Мэдлин проснулась, прижатая к теплому телу, чувствуя на талии тяжесть мужской руки. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она на ферме и лежит рядом с Льюисом на диване в гостиной, а затем еще немного времени, чтобы вспомнить недавние события и рассказ Льюиса о своем нелегком детстве.
После того как он замолчал, они некоторое время просто сидели в тишине гостиной, изредка нарушаемой треском поленьев в камине. Должно быть, тогда их и сморил сон. Последним, о чем Мэдлин помнила, было его признание, произнесенное странным голосом, — признание в том, что он никому, кроме нее, об этом не говорил.
Льюис пошевелился за ее спиной, а затем она услышала его негромкий голос, который прозвучал у нее прямо над ухом:
— Доброе утро.
Мэдлин мгновенно закрыла глаза, притворяясь спящей и отчаянно стараясь подавить вспыхнувшее вдруг желание, но услышала негромкий хриплый смех и поняла, что обмануть его не удалось.
Руки Льюиса нащупали ее вмиг потяжелевшую грудь с заострившимися сосками, погладили ее, вызвав новую волну наслаждения, а затем его ладони уже были повсюду, лаская, будоража кровь и сводя с ума.
Льюис повернул ее к себе, и их губы встретились в поцелуе, от нежности которого у нее перехватило дыхание. Мэдлин жалела, что это не сон — оказывается, невыразимо приятно было бы читать в его глазах то, что испытывала она сама: невероятную нежность, обожание, уважение, желание защитить, отдать… Отдать что?
Озарение пришло неожиданно, как вспышка.
Она уже отдала ему. Свое сердце.
Эта мысль осенила ее, когда она перестала ощущать его внутри себя, а вместо чувства гармонии, радости и счастья пришла боль. Эта близость мало напоминала их предыдущие ночи, пронизанные безумной страстью, — сейчас кроме страсти было еще что-то, какое-то более сильное и настоящее чувство.
Льюис слегка откинулся назад и слабо улыбнулся. Мэдлин закрыла глаза, боясь, что не удержит подступивших к глазам слез, но он заметил их и осторожно коснулся ее подбородка пальцами.
— Не надо. Не сожалей об этом.
— Слишком поздно, чтобы сожалеть, — прошептала Мэдлин, не поднимая на него глаз, зная, что он и не догадывается, о чем она говорит.
Впервые в жизни она влюбилась.
Осознание этого вызвало в ее душе смятение. На счастье, Льюис, посмотрев на часы, вспомнил о телефонной конференции и встал. Взяв себя в руки, Мэдлин направилась на кухню и, пока Льюис был в душе, задумчиво смотрела, как наполнялась емкость для кофе, запрещая себе думать о том, что ее любовь к нему усложняла и без того запутанную ситуацию.
Льюис показался на кухне после душа свежий и до боли красивый. Взяв чашку кофе, он сделал несколько быстрых глотков, поднял Мадлен со стула, прижался к ее губам долгим поцелуем, от которого она едва не задохнулась, посадил обратно на стул и вышел.
Мэдлин еще некоторое время сидела, прижав пальцы к губам, а ее сердце наполняла тревога. Как же теперь быть?
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Все еще погруженная в свои мысли, она автоматически взяла трубку. Это оказался репортер. Судя по голосу, он не надеялся, что дозвонится, но быстро сориентировался и спросил, есть ли у нее что добавить к заявлению Льюиса Гуда об их отношениях.
Но ведь она к этому не готова! — пронеслось у нее в голове, а затем вдруг ее осенило. Если она скажет правду, это, несомненно, вызовет у Льюиса гнев — возможно, в эту самую минуту он пытается доказать совету директоров, что ее назначение на должность исполнительного директора и их «отношения» никак между собой не связаны. А что, если это и есть выход, который раньше не приходил ей в голову? Она поставит его в такое положение, что он сам захочет ее уволить. Конечно, не хотелось бы выставлять его в глупом свете, но работать с ним бок о бок, когда все знают, что она с ним переспала, — это одно, а работать с любимым мужчиной, не зная, какие чувства он испытывает к ней — и испытывает ли вообще, — совсем другое.
