использовать свои способности в корыстных целях, но сотрудничала с католической церковью, помогая нуждающимся.
Но однажды, когда моей матери было всего 5 лет, несколько нормалов пришли к церкви и подожгли ее. И они забрали всех священнослужителей-телепатов, забрали мою бабушку, и они привязали им всем тяжелый груз на шею и бросили их в океан. Моя мать была там, но она спряталась, и из укрытия чувствовала, как моя бабушка тонула.
– Она сохранила то чувство в своем сердце, и когда я стала достаточно взрослой, передала его мне. Это было ужасно, Альфред, но я знаю, почему она сделала это. Она так поступила, чтобы всегда напоминать мне, что мы не похожи на обычных людей. Даже если мы пытаемся притвориться таковыми, нормалы напомнят нам, – она улыбнулась, а затем порывисто положила свою руку на его руку и начала передавать:
'Мы особенные, Эл, все мы. Нормалы знают это, и они ненавидят нас за это. И их настолько больше, чем нас, настолько больше. Если мы не станем держаться друг друга, все мы – если мы не будем сильнее, хитрее и лучше, чем они – они снова сделают то, что они сделали с моей бабушкой.
Так что если тебе покажется, что с тобой обошлись сурово, вспомни об этом. Это чтобы сделать тебя сильнее и лучше, подготовить тебя к трудностям, которые придут позднее. Потому что, даже хотя многие нормалы ненавидят нас, все же наша работа в том, чтобы защищать и их. От них самих, от врагов- инопланетян. И ты, Эл – ты действительно силен – твой уровень П12, и если ты будешь хорошо учиться, то можешь стать достойным этого потенциала. У тебя будет больше ответственности, чем у большинства. Однажды ты оглянешься назад и поймешь все, что произошло с тобой. Ты увидишь, что это было ради большей пользы. Понимаешь?'
Он сумел слегка улыбнуться. 'Да'.
'Хорошо. Как насчет еще одного печенья?'
Этой ночью в кошмарах Эл снова видел ступени и себя, предающего Бретта. Но когда он проснулся с колотящимся сердцем, то вспомнил слова м-с Честейн. 'Я должен быть лучше, чем я есть', подумал он про себя. 'Я должен быть лучшим, и я должен сделать это правильно'.
Но он провел тяжелые минуты, стараясь снова заснуть. Немного погодя он встал и подошел к окну.
Их комната была на третьем этаже, возвышавшемся над большей частью городских огней Женевы, из нее открывался хороший вид на звезды. Он стал вглядываться в те, которые знал, пытаясь припомнить, что слышал о тех из них, где обитали люди, и боковым зрением – где звезды были странно ярче – он видел, как он думал, лица.
Когда он фокусировался на них, они всегда пропадали, так что он никогда не мог посмотреть на них прямо. Он знал женщину с темно-рыжими волосами и темноволосого мужчину. Они были лицами Корпуса, матери и отца. Иногда, когда он был один, он обращался к ним, задавал им вопросы, но они никогда не отвечали. Он иногда слышал их голоса во сне, но когда просыпался, никогда не был уверен в том, что они говорили. Только в том, что они любили его.
Но, конечно, они любили. Они – Корпус.
Иногда ему хотелось узнать, что он увидит, если Смехун снимет свою маску. Увидит ли он их лица? Где же им быть, если не под личиной Смехунов?
А может – в больших зданиях. Может, директор была его мама.
Легкий шорох позади него прервал его мысли.
– Ты в порядке, Альфи?
Это был Бретт.
– Угу.
– Альфи… слушай, прости меня. Я не знал, что это будет так плохо. Ты так выглядел, когда они притащили тебя обратно… честное слово, я сожалею.
– Нет, – отозвался Эл. – Нет, ты сделал правильно. Я не должен был так поступать с тобой.
Последовала неловкая пауза.
– Я просто хотел, чтобы ты знал, – закончил Бретт. Затем он вздохнул. – А вообще, приближается День Рождения. Как думаешь, что ты получишь в этом году?
– Не знаю. Я на самом деле ничего не хочу.
– А я – знаю. Надеюсь, я получу PPG Джона Следопыта. Вот было бы здорово, а?
– Ага, – он попытался улыбнуться. – Нам лучше бы поспать. 'Сонных в Корпус не берут'.
– Ага. Спокойной ночи, Альфи.
К тому времени, как День Рождения пришел, Эл заволновался, хотя не по той же причине, что Бретт. Разумеется, это был День Рождения – день, когда в звене появлялись новенькие. У Эла были на этот счет смешанные чувства – все было проще, когда звено было меньше – но всегда была надежда, что появится кто-то действительно подходящий. Может, девочка, которой он понравится.
Он знал, что на самом деле не должен увлекаться девочками, но ничего не мог с этим поделать. Проблема была добиться ответной симпатии. И скрыть факт, что увлекаешься ими, от других…
Ему еще нравилась Милла, но он как-то махнул на нее рукой.
Так или иначе, День Рождения всегда бывал веселым, и в День Рождения не было никакой учебы в школе.
День рождения начинался в семь, но все вскочили задолго до этого, напряженно ожидая открытия дверей общей комнаты. Когда они, наконец, широко распахнулись, раздались возгласы и аплодисменты украшениям в комнате, особенно пинаты. note 1 Элу удалось разбить один из них – это было легко, даже с завязанными глазами, потому что каждый мысленно подсказывал тебе, где они. После этого дети из другого звена – старшего, из здания '11-13' – пришли и показали им инсценировку. Это была всем известная, хрестоматийная для их мира сказка, но было интересно посмотреть ее еще и в лицах.
Было всего четверо новичков, девочка и трое мальчиков. Девочка была красивая, темноволосая с зелеными глазами. Но когда началась пьеса, с ней уже разговаривал Бретт.
– Они ничего не говорят, – заметила она.
– Они и не будут, – сказал Бретт. – Ты должна п-слушать.
Она закрыла глаза.
– Я почти слышу…
– П-слышу, – поправил Бретт.
– Я встретила другого читающего мысли всего несколько дней назад, – сказала она тихо, извиняющимся тоном.
– Это ничего. Однако мы называет себя 'тэпами'. Возьми за руки меня и Альфи. Мы тебе поможем. Альфи?
Она посмотрела на него своими глазами с пушистыми ресницами, и когда он взял ее руку, его лицо – странное дело – загорелось.
Эл сосредоточился на представлении. Сказка была из
Центрально-Африканского Блока, он вспомнил, из племени Вайо или что-то в этом роде. Тут были два главных героя, Хорнбилл note 2 и Старейшина, а на втором плане трое селян – хотя селян также должны были играть и зрители.
Хорнбилл развалился на полу. Актеры надели что-то вроде костюмов, вместо того чтобы 'внушать' свою внешность. Хорнбилл был птицей с очень маленьким клювом.
Хорнбилл: Неохота мне идти нынче на похороны. Это такая канитель, с процессией и прочим. Я уж лучше полежу в гамаке и вздремну.
Селяне: ЛЕНИВЫЙ ХОРНБИЛЛ! ЕМУ НАПЛЕВАТЬ НА СОГРАЖДАН!
ОН не делает ничего для нас, БЕСПОКОИТСЯ из того, ЕГО
ТОЛЬКО что он НАРОДА!
О СЕБЕ, ЭГОИСТ! должен
Старейшина: Стыдись!
Хорнбилл: Нет-нет, ступай прочь!
Селяне: МЫ ТВОИ БРАТЬЯ И СЕСТРЫ! ДЕЛАЙ КАК МЫ!
