НЕ ГОВОРИТЕ ЕМУ О ЦВЕТАХ
— Понимаете, господин комиссар, я никогда не интересовался женщинами. Конечно, это покажется неестественным для моего возраста. В восемнадцать лет на уме одни свидания, все эти вздохи и поцелуи на скамейках под платанами в городском саду. По правде говоря, меня все это ничуть не интересовало. Я целыми сутками сидел, уткнувшись в учебники. У меня была одна цель — поступить в политехнический институт. Это было для меня крайне важно, понимаете? Я часто представлял себя в форме: маленькая шпага на боку, а на голове треуголка. Иногда я даже мастерил себе нечто подобное, правда, из бумаги. Смотрелся в зеркало и сам себе нравился. Да, конечно, головной убор не скрывал красного пятна на моем лице целиком, но все-таки уменьшал его немного. А если надвинуть шляпу на глаза, оставалась видна лишь половина. Представьте, что я стал студентом и после церемонии 14 июля, в форме, прогуливаюсь по бульвару.
Что подумают люди, увидев меня, господин комиссар? Они подумают: «Вот идет студент- политехник», — а раньше они думали, что идет мальчик с винным пятном на лице.
Ну вот, вижу, вы опять сердитесь, что я отклонился от темы. Да, да, хмурите брови, совсем как мой учитель математики, когда я выбирал неправильное решение. Понимаю, вы хотите услышать рассказ о ней. Но, господин комиссар, прежде надо понять, как я был взволнован, когда она появилась в моей жизни. До того времени никто и никогда не обращал на меня внимания. А если и замечали мое существование, то только затем, чтобы наказать или поиздеваться надо мной. В лицее я немало настрадался. Например, когда мальчикам ставили двойки за сочинение, они вымещали злобу на мне и либо били меня, либо заливали чернилами мои тетради. Да и дома мною тоже пренебрегали. Вы, вероятно, слышали, что говорят о моих родителях: у матери на уме только ее цветы, а отец ни о чем, кроме египтологии, думать не может. Действительно, они всегда жили только своими собственными интересами. С братьями и сестрой, когда они были еще живы, я мало общался. Вот разве что Роберт… Но ведь он никогда, ни о чем не мог рассказать.
Я возвращаюсь к ней. Надо вам сказать, что каждый год на время каникул родители нанимали девушку для ухода за детьми. Как правило, это были английские студентки. Вам знаком этот тип высоких костлявых особ, от которых пахнет потом и плохо вымытыми волосами. Мы их никогда не любили. И не только потому, что после их отъезда находили под диваном и в углах комнаты старые сальные гребни и грязные салфетки. Вовсе нет. Из-за того, что они демонстративно над нами насмехались. И еще, когда они на меня смотрели, я чувствовал, что глаза их прикованы к пятну на моем лице. Это было ужасно. Я очень стыжусь своего дефекта. В такие минуты, господин комиссар, я краснею и отворачиваюсь.
С Урсулой все было иначе. Например, она совершенно нормально на меня смотрела, как будто и не замечала, что я меченый. Она обращалась со мной, как с человеком: часто мы разговаривали, она смеялась, всегда внимательно выслушивала. Когда мы прогуливались, случалось, брала меня под руку. Конечно, Урсула меня очень интересовала. И потом, ведь она была так красива! Поверьте, господин комиссар, я никогда не встречал такой прелестной девушки, по крайней мере, наяву. Однажды я смотрел фильм, он назывался «Ночные гости». Не помню фамилий актеров, которые там играют. К тому же это был старый фильм. Действие происходило в средневековом замке. Довольно интересно: с дьяволом, который смеется так, что мороз по коже, с рыцарскими турнирами и дуэлями на шпагах. Во всяком случае, там была одна актриса, похожая на Урсулу, как две капли воды. Кажется, это была дочь владельца замка. Я помню, например, сцену, когда она в своей спальне с любовником, а все остальные внизу в столовой. Но я еще раз отвлекся, и опять вы недовольны.