Не давая себе времени передумать, Мэдлин согласилась встретиться с репортером в интернет- кафе.
После этого она связалась с риелтором, который повторил ей уже сказанное: фактически ферма уже не принадлежит их семье. Есть только небольшой шанс, что компания, которая ее приобрела, откажется от сделки, однако, судя по его голосу, это было маловероятно и нежелательно.
Мэдлин понимала его недовольство. Раз сделка уже совершена, ни он, ни юрист не хотели отказываться от комиссионных. Тем не менее она попросила дать ей телефон представителя компании. Риелтор ответил, что сделка оформлена по доверенности, выданной представителю фирмы-покупателя, которая, возможно, даже не является частью девелоперской компании.
Мэдлин совсем расстроилась, поняв, что поторопилась продать ферму. Но сожалеть об этом было уже поздно. Пока у нее оставался хотя бы маленький шанс вернуть дом, в котором она выросла, если даже придется расстаться с крупной суммой — к счастью, она может себе это позволить, — так тому и быть.
Бросив взгляд часы, она заторопилась на встречу с репортером. Войдя в кафе, Мэдлин поняла, что приехала раньше срока, поэтому решила не терять времени и найти в интернете реквизиты покупателя. После затянувшихся поисков выяснилось, что «Пасэйша Энтерпрайзиз Лимитед» входила в группу «Пасифик Стар Энтерпрайзиз», но кому принадлежит компания, найти так и не удалось. Мэдлин набрала телефон секретаря, но, услышав ответ, сначала подумала, что ослышалась, и попросила повторить.
Нет, она не ослышалась.
Её ферма принадлежала компании, чьим владельцем являлся Льюис Джей Гуд.
Льюис довольно быстро убедил совет директоров, что Мэдлин Холланд — лучшая кандидатура на пост исполнительного директора. Эта задача оказалась проще, чем он думал, потому что несколько человек, с которыми он познакомился на конференции, неожиданно поддержали его — впервые встретившись с Мэдлин на конференции, они тем не менее были достаточно наслышаны о ее компетентности и профессионализме еще в то время, когда она работала в Штатах.
Откинувшись на спинку кресла, Льюис позволил себе облегченно вздохнуть и похвалить себя за предусмотрительность: несколько минут назад ему сообщили, что звонила Мэдлин Холланд, чью ферму купили по его личному распоряжению. Должно быть, ей стало известно, что ферму купил он. Он хотел сказать ей об этом сегодня, но то, что он испытал утром, занимаясь с ней любовью, было так непередаваемо прекрасно, что он не захотел отвлекаться на объяснения.
В их отношениях что-то неуловимо изменилось, и прежде всего в его отношении к ней. То, что сначала было страстью, переросло в нечто более глубокое, чем просто физическое желание и восхищение ею. Вчера вечером он уснул с мыслями о Мэдлин, чувствуя, что она рядом, а когда проснулся и обнаружил ее прижатой к своему телу, то испытал огромную радость. Самое невероятное — он не боялся, что подобное может повториться снова. Как после этого он мог сказать ей, что купил ферму, чтобы ничто не помешало ее приезду в Сидней? Как мог разрушить неповторимое очарование момента?
В любом случае ферма была выставлена на продажу, и если бы не его компания, ее обязательно купил бы кто-нибудь другой. Просто у него, в отличие от других, в этой, несомненно, выгодной сделке присутствовал и личный мотив. Даже если ему предстояло пережить несколько неприятных минут, это того стоило. Теперь Мэдлин ничего в Куинстауне не держит. В том, что ее сильный характер поможет ей справиться со сплетнями, Льюис был уверен, поэтому спокойно ожидал, когда она приступит к работе.
Немного подумав, он набрал ее номер, но она не ответила. Пока он раздумывал, куда она пропала, позвонила Кей. Пользуясь случаем, он поинтересовался, не знает ли она, как ему связаться с Мэдлин.
Выдержав паузу, Кей осторожно произнесла: — По-моему, она что-то говорила о встрече с репортером, но это было где-то час назад или около того.
Льюис поблагодарил ее, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок, но не понимая его причины.
