Потом деланно радостным голосом скомандовала: — Ну ладно, давайте праздновать! Зои, сейчас мы откроем подарок, а потом ты сходишь в кафе и закажешь нам кофейку к сладкому. Вот видите, как хорошо, что бабушка меня пригласила! Я так и знала, что кроме меня никто не вспомнит о торте.
Мы послушно уселись на свои места, а мама принялась сражаться с непослушной ленточкой на кондитерской коробке.
Мы с бабушкой украдкой понимающе переглянулись. Я же говорю, мы понимаем друг друга без слов! Я прекрасно знала, что она не приглашала маму, а бабушка отлично помнила, что я ненавижу именинные пироги. Особенно дешевые переслащенные торты, которые мама с непонятным упорством каждый год заказывает в кондитерской.
В жутком остолбенении, с каким обычно глазеют на развороченные после аварии машины, я смотрела, как мама открывает коробку, демонстрируя скромный квадратик однослойного белого тортика. Выведенная красным кремом стандартная надпись «С днем рождения!» великолепно гармонировала с алыми кремовыми пуансетиями по углам. Зеленая сахарная глазурь отлично дополняла картину.
— Чудо, правда? Нарядно и так по-Рождественски! — прощебетала мама, пытаясь незаметно отцепить с крышки ярлычок с крикливой надписью о 50%-ой уценке. Внезапно ее осенила новая мысль, и она в ужасе вытаращила на меня глаза.
