У преддверія
Алекс?й Дмитріевичъ Гл?бовъ сид?лъ у себя въ кабинет? и писалъ.
— Баринъ! — позвала его горничная, пріотворяя дверь и прячась за притолоку, потому что была уже разд?та, — васъ барыня просятъ… Пожалуйте. — Алекс?й Дмитріевичъ забезпокоился.
— Что такое? она не спитъ? сейчасъ! — онъ быстро всталъ и съ тревожнымъ выраженіемъ лица направился къ спальной. Его жена, молодая беременная женщина въ очень широкомъ пеньюар?, сид?ла на краю постели и улыбалась возбужденной улыбкой.
— Ты что, Леля? началось? — спросилъ Гл?бовъ и почувствовалъ. что у него екнуло сердце. Она опять улыбнулась, глянула на него св?тящимися глазами и стала дрожать, какъ въ лихорадк?.
— Не знаю… кажется.
— ?хать за Софьей Серг?евной?
— Сперва пришли маму. Я уже вел?ла затопить плиту. Что еще надо? я забыла.
— Отчего ты дрожишь?
— Ничего, ничего… такъ. По?зжай скор?й за мамой и… за той.
Горничная, уже од?тая, зажигала лампу въ передней. Алекс?й Дмитріевичъ накинулъ шинель и поб?жалъ внизъ по л?стниц?, нащупывая въ темнот? перила.
— Я посв?чу! — крикнула ему всл?дъ горничная и стала чиркать спички и ронять ихъ въ пролетъ съ площадки четвертаго этажа.
— Швейцаръ! — позвалъ Гл?бовъ. Онъ доб?жалъ внизъ и опять ощупью нашелъ дверь въ швейцарскую.
— Швейцаръ! — крикнулъ онъ громче и сталъ стучать въ дверь пальцами.
За дверью послышался шорохъ и сейчасъ же на полу въ прихожей засв?тилась узкая полоска.
— Экъ возится! — досадливо подумалъ Гл?бовъ. Дверь отворилась и швейцаръ вышелъ съ жестяной лампой въ рук?.
Онъ поставилъ лампу на табуретъ и прошелъ къ подъ?зду мимо Алекс?я Дмитріевича; на его плечахъ, какъ на в?шалк?, вис?ла старая ливрея, волосы на лбу спутались, а лицо было хмурое и бол?зненное.
— Я сейчасъ вернусь, — сказалъ Гл?бовъ и вышелъ на улицу. Дверь хлопнула.
Прошло бол?е получаса, когда Гл?бовъ остановилъ извощика и высадилъ у подъ?зда даму. Дверь оказалась не запертой. Лампа гор?ла на табурет?, а рядомъ на лар? сид?лъ швейцаръ и дремалъ, или думалъ опустивъ голову. Когда Гл?бовъ и дама вошли, онъ всталъ и сд?лалъ имъ на встр?чу н?сколько шаговъ.
— Старая барыня прі?хала? — посп?шно спросилъ Алекс?й Дмитріевичъ.
— Никакъ н?тъ, — вяло отв?тилъ швейцаръ.
— Подожди запирать, сейчасъ подъ?детъ. — Швейцаръ взялъ лампу и поднялъ ее надъ головой. Гл?бовъ и Софья Серг?евна поднимались рядомъ и оживленно переговаривались вполголоса. Наконецъ наверху стукнула дверь. Швейцаръ медленно опустилъ лампу, поставилъ ее на табуретъ и с?лъ на ларь.
— Ахъ, какая умница! вотъ умница! — кричала Софья Серг?евна, разд?ваясь въ передней.
— Вотъ умница! — повторила она, хотя очевидно мало вдумывалась въ свои слова и была бы въ сильномъ затрудненіи, еслибы кто-нибудь потребовалъ объясненія ея восторговъ.
— А мой сакъ? — обратилась она къ Гл?бову.
— Вотъ, вотъ! — засуетился Алекс?й Дмитріевичъ.
— Ну-съ, прекрасно. Ваша жена умница, а вы не извольте намъ м?шать и было бы лучше всего, еслибы вамъ удалось заснуть.
— Заснуть! — возмутился Гл?бовъ. — Ну, н?тъ! Хотя я вчера не спалъ, работалъ всю ночь…
— Т?мъ бол?е. Т?мъ бол?е!..
