вытирала глаза, продолжая сидеть, пока Арни бродил по магазину. — Ну? — спросила она, наконец успокоившись. — Чем могу быть тебе полезна? Как приятно снова тебя увидеть!
— Мой чертов кодировщик сломался, — сказал Арни. — Ты же знаешь, как тяжело найти приличных ремонтников. Мне ничего больше не оставалось, как приехать к тебе. Что скажешь насчет того, чтобы перекусить со мной? Закрой ненадолго магазин.
— Конечно, я так рада! — смущенно ответила она. — Только позволь мне привести себя в порядок. Я себя чувствую, как будто все произошло со мной, а не с ним. Я видела его, Арни! Автобус наехал прямо на него, они такие тяжелые, что не могут резко остановиться. Мне хочется перекусить. Нужно проветриться. — Она поспешила в ванную и закрыла за собой дверь.
Вскоре они шли рядом по тротуару.
— Зачем люди лишают себя жизни? — спросила Анна. — Мне все кажется, что я могла бы предотвратить это самоубийство. Я продала ему флейту для его мальчика. Она все еще была с ним, я видела ее вместе с чемоданом на обочине. Он уже никогда не отдаст игрушку сыну. Была ли причина самоубийства как-нибудь связана с флейтой? У меня были сомнения, дать ему флейту или…
— Брось, — ответил Арни. — Это — не твоя вина. Послушай, если мужчина собрался лишить себя жизни, то никто и ничто не сможет его остановить. Ты также никак не можешь вызвать у него тягу к самоубийству, потому что оно уже у него в крови. Это — его судьба. Самоубийцы заранее в течение долгих лет готовятся лишить себя жизни. А потом все происходит неожиданно, как своего рода озарение. Бац! И они лишают себя жизни. Понимаешь? — он обнял ее и дружески похлопал по плечу.
Она согласно кивнула в ответ.
— Возьмем хотя бы нас с тобой, — продолжал Арни. — Наш ребенок в лагере Бен-Гуриона, но ведь он не мешает нам существовать. Это — не конец света, правда? Мы спокойно продолжаем жить… Где бы ты хотела перекусить?
Как тебе нравится замечательное местечко через дорогу, ресторан «Красная лиса»? По-моему, лучше и не найдешь. Мне бы очень хотелось сейчас жареных креветок, но черт подери! я почти год их не видел. Нужно разрешить все транспортные проблемы, иначе сюда никто не поедет.
— Только не ресторан «Красная лиса»! — сказала Анна. — Ненавижу мужлана, который его содержит. Давай испытаем вон тот ресторанчик, на углу, он новый, я никогда раньше там не бывала. Говорят, неплохое местечко.
Пока они сидели за столиком в ожидании заказа, Арни продолжал развивать свою точку зрения.
— В каждом случае самоубийства — можешь быть уверена — парень твердо знает, что он бесполезный член общества. Именно уверенность в том, что он никому не нужен, вынуждает его так поступить. Может быть, есть и другие причины самоубийств, но я уверен, это — главная. Поэтому я не теряю сон, когда слышу об очередном случае самоубийства. Ты представить себе не можешь, какое множество так называемых естественных смертей здесь, на Марсе, являются ничем иным, как скрытыми самоубийствами. Такова суровая действительность. Планета сама определяет, кто достоин жить, а кто — нет.
Хотя Анна время от времени согласно кивала головой, речи бывшего мужа, казалось, мало ее утешили.
— Таким образом, этот парень… — продолжал Арни.
— Его фамилия — Стинер, — подсказала Анна.
— Стинер?! — он оторопело уставился на нее. — Норберт Стинер — делец черного рынка?! — Последние слова Арни чуть не прокричал.
— Он продавал экологически чистую еду.
— Так вот кто этот самоубийца!… — Арни был крайне изумлен. Нет! Не может быть! Только не Стинер! Какая серьезная утрата! Арни получал все деликатесы от Стинера и почти полностью зависел от этого человека.
Официант принес заказ.
