документы и рекомендательные письма остались лежать на кровати в комнате. Вероятно, они не пригодятся, но если Кирилл Андреевич потребует, она сходит за ними.
Пару секунд Соня смотрела на ножку этажерки, а затем чуть подняла голову и перевела взгляд на хозяина кабинета. И в этом взгляде не присутствовали ни любопытство, ни почтение, ни заинтересованность. Лишь абсолютное спокойствие, терпение и внимание – вот смесь чувств истинной гувернантки.
«Да-а, – подумал Комлев, – такой рыбы у нас еще не было».
Но он немного лукавил: Софья Филипповна Одинцова оказалась не такой уж высушенной воблой, как на фотографии. То есть ее пресное выражение лица по-прежнему навевало скуку, но некоторые черты все же заслуживали внимания. Например, большие карие глаза, густые ресницы, аккуратный нос. Кирилл решил, что смог бы назвать ее приятной, но эта неожиданная мысль сразу показалась странной, нелепой, и он еле заметно усмехнулся. Сухарь и рыба одновременно. Бедная Ксю…
– С завтрашнего дня вы приступаете к обязанностям гувернантки, – сухо произнес Комлев и, выдержав паузу, продолжил: – Делайте свою работу честно, и проблем не возникнет. Условия вам известны: шесть дней в неделю вы головой отвечаете за Ксюшу, а воскресенье – выходной. Если понадобится отлучиться или появятся проблемы, обязательно позвоните мне. – Он взял визитку из подставки и положил ее на край стола. – Я ознакомился с рекомендательными письмами. Вы никого не разочаровали. Похвально.
Соня уловила иронию в голосе Комлева, но не шелохнулась. Он мог позволить себе и более колкий выпад, и ей бы тоже пришлось смолчать. «Вы никого не разочаровали». Будто она вечно должна сдавать экзамены и ждать одобрения, словно профессионализм утрачивает часть ценности, если речь идет не о богатее, проживающем в трехэтажном особняке, а о портнихе или учителе.
– Я люблю детей, – проговорила она со значением, не отводя взгляда.
Этой короткой фразой она намекала Комлеву: ни к чему искать в старании подвох, нормальный человек, посвятивший свою жизнь детям, не может получать иные рекомендации. И Кирилл понял ответ правильно, но случай Софьи Филипповны тем не менее определил как трудный и сложный. «Хроническая отличница, – подумал он. – И детей любит не от природы своей, а потому, что должна любить». Ну и пусть, почему бы и нет?»
Соня изучала Комлева. От него исходила сила, которая нагоняет тучи, ломает ветки и пригибает деревья к земле, но при этом Кирилл Андреевич больше производил впечатление наблюдателя, чем воителя. Конечно, одно неверное слово, малейший промах, и ее уволят без церемоний и сожалений. Он лично уволит – выставит за дверь с чемоданом или без, потому что здесь его территория, у льва мгновенно меняется настроение.
– Не сомневаюсь. – Комлев посмотрел на часы. – Ксюша подойдет минут через пять, и вы сможете с ней познакомиться. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
– Обязательно понравимся, – бесцветно произнесла Соня.
– Учеба заканчивается через пару недель, так что подумайте, чем занять Ксению. Она слишком уж творческая, увлекающаяся натура и… Ее энергию лучше направлять в нужное русло.
– Спасибо, я учту.
– Кто ваши родители? – спросил Кирилл и удивился собственному вопросу.
Его мало волновали корни Софьи Одинцовой, ее личная жизнь (наверняка меланхоличная и однообразная), планы и мечты (если таковые вообще существовали). Но ему стало любопытно: в каких семьях воспитывают столь чопорных леди и почему они, вырвавшись на свободу, не тянутся к солнцу, не впитывают краски, не расправляют крылья? Сидит, не шевелится, спина ровная, лицо бледное. «Попросить ее продекламировать «Онегина», что ли?»
– Мои родители умерли четырнадцать лет назад, – ответила Соня и повернула голову в сторону окна. – Мама работала в научно-исследовательском институте, а папа был строителем.
Смотреть на Комлева ей не хотелось. Соня угадывала его мысли, и от этого немного забеспокоилась. Конечно, она из другого мира… Глупо спорить.
Кирилл, наоборот, прошелся взглядом по фигуре новой гувернантки (с головы до ног) и мгновенно потерял интерес к происходящему. Базилюк уже обсудил с Софьей Филипповной и зарплату, и обязанности… Есть ли смысл затягивать разговор и тратить время?
