Весы змея

любить охотника после стольких лет надежды на внимание со стороны Ульдиссиана — это знание всё ещё наполняло его стыдом.

Одной из первых приняв дар Ульдиссиана, Серентия был также одной из тех, кто развивал его с наибольшим успехом. Ульдиссиан знал, что главным образом это связано с её потерей, но даже он был ошеломлён её теперешним поразительным усилием.

Морлу в отчаянии простёр к ней когти, голодная ухмылка уступила место чему-то, похожему на страх. Копьё позволило Серентии удержать его на месте.

Теперь она никак не походила на дочь сельского торговца. Её простые тканые блуза и юбка уступили место обволакивающему цветастому платью тораджанки. И верно, с её длинными гладкими волосами цвета вороного крыла она, казалось, несла в себе частичку крови местных. Платье свободно ниспадало внизу, и вместо сапог Серентия носила сандалии с ремешками, более привычные местным.

Морлу неистово трясся, его массивное тело вдруг начало ссыхаться. Спустя какой-нибудь вздох он не годился уже даже для могилы — только измятая белая кожа облекала теперь его кости. Но Серентия всё не отпускала его. Её лицо приняло выражение пугающего упорства…

— Серри! — крикнул Ульдиссиан, используя детскую форму её имени, которую лишь недавно перестал предпочитать. Его пугало, куда ведёт её гнев.

Его голос проник сквозь шум… И сквозь её ярость. Серентия оглянулась на него, а потом, с дрожью, снова на морлу. Непрошеная слеза скользнула с её щеки, и в слезе этой читался Ахилий.

Она потянула за копьё, которое с лёгкостью вышло из врага. Бронированный злодей упал, словно марионетка, за верёвки которой внезапно потянули. Кости и броню разбросало по мраморной плитке.

Серентия глядела на Ульдиссиана с облегчением и благодарностью. Он больше ничего ей не сказал, только кивнул в знак понимания, когда поднимался, чтобы пойти посмотреть, как там остальные.

Как он и боялся, ловушка забрала новые жизни. На полу лежали распростёртые тела, и хотя многие из них принадлежали морлу, были среди них и тела партанцев, и тораджанцев. Ульдиссиан увидел безвольное лицо партанской женщины, которая присутствовала в день, когда — неподалёку от городской площади, где он в первый раз проповедовал, — он вылечил маленького мальчика с уродливой рукой. Это воскресило в памяти горькие воспоминания о парне и его матери, Барте, ибо они отошли в мир иной, когда горожане встали на защиту его от Люциона. Мальчик стал одной из нескольких случайных жертв демона, а Барта — преданная Барта — умерла вскоре от разрыва сердца.

«Так много крови… — подумал он. — Так много её из-за меня… И их веры в то, что? я несу им…»

Но затем в зале установилась тишина, и Ульдиссиан осознал, что сражение снова остановилось. Морлу не удалось погубить нападающих; это звери Люциона оказались истреблены. Они забрали с собой жизни — слишком много жизней, — но не в том количестве, в каком полегли сами.

Это само по себе было чудом, но ещё важнее было то, что другие взяли пример с него и Серентии. Не одно оружие остановило морлу, но и тот самый дар, каким владел Ульдиссиан, пусть и не в том сосредоточении. Один воин был аккуратно разделён надвое — разрез по поясу был таким чистым, что, казалось, сомкни сейчас две половинки, и морлу опять оживёт. Другой лежал гораздо выше, его тело свисало над протянутыми руками Мефиса. Десятки других были разбросаны вокруг, как только ни убитые и ни изувеченные — поразительное зрелище, которое, надеялся Ульдиссиан, поднимает дух его выживших товарищей, несмотря на потери.