Софья Серг?евна ушла въ спальную, а Алекс?й Дмитріевичъ почувствовалъ себя какъ въ какомъ то кошмар?: во вс?хъ комнатахъ его квартиры гор?ли лампы; казалось, чья-то властная рука изгнала изъ нея на эту ночь сонъ и покой.
Видъ комнатъ и лампы были давно знакомые, обыкновенные, какъ всегда; мебель тоже стояла, какъ всегда, и вм?ст? съ т?мъ въ этомъ обыденномъ вид? вещей крылось что-то необычайное, какая-то тайна, или предчувствіе чего-то, передъ неминуемой и близкой минутой развязки.
Раздался звонокъ, Гл?бовъ бросился отворять и впустилъ очень полную и сильно запыхавшуюся тещу.
— Софью Серг?евну привезъ? — спросила она сейчасъ же, хотя уже спрашивала о томъ же у швейцара.
— Да, да, зд?сь, — отв?тилъ Гл?бовъ.
Теща тяжело опустилась на стулъ и стала раскутывать свою голову, развязывая одну косынку за другой.
— Вотъ… Это отъ л?стницы, mon ami, я всегда говорила, — тономъ упрека сказала она.
— Что отъ л?стницы, maman?
— Отъ л?стницы такъ рано.
— Но вовсе не рано…
— Ахъ, laissez, пожалуйста! всегда противор?чите!
Она сняла вс? свои косынки и ушла въ спальную, а Алекс?й Дмитріевичъ прошелъ въ кабинетъ. Д?лать было р?шительно нечего; онъ с?лъ къ столу и сталъ курить.
— Алекс?й Дмитріевичъ, mon ami! — закричала теща изъ столовой, — я ищу валерьяновыхъ.
— Кому? Ей? Н?тъ, кажется, валерьяновыхъ, — быстро отв?тилъ Гл?бовъ и вышелъ въ столовую.
— Можно мн? къ Лел??
— Я не знаю, какъ можно было не приготовить валерьяна? Надо послать.
— Я самъ схожу. Къ Лел? можно?
— Можно, кажется. Ахъ, эта Леля — ангелъ!
Гл?бовъ вошелъ въ спальную. Его жена сид?ла на томъ же м?ст? и сл?дила за приготовленіями Софьи Серг?евны. Алекс?ю Дмитріевичу показалось, что она похуд?ла, осунулась и что глаза ея лихорадочны и чрезм?рно велики.
— Я иду въ аптеку, — сказалъ онъ и поц?ловалъ ея гладко причесанные волосы.
Черезъ минуту Гл?бовъ спускался по л?стниц?. Внизу было темно и только на полу прихожей св?тилась яркая полоска.
— Швейцаръ! — позвалъ Гл?бовъ.
Маленькая дверь сейчасъ же отворилась и швейцаръ показался съ лампой въ рук?.
— Я все бужу васъ. Жена больна, — сказалъ почему-то Гл?бовъ и пошелъ за нимъ къ подъ?зду.
— Никакъ извощиковъ-то н?тъ, — зам?тилъ швейцаръ.
— Аптека близко, я п?шкомъ, — отв?тилъ Алекс?й Дмитріевичъ и почти поб?жалъ по тротуару.
Возвращаясь, онъ увидалъ внизу свою горничную.
— Что такое? Зач?мъ вы зд?сь? — испуганно спросилъ онъ.
— Старая барыня прислала, чтобы вотъ еще по записк?.
— Ахъ, досада какая! Ну, я схожу. Идите туда, вы тамъ нужн?е. Что? какъ?
— Ничего, — отв?тила горничная и поб?жала на верхъ.
— Андрей! вы ложитесь, а мн? дайте ключъ, — предложилъ Гл?бовъ. Швейцаръ махнулъ рукой.
— Изъ 4-го и 7_го NoNo еще не пришедши, — вяло отозвался онъ.
— У него видъ нехорошій, больной, — подумалъ Алекс?й Дмитріевичъ и вспомнилъ, что уже давно зам?чалъ въ немъ какую-то перем?ну.
— Вы нездоровы? — спросилъ онъ.
Швейцаръ сд?лалъ опять безнадежный жестъ рукой.
— Отъ л?стницы, должно… Ноги пухнутъ.
— Это отъ л?стницы, mon ami; я всегда говорила, — вспомнилась Гл?бову фраза тещи.