Мне хочется, чтобы вы поняли, господин комиссар, как прекрасна была Урсула. Она совершенно не походила на современных девушек, которые носятся на мотоциклах, ходят в брюках и рубахах навыпуск. Она была как будто из другой эпохи, она была… романтичной. Кроме того, она и одевалась в платья, которые можно увидеть на старых семейных фотографиях. Помните, как одевались женщины в 1930–1940 годах? Однажды, перелистывая старый журнал мод того времени (кажется, он назывался «Иллюстрасьон») я увидел фотографию герцогини Виндзор. Честное слово, на ней было такое же платье, как у Урсулы, когда она выходила к ужину.
Вам смешно, господин комиссар, но я до мелочей помню все ее туалеты. Например, в тот день, когда она приехала к нам на виллу, за два месяца до всех этих ужасных событий, на ее светлых волосах был маленький смешной берет, давно вышедший из моды. Я не хвастаюсь, господин комиссар, но я помню этот приезд, как будто это было пять минут назад. Мы с матерью показали ей ее комнату. Урсула положила чемодан на кровать, потом моя мать открыла ставни…
Мадам Берже распахнула ставни окна, выходящего на фасад дома. Свет и жара тотчас ворвались в комнату. С балкона в сад спускалась лестница. Мадам Берже облокотилась на перила. Грязно-медного оттенка волосы и лицо, изборожденное морщинами, придавали ей немного безумный вид. Она вскинула голову и простонала:
— Опять они здесь! Господи, я больше не могу их выносить!
Урсула Фишер бросила взгляд через плечо. Она увидела целые заросли кустарников и роскошные клумбы с цветами, а за ними — синий океан. По другую сторону дорожки, проходящей вдоль решетки сада, сидели десять стариков, подставив солнцу сморщенную, как пергамент, кожу и руки в узелках вен.
— Они все время смотрят сюда страшными мертвыми глазами! В конце концов, однажды я подойду к ним и скажу все, что о них думаю!
— Честное слово, мама, вечно ты со своими выдумками, — сказал Жан-Клод, который неподвижно стоял в проеме двери, прислонившись к косяку. — Обыкновенные старики, они греются на солнце, вот и все.
— Жан-Клод! Прошу, не перечь мне! Я уверяю тебя, что они заговорщики, это уж точно! Они задумали что-то дурное против моего сада, против моих цветов. В этом я абсолютно убеждена.
Она показала им кулак, потом обернулась и с крайне неприятной улыбкой добавила: «Все-таки надеюсь, Урсула, что вам у нас понравится. Я не думаю, что с детьми будет много хлопот. Антуан и Раймонд иногда бывают непослушны, такой уж у них возраст. Зато Жюльетта очень спокойная, она никогда не капризничает, и ее интересуют одни раковины. Жан-Клода вы будете редко видеть, он все время погружен в свои математические расчеты. По правде говоря, меня беспокоит только Роберт».
Урсула вспомнила об этом ребенке-идиоте, которого она только что встретила на лестнице. Он тяжело спускался по ступеням, время от времени останавливаясь, чтобы потопать ногами. Увидев ее, мальчик испустил ужасный хриплый крик, а потом с широкой улыбкой, сияя от счастья, прошел перед ней и исчез в саду.
Мадам Берже начала нервно обрывать гвоздику, которую держала в руке. Затем глубоко вздохнула и заговорила приглушенным голосом:
— Я разговаривала с доктором Комолли. Он успокоил меня и сказал, что все идет, как положено. Кажется, такое всегда происходит с детьми-идиотами, когда они достигают половой зрелости. Они все крушат и любят мучить и убивать насекомых. Однажды я увидела, что Роберт раздирает птицу. Он утащил из моей корзинки для рукоделия ножницы. Я наказала его, но боюсь, это не поможет. Вероятно, эти случаи будут продолжаться.
Она схватила запястье Урсулы, которая вздрогнула от внезапного прикосновения сухой кожи.
— Я надеюсь, что вы будете к нему особенно внимательны, правда? Уверена, что он к вам