– Ольга Федоровна расскажет вам о распорядке дня. Днем я практически не бываю дома и понятия не имею, что здесь происходит. – Вместо иронии в его голосе прозвучало равнодушие. – Завтра я устраиваю ужин для друзей, Ксюша любит подобные вечера и в такие дни обычно ложится поздно. Я не против, но уроки должны быть сделаны. И я прошу вас присутствовать на этом ужине…
Комлев договорить не успел – дверь распахнулась, и Соня увидела прелестную девочку в кремовом платье, украшенном розовыми атласными лентами на талии и подоле. Светлые мелкие кудряшки, собранные в высокий «хвост», торчали в разные стороны и казались очаровательными и трогательными. Девочка выглядела младше одиннадцати лет, но хитринки в глазах расставляли все по своим местам (в уме и сообразительности юного создания можно было не сомневаться).
– Здравствуйте! – Девочка широко улыбнулась. – Я – Ксюша.
– Добрый день, – ответила Соня и тоже улыбнулась.
– Я просил тебя стучаться, – сказал Комлев. – И ты опоздала на семь минут.
– Семь минут – это совсем немножко, это не считается, – объяснила Ксюша и пожала плечиками. – Я непременно должна была привести себя в порядок. Ну, сегодня же важный день.
– Да уж, в таком случае семь минут действительно смешное время, – иронично произнес Кирилл Андреевич, и Соня сразу поняла, что он обожает Ксюшу, с трудом бывает с ней строг, а девочка, говоря про важный день, имела в виду знакомство с новой гувернанткой. То есть с ней – Софьей Одинцовой. Хорошая девочка. Знает, когда и что нужно сказать. – Ты чудесно выглядишь, моя дорогая. И даже причесалась… – Теперь в его глазах блеснули искры хитрости, из чего можно было сделать единственный вывод: обычно любимица Комлева носится по дому с распущенными волосами.
– Я старалась, – произнесла Ксюша и покосилась на Соню.
– Полагаю, вам пора познакомиться, – сменил тему Кирилл Андреевич и быстро, опуская лишние слова, произнес: – Софья Филипповна, это Ксения. Ксюша, это Софья Филипповна, именно она теперь будет заниматься твоим воспитанием. Надеюсь, никаких проблем не возникнет и все будут довольны.
– О! Очень приятно! – Юное создание прижало руку к груди и от избытка чувств привстало на цыпочки. – Я бес-ко-неч-но рада…
О новой гувернантке Ксюша знала давно и, конечно, переигрывала, но сцена удивления и восторга у нее получилась почти естественной и… обворожительной. Уж этого ребенка нельзя упрекнуть в невежливости или наглости – маленькая шаловливая фея, милая, воздушная, прелестная.
– И мне очень приятно, – стандартно ответила Соня.
«Противоположности притягиваются, – мрачно подумал Комлев, – посмотрим, что из этого получится».
– Софья Филипповна, вы наверняка устали. Ксюша проводит вас до комнаты, – сухо произнес он. – К работе вы приступаете завтра.
Кто бы сомневался, что господин Комлев умеет тактично выставлять за дверь… Соня поднялась, взяла со стола визитку, убрала ее в карман пиджака и замерла, выжидательно глядя на свою подопечную.
– Пойдемте! – воскликнула Ксюша, и воздушный подол ее платья качнулся, отчего атласная лента заблестела. – Наши комнаты рядом. Вы не будете заставлять меня пить горячее молоко? Ольга Федоровна постоянно его приносит. Ужасная гадость!
– Я не буду заставлять тебя пить горячее молоко, – пообещала Соня, не глядя на Комлева. Она не труслива, и подобные решения собирается принимать самостоятельно. Пусть это станет ясно сразу.
– Замечательно, – кивнула Ксюша. – Только, пожалуйста, сообщите об этом Ольге Федоровне поскорее, а то… ну-у… Боюсь, я потеряю сознание, если еще раз увижу стакан с горячим молоком. – Она тяжело вздохнула и добавила: – Ах, если бы вы знали, как мне бывает тяжело в этом доме.
Лукавый взгляд девочки устремился к Комлеву, и Соня впервые отметила, насколько они не похожи внешне. Темный, обладающий тяжелой аурой минотавра Кирилл Андреевич и светленькая Ксюша, готовая в любую секунду оторваться от пола и взлететь. Но он же ее отец? Или нет? Несмотря на отсутствие точной информации, этот вопрос почему-то раньше не возникал. Просто не приходил в голову. Отцовство казалось
