- Какой хорошенький мальчик! - воскликнула рядом толстая дама и осеклась, когда Рэн поднял на нее невозмутимый взгляд. А взгляда Рэна даже вождь не всегда выдерживал, что там говорить о слабой кассийке.
- Простите, - мило улыбнулся Дериан побледневшей архане.
- Не пугай гостей, - прошипел он на ухо брату, оттаскивая Рэна от ошеломленной дамы. - Иначе Арам тебе голову оторвет. И работать мне не мешай, если хочешь побыстрее вернуться к своим книгам.
Подействовало. Рэн прошептал:
- Живее давай, отвлекать больше не буду, - и опустил глаза в пол.
Дериан чуть усилил головокружение Аланны. Девушка побледнела и покачнулась, подняв правую руку к виску.
'Мне дурно, - прочитал по ее губам виссавиец. - Арман, я прошу тебя... давай выйдем...'
Арман немедленно схватил девушку за руку и потянул ее к высоким дверям в глубине залы. Дериан хотел последовать за ними, как вдруг рядом кто-то вскрикнул, и Дериан еще успел обернуться и поймать упавшую в обморок молоденькую архану.
- Я не хотел! - виновато сказал Рэн, - она сама меня зацепила.
- О богиня! - Дериан поднял девушку на руки и понес ее к боковой лестнице. У самых дверей его выручил другой целитель, а Дериан повернулся к Рэну и сказал:
- Армана мы упустили. Ищи себе другого.
- Нет, - в голосе брата послышалось знакомое упрямство. - Сначала проверим Армана.
- Мы можем искать целую ночь...
- Будем искать столько, сколько понадобится. Или других я тебе не покажу.
Дериан вздохнул. Вот оно, знаменитое безрассудство брата. И теперь что хочешь, то и делай, а Армана ему преподнеси на блюдечке. И дело уже даже не в оборотне, а в светившимся в глазах Рэна азарте. Рэн никогда не упускал своей жертвы, а Арман, увы, уже был для него жертвой.
- Пойду с тобой, - заявил Рэн.
Дериан не возражал. Сказать по правде, он уже так устал, что на возражения сил не хватало. Поспешно они вышли на улицу, сбежали по ступенькам, и Рэн, шагнув в тень черемухи, тихонько ухнул. Дериан вздрогнул. Он не любил ночных птиц. Еще менее он любил хищников, от которых пахло кровью и насильственной смертью.
Но Рэн был другой. Рэн обернул руку плащом и позволил опуститься на нее любимцу-сычу. Птица сложила широкие крылья, и Рэн, мило улыбнувшись, почесал ее белую, с бурым продольным рисунком, грудку.
- Хватит этих нежностей! - не выдержал Дериан.
Рэн усмехнулся, заглянул в круглые, поблескивающие в полумраке глаза птицы, и Дериан был уверен, что взгляд брата стал черным, испуская зловещее сияние.
Дериан не любил, когда Рэн использовал свою силу. В эти мгновения, как и сейчас, грудь пронзала стрела холода. Казалось, что еще немного, и все живое вокруг превратиться в черный лед и, повинуясь приказу Рэна, разлетится на тысячу осколков, покрывая землю блестящими, черными кристаллами. Рэн любил черный цвет. Рэн любил смерть.
Птица издала гортанный звук и, взмахнув крыльями, взмыла в небо. На душе Дериана внезапно потеплело. Стало легче дышать.
- И что теперь?
- А теперь подождем, - спокойно ответил Рэн. - А ты постараешься немного отдохнуть.
Ожидали они недолго - Дериану показалось, что он только что опустился на траву и закрыл глаза, провалившись в тяжелый, без сновидений сон. Когда он проснулся половинчатая луна чуточку сдвинулась к верхушкам деревьев, а Рэн сидел рядом на корточках, касаясь плеча брата холодной, как лед, ладонью.
- Мы нашли их, - усмехнулся Рэн.
- И все же... не теряем ли мы время?