Ещё раз оглядывая мёртвых, Ульдиссиан вдруг почувствовал ком в горле. Треугольные плитки, покрывающие пол, были теперь окроплены чёрной желчью… Или что там заменяло морлу кровь. Но к ней примешивалась драгоценная жизненная эссенция тех, кто действовал слишком медленно или имел сомнения в своём даре. Ульдиссиан скорбел о каждом и в очередной раз проклял факт, что вся его хвалёная сила не могла воскресить их.

И это, по непонятной ему самому причине, заставило его вновь посмотреть на Мендельна.

Он нашёл своего брата склонившимся не над мёртвыми товарищами, но над двумя морлу, которые почему-то были обвиты друг о друга. Бровь Ульдиссиана поползла вверх при виде такой самодеятельности, и он стал гадать, кто из его последователей мог умудриться сделать такое.

Мендельн поднял глаза от того, чем бы он там ни занимался. Его обыкновенно безмятежное выражение теперь имело тёмный оттенок.

— Это не кончено, — без нужды объявил он. Тем не менее, от последующих его слов сыну Диомеда сделалось не по себе. — Ульдиссиан… Демоны здесь.

Не успел он это сказать, как Ульдиссиан сам ощутил их близкое присутствие. Скверна морлу… Самих по себе дела рук демонов, хотя и заключённых в плоть смертных… Сокрыла от него ужасный факт.

Ещё Ульдиссиан ощутил, где они находятся… И что они ждут его.

Он встречал демонов помимо Люциона, никто из них на поверку не представлял такой угрозы, как сам Примас. Однако то, что новые демоны ждут его так терпеливо — такое под силу только самым хитрым из них, — ещё более подогрело его подозрения. Они знали о нём, знали, чем он стал…

Ему оставалось только одно.

— Мендельн… Серентия… Смотрите за остальными! За мной никто не идёт.

Его брат кивнул, но женщина нахмурилась:

— Мы не дадим тебе уйти одному…

— Ульдиссиан взглядом остановил её:

— Мне не нужен ещё один Ахилий — никто не идёт за мной, особенно вы двое.

— Ульдиссиан…

Мендельн взял её за руку:

— Не спорь с ним, Серентия. Так должно быть.

Он сказал это в такой манере, что даже его брат остановился, чтобы посмотреть на него. Но Мендельн больше ничего не прибавил, что в последнее время было ему свойственно.

Как бы загадочно ни было утверждение, Ульдиссиан уже привык обращать внимание на такие комментарии.

— Никто не идёт за мной, — повторил он, взирая на каждого. — Или вы с гневом не демонов столкнётесь.

Надеясь, что они послушают, но всё ещё боясь, что некоторые — особенно Серентия — могут выказать неповиновение, Ульдиссиан пересёк порог двери, через которую входили последователи Диалона. Сразу после дверь захлопнулась за ним, точно так же, как, он знал, захлопнулись и две другие.

Он запечатал проход, во всяком случае, временно. Даже Мендельну и Серентии будет нелегко преодолеть это усилие. Столько, сколько сможет, Ульдиссиан будет идти к подземным залам — месту, где поклоняются истинным хозяевам Триединого, — отгороженный от всех остальных. Слишком многие уже погибли из-за него.

Он чувствовал демонов ближе, хотя и не мог определить их точно положение. По правде говоря, они были только частью причины, по которой Ульдиссиан не хотел больше никого подвергать риску.

Возможно, именно это имел в виду Мендельн, внезапно осознал Ульдиссиан. Возможно, с помощью своих собственных странных способностей его брат тоже обнаружил менее заметное, но тем не менее различимое присутствие третьей силы, ожидающей Ульдиссиана. Силы куда как более могучей, чем простой старший жрец, и так хорошо знакомой им обоим.

Силы, которой могла быть только Лилит.

Глава вторая

Повсюду вокруг Мендельна шептались голоса. Ужасная правда об этом месте была ему известна лучше всех, ведь он мог слышать слова самих жертв.

«Так много, — подумал он. — Так много сделано неправильно. Баланс немало нарушен из-за одного только этого места».