– Итак, мистер Восьмидесятые, может, вы все-таки объясните мне, что происходит?
– Не сейчас. Сегодня вечером. После игры. Я оставлю тебе билет в окошке.
Келвин высунул голову из двери:
– У тебя сколько в талии? Тридцать четыре?
– Тридцать шесть. Или тридцать семь.
Келвин кивнул и исчез. Майрон снова набрал номер и позвонил по защищенной линии Уиндзору Хорну Локвуду-третьему, президенту престижной инвестиционной компании «Лок-Хорн секьюритиз» со штаб- квартирой на Манхэттене. Тот ответил после третьего звонка.
– Излагай, – произнес он.
Майрон покачал головой:
– Излагай?
– Я сказал «излагай», а не «повторяй».
– Есть дело.
– Йе-ху-у-у! – Уиндзор испустил свой фирменный «филадельфийский» вопль. – Я поражен. Восхищен. И пока я окончательно не обмочил штаны, позволь задать тебе маленький вопрос.
– Выкладывай.
– Речь идет об очередном приступе благотворительности?
– Можешь лить дальше, – сказал Майрон. – Ответ – нет.
– Как? Разве это не новый крестовый поход храброго Майрона?
– Только не сейчас.
– Слава Богу. Тогда что?
– Пропал Грег Даунинг. Мы должны найти его.
– И нас ждет достойное вознаграждение?
– Как минимум семьдесят пять штук плюс контракт с новичком из первого круга.
Он решил не упоминать о временных переменах в своем служебном положении.
– Виват! – весело воскликнул Уиндзор. – Поведай, друг, что я должен сделать?
Майрон продиктовал ему адрес Грега в Риджвуде.
– Встретимся там через два часа.
– Хорошо, я возьму Бэтмобиль, – сострил Уиндзор и повесил трубку.
Келвин вернулся. Он протянул Майрону форму «Драконов» – пурпурную с синей полосой.
– Примерь.
Майрон не сразу взял одежду. Он смотрел на нее, чувствуя, как что-то переворачивается у него внутри. Потом тихо спросил:
– Тридцать четвертый?
– Да, – ответил Келвин. – Твой старый номер в колледже Дьюка. Я помню.
Молчание.
Наконец Келвин буркнул:
– Ну, давай, примерь ее.
В глазах Майрона сверкнули слезы.
– Не надо, – пробормотал он, – уверен, она будет впору.
Глава 3
Риджвуд был одним из захолустных городишек, которые по старой памяти именуются «деревнями» и где девяносто пять процентов учеников поступают в колледж, а остальные пять считаются изгоями. Вдоль дороги стояло несколько домов типовой застройки – все, что осталось от строительного бума шестидесятых, – но львиная доля зданий относилась к более ранней и, как принято считать, более счастливой эпохе.
Майрон без труда нашел дом Даунинга. Это было сооружение в старом викторианском стиле, большое, но не громоздкое, с тремя этажами, обшитыми великолепным кедром. Левый угол украшала симпатичная круглая башенка с острой крышей. Старомодная терраса, просторная и уютная, вроде тех, что запечатлены Рокуэллом:[2] на такой вполне могли сиживать Аттикус и Скаут,[3] попивая лимонад в жаркую ночь. Справа к крыльцу приткнулся детский велосипед, тут же болтались длинные санки, хотя снега давно не было. У подъездной дороги торчала баскетбольная стойка с заржавленным кольцом. На двух нижних окнах блестели серебристо-красные наклейки пожарной службы «тот файндер» – чтобы пожарные в случае чего знали, где искать детей. Несколько старых дубов, похожих на потрепанных часовых, охраняли мощеную дорожку.
Уиндзора еще не было. Майрон остановил машину и опустил стекло. Стоял чудесный мартовский день. Небо синело, как перо горлинки. Птички щебетали под сурдинку. Майрон попытался представить здесь Эмили, но у него не получалось. Ей больше подходили нью-йоркские небоскребы или новомодные особняки для богатых выскочек – с белоснежными стенами, причудливой мебелью и морем зеркал. Впрочем, за последние десять лет они не перемолвились ни словом. Может, она изменилась. Наверное, он вообще недооценивал ее. С ним такое случалось.
Забавно снова оказаться в Риджвуде. Место, где прошло детство Джессики. Правда, она вовсе не рвалась в родное гнездо, но все-таки у двух женщин, которых он любил, было что-то общее – Риджвуд. Не считая того, что обе встретились с Майроном, обе закрутили с ним роман и вдребезги разбили ему сердце. Обычная история.
Эмили была у Майрона первой. Терять девственность на первом курсе поздно, по крайней мере, так говорили ему хвастливые приятели. Но если по американским школам в конце семидесятых и прокатилась сексуальная революция, то Майрон ее проглядел. А может, ему просто не повезло. Хотя женщинам он нравился, жаловаться не приходилось. Но пока его однокашники во всех деталях описывали свои сногсшибательные оргии, Майрону вечно попадались какие-то неправильные девушки, вернее, слишком правильные, которые неизменно отвечали ему «нет» или могли бы ответить «нет», если бы у него хватило смелости зайти немного дальше.
Потом в колледже он познакомился с Эмили, и все вдруг изменилось.
Страсть. Затасканное слово, но Майрон считал, что оно подходит как нельзя лучше. Или, скажем так – неукротимое желание. Эмили была из тех, кого мужчины называют «горячей штучкой». Когда вы встречаете красивую женщину, то хочется написать картину или поэму. При виде Эмили сразу хотелось сорвать с нее платье. Она была откровенно сексуальна, чуть полновата, с вызывающим телом, где ни одна унция веса не казалась лишней. Вдвоем они составили взрывоопасную смесь. Обоим еще не стукнуло и двадцати, оба в первый раз выбрались из дома, были изобретательны и неутомимы.
Короче, ядерная бомба.
В машине зазвонил телефон. Майрон взял трубку.
– Если не ошибаюсь, – произнес Уиндзор, – ты задумал проникнуть в резиденцию Даунинга.
– Угадал.
– В таком случае оставлять машину перед вышеупомянутой резиденцией довольно глупо.
Майрон огляделся:
– Ты где?
– Поезжай до конца улицы. Первый поворот налево, затем второй направо. Я стою у офисного здания.
Майрон повесил трубку и завел мотор. Он проследовал по указанному направлению и нашел нужную парковку. Уиндзор стоял перед своим «ягуаром», скрестив руки на груди. Вид у него был такой, что хоть сейчас снимай на обложку модного журнала. Идеальная стрижка. В меру плотная фигура. Кожа фарфоровой белизны. Херувимское личико. В светлых брюках цвета хаки, синем спортивном пиджаке, ярком галстуке от Лили Пулитцер и мягких ботинках на босу ногу. Короче говоря, он выглядел именно так, как подобало Уиндзору Хорну Локвуду-третьему – самодовольному пижону и плейбою.
Что совсем не так уж плохо.