— Какой ужас! — сказал Арни. — Просто чудовищно! Что же делать? — он лихорадочно соображал: на всех приемах… Каждый раз, когда он накрывал интимный ужин для двоих — для себя и какой-нибудь Марты или последней Дорин… Черт возьми! Слишком много для одного дня! Самоубийство Стинера… кодировщик… все одно к одному…
— Как ты думаешь, — спросила Анна, — нельзя ли что-нибудь сделать для его семьи, несмотря на то, что он немец? Немцы так пострадали в шестидесятых, когда из-за того лекарства родились дети-уроды с ластами. Я открыто так заявляю всем тем, кто утверждает, что германский народ постигла Божья кара за злодеяния, творимые ими в период нацизма. И это заявляют не какие-нибудь религиозные фанатики, а просвещенные люди бизнесмены и на Марсе и на Земле.
— Проклятый дурак Стинер! — злился Арни. — У него не голова, а кочан капусты.
— Ешь, Арни, — Анна развернула салфетку. — По-моему, суп выглядит очень аппетитно.
— Я не могу есть, — ответил Арни. — Я просто не желаю есть помои, он отставил тарелку с супом.
— Ты так и остался большим капризным ребенком, — сказала Анна. — Все те же неожиданные вспышки. — Ее голов звучал мягко и сострадательно.
— Черт тебя возьми! — зарычал Арни. — Иногда мне кажется, будто я размером в целую планету, а ты зовешь меня ребенком! — он смотрел на нее в крайнем раздражении.
— Я… А я и не знала, что Норберт Стинер был вовлечен в черный рынок, — слегка растерявшись от неожиданной вспышки гнева у бывшего мужа, произнесла Анна.
— Ну, конечно, ты не могла знать, ни ты, ни твои дамочки из комитета. Что ты вообще знаешь о мире вокруг тебя?… А теперь перейдем к делу. Зачем я приехал? Я читал твое последнее заявление в «Таймс». Оно, мягко говоря, попахивало. Тебе следует прекратить поднимать панику. Твои статейки производят впечатление на таких же сумасбродов, как и ты сама, но, кроме того, они отпугивают умных людей.
— Пожалуйста, — уговаривала Анна, — ешь! Успокойся.
— Я собираюсь выделить человека из своего аппарата — просматривать все твои материалы, прежде чем ты будешь их распространять. Эх ты! Горе-политик.
— Ты? — коротко удивилась она.
— У нас существует действительно серьезная проблема. Мы больше не можем привлечь на Марс искусных работников с Земли. Всем известно — мы загниваем. Наши колонии никому не нужны, никто не будет вкладывать средства в них.
Улыбнувшись, как ей показалось, от того, что она догадалась о причине гневной вспышки Арни, Анна сказала:
— Кто-нибудь займет место Стинера в твоей жизни, должны же быть и другие торговцы на черном рынке.
— Ты совершенно не понимаешь меня, — ответил Арни. — Ты воображаешь меня жадным и маленьким, в то время, как на самом деле я являюсь одним из самых влиятельным людей целой системы марсианских колоний. По правде сказать, мы расстались из-за твоего унижающего отношения ко мне, постоянной ревности и соперничества. Я жалею, что приехал сюда. Ты же не можешь разговаривать спокойно — тебе обязательно нужно перейти на личности.
— Известно ли тебе, что на рассмотрение ООН представлен закон о закрытии спецлагеря Бен- Гуриона? — спокойно спросила Анна.
— Нет! — отрезал Арни.
— А тебе не причиняет страдания мысль о том, что лагерь будет закрыт?
— Ну и черт с ним! Наймем для Сэма частную сиделку!
— А что будет с остальными детьми?
— Пусть родители сами о них позаботятся, — ответил Арни. — Послушай, Анна, тебе следует подчиниться тому, что зовется мужской доминантой и позволить моим людям редактировать твою писанину. Боже правый, эта галиматья приносит гораздо больше вреда, чем пользы. Я вынужден сказать тебе это прямо. Как ты сама говоришь, в моем лице тебе лучше иметь плохого друга, чем хорошего врага. Ты — всего лишь любитель! Как, впрочем, и большинство женщин. Ты — безответственна, не понимаешь всех последствий своих поступков.