Рэн лишь пожал плечами, поднимаясь. Раздалось рядом хлопанье крыльев и сыч уселся на милостиво протянутую руку хранителя.
- Любишь ты зверюшек, - прошептал Дериан.
- Не-е-е-е, - протянул Рэн. - Я люблю опасных зверюшек, как, говорят, и телохранитель наследного принца... зеленый Тисмен.
- Зеленый Тисмен любит всех зверюшек, а ты - только некоторых, - Дериан шагнул вслед за Рэном в лесную темноту. Птица взмыла с руки хранителя смерти, бесшумной тенью проносясь по ночному лесу где- то в пределах видимости. Рэн шел за нею, увлекая за собой брата.
Хранитель смерти чувствовал себя в темноте как дома.
Дериану, любившему день и свет, приходилось тяжелее: то и дело он натыкался на какие-то коряги, кротовые холмики и вырытые кем-то и зачем-то ямы, рискуя сломать себе ногу. Спотыкнувшись в очередной раз, Дериан выругался и потратил немного драгоценных сил на ночное зрение. Идти стало гораздо легче.
Вскоре под ногами их зашелестела прошлогодняя листва - Дериан и Рэн вошли под тень столь любимого их вождем букового леса. Сыч летел чуть впереди, указывая направление, и внезапно вспорхнул на низкий, толстый сук и замер у самого ствола уродливым наростом.
'Не шуми, они тут, - Рэн вновь перешел на внутренний диалог, увлекая брата за толстый ствол бука. - Смотри!'
Дериан посмотрел и тотчас почувствовал, как щеки его залило жаром. Видимо, Аланне стало гораздо лучше. Видимо, Арман времени не терял.
'Мы же не будем подглядывать?' - спросил целитель.
'Подглядывать? А что я там не видел? - съехидничал Рэн. - Чего нервничаешь-то? Они только разогреваются.'
Дериан вновь осторожно выглянул из-за ствола дерева. Впрочем, осторожность была излишней: парочка так сильно увлекалась друг другом, что вспыхни посреди ночи день, а и то не заметит.
Арман страстно целовал Аланну, прижимая ее к стволу бука. Пальцы юноши начали проворно мять дорогую юбку, собирая ее в складки, пытаясь добраться до подола. Прижавшись к девушке сильнее, он принялся целовать обнаженную шею, что-то шепча любимой на ухо, вплел тонкие пальцы в уже распущенные по плечам волосы кассийки, и девушка тихо застонала, откинув назад голову и показывая изящный изгиб тонкой шеи.
И все же хороша эта кассийка.
'Будешь на них смотреть, или делом займемся? - опять съехидничал Рэн. - Не, я конечно, не против еще подождать... но ты, кажется, спешил?'
Дериан вздохнул глубоко и мысленно обыскал пространство вокруг парочки. Ему повезло... и не повезло одновременно. Преодолев отвращение и тошноту от окутывающей насекомое ауры смерти, Дериан отдал приказ. Насекомое сопротивлялось недолго... и на некоторое время они с магом стали единым целым.
Ему не хотелось выползать из уютной норы, оставлять с такой любовью сплетенную паутину, но гнал вперед чужой приказ. Ползти по стволу дерева было тяжело и страшно - лапки так и норовили соскользнуть, и паук с удовольствием был бы осторожнее, бежал бы медленнее, но чужая воля гнала его вперед.
'Заберись ей на кожу'.
Кожа... что такое кожа?
'Мягкое, живое, пахнущее кровью, - подсказывал голос. - Ищи... ищи...'
Паук искал. Он чувствовал, что если выполнит приказ, то его оставят в покое, позволят вернуться в любимую нору, покачаться на любимой паутине, терпеливо ожидая жертву. Он не любил вылезать наружу. Он не любил ветер, что скидывал его со ствола, он не любил спешки.
Голос внутри спешил. Он приказывал. Он заставлял паука переставлять лапки быстрее, стремясь
