перестрелял половину из них, оставшиеся успели растерзать его прежде, чем подоспела помощь.
Как и большинство жителей округа, Лидия Йохансон редко бывала на северном берегу Пако, а если и попадала туда, то никогда не отходила далеко от обжитых мест. И сейчас она в отчаянии думала, что, переправившись через реку, переступила при этом через какую-то границу, отделяющую то место, откуда ей, возможно, никогда не суждено будет выбраться, границу не только в географическом смысле, но и в духовном.
Девушка была в ужасе. Жуткое создание тащило ее за собой. Лидия боялась его взглядов, его прикосновений, боялась, что умрет от солнечного или теплового удара, боялась, что ее ужалит змея, но больше всего ее пугало сознание того, что она никогда не увидит мир, который оставила на южном берегу реки. Свою размеренную уютную жизнь, хотя и чересчур монотонную, немногочисленных друзей и подруг в больнице, врачей, с которыми она безуспешно пыталась заигрывать, вечеринки в пиццерии, книги ужасов по ночам, мороженое, малышей ее сестры. Лидия вспоминала с тоской даже неприятные стороны своей жизни: отчаянную борьбу с лишним весом, безуспешные попытки бросить курить, одинокие ночи, долгие ожидания звонков от мужчины, с которым она иногда встречалась (она называла его своим «возлюбленным», хотя знала, что выдает желаемое за действительное)… даже все это теперь казалось ей бесконечно дорогим и близким.
В теперешнем же ее положении не было ничего утешительного.
Лидия вспоминала жуткое зрелище, которое мельком увидела возле охотничьей сторожки. Помощник шерифа Эд Шеффер, лежащий без сознания на земле, руки и лицо неестественно распухли от осиных укусов.
— Должно быть, он сделал им больно, — пробормотал Гаррет. — Осы нападают только тогда, когда их гнездо в опасности. Он
Парень осторожно зашел в сторожку, чтобы забрать свои вещи. Осы не обратили на него никакого внимания. Скрутив Лидии руки скотчем, он потащил ее в лес, и вот уже несколько миль они продирались сквозь мрачную чащу.
Мальчишка шел как-то странно. Он дергал Лидию то в одну сторону, то в другую, тихо говорил сам с собой, расчесывал красные пятна на лице. Один раз, остановившись, он склонился над бочажком с водой. Дождавшись, пока какой-то жук или паук не пробежал по зеркальной глади, Гаррет окунул лицо в воду, смачивая обожженную кожу. Взглянув на свои ноги, он снял оставшуюся кроссовку и отшвырнул ее в сторону. Они продолжили путь сквозь усиливающийся зной.
Лидия обратила внимание на торчащую у мальчишки из кармана карту.
— Куда мы идем?
— Заткнись, хорошо?
Через десять минут он заставил молодую женщину разуться, и они перешли вброд неглубокий мутный ручей. Выбравшись на противоположный берег, Гаррет усадил Лидию перед собой и, не отрывая взгляда от ее ног и промежности, медленно вытер ей ступни гигиеническими салфетками, которые достал из кармана. При прикосновении его руки Лидия ощутила такое же отвращение, как и тогда, когда ей впервые пришлось сделать надрез на трупе в больничном морге. Мальчишка надел ей белые тапочки и туго зашнуровал их, задержав руку на икрах дольше необходимого. Затем, сверившись с картой, снова потащил Лидию в лес.
Щелкая ногтями, расчесывая щеку…
Постепенно бочаги стали попадаться все чаще и чаще, вода в них становилась все чернее и глубже. Лидия предположила, что они направляются к Огромному Страшному Болоту, хотя не могла представить себе, зачем. Когда ей стало казаться, что чавкающая трясина полностью преградила им путь, Гаррет свернул в густой сосновый лес, где, к облегчению Лидии, было гораздо прохладнее, чем на открытом болоте.
Мальчишка отыскал еще одну тропу. Они двигались по ней до тех пор, пока не вышли к крутому холму. К вершине тянулась цепочка валунов.
— Я не смогу лезть, — постаралась с вызовом произнести Лидия. — Со связанными руками я обязательно поскользнусь.
— Чушь собачья, — раздраженно пробормотал Гаррет, словно она была дурочкой. — У тебя хорошая обувь. Ты не поскользнешься. Смотри, я босой, и лезу спокойно. Только взгляни на мои ноги! — он показал ей пятки, покрытые желтыми мозолями. — Давай, шевели задницей. Только когда заберешься наверх, дальше ни шагу. Слышишь? Эй, ты меня слышишь?
Снова шипение. На щеку Лидии упала капля слюны, казалось, обжегшая ей кожу, словно серная кислота.
Господи, как же она его ненавидит!
Лидия начала взбираться наверх. На полпути она остановилась и оглянулась. Гаррет пристально следил за ней, нервно пощелкивая пальцами. Проводя языком по передним зубам, он жадно смотрел на ее ноги, затянутые в белые чулки. Затем его взгляд переместился выше, под юбку.
Лидия поползла дальше. За спиной послышалось дыхание с присвистом. Парень двинулся следом за ней.
На вершине холма была полянка, а от нее в густой сосняк уходила единственная тропинка. Лидия шагнула вперед, в тень.
— Эй! — окликнул ее Гаррет. — Разве ты не слышала? Я сказал тебе не двигаться!
— Я вовсе не собираюсь бежать от тебя! — ответила Лидия. — Здесь очень жарко. Я хочу уйти с солнца.
Он указал на землю футах в двадцати впереди. Там тропинку закрывал толстый слой веток.
— Ты могла туда упасть, — проскрежетал Гаррет. — И все испортила бы.
Лидия присмотрелась внимательнее. Ветви закрывали большую яму.
— Что там?
— Ловушка.
— А внутри?
— Сюрприз для тех, кто вздумает идти за нами.
Он произнес это с гордостью, самодовольно ухмыляясь, словно радовался своей сообразительности.
— Но ведь сюда может упасть
— Черта с два! — процедил парень. — Мы находимся к северу от Пако. Здесь могут появиться только те, кто идет за нами. А эти люди заслужили то, что с ними произойдет. Пошли!
Гаррет снова перешел на свистящий шепот. Схватив Лидию за связанные запястья, он потащил ее в обход ямы.
— Необязательно делать мне больно! — запротестовала молодая женщина.
Оглянувшись, мальчишка ослабил хватку, хотя его более нежное прикосновение оказалось куда более страшным. Он принялся поглаживать запястье Лидии средним пальцем, и она почему-то подумала о жирном клеще, выбирающем, куда бы вонзить свое жало.
Глава 4
«Крайслер» проехал мимо городского кладбища. Там как раз шли похороны. Райм, Сакс и Том проводили взглядом скорбную процессию.
— Обратите внимание на гроб, — заметила Амелия.
Гроб был маленьким, детским. Участников траурной церемонии было немного, и все взрослые. Человек двадцать. Райм удивился, почему народу так мало. Подняв взгляд, он устремил его вдаль, поверх взбиравшихся на холмы надгробий, на просторы затянутых дымкой лесов и топей, теряющихся вдали.
— Неплохое местечко, — заметил он. — Ничего не имею против, если меня похоронят на таком кладбище.
Сакс, обеспокоенно смотревшая на кладбище, устремила на Райма холодный взор; судя по всему,
