сию минуту, понял также, что еще двести пятьдесят тысяч уже у меня в кармане. Но теперь я мучаюсь той же мыслью, что и мой покойный тезка: говорить тебе или нет.
— О чем? — шепотом спросила Анна.
— Кто стрелял. Я ведь теперь могу тебя заставить делать все, что мне угодно, — грустно усмехнулся Малиновский. — Ты и замуж за меня пойдешь, и завещание на все свое имущество напишешь. Тут дело семейное.
— Да я теперь больше видеть тебя не хочу!
— Да? А как же твой сыночек?
— Сашка?
— Ну да. Ведь это же он их всех убил.
— Сашка убил родного отца?!
— Ну в Панкова-то он два раза стрелял, сначала рука дрогнула. А остальных уложил с первого выстрела, а как убил Юсупову, я и сам видел. Он же мастер спорта по стрельбе.
— Кандидат в мастера, — машинально поправила его Анна.
— Это что, существенно меняет дело? Анна, ты давно уже все поняла. Открой глаза, скажи наконец себе правду, которую только ты одна в семье не знаешь. Даже твой полоумный художник…
— Замолчи!
— Я-то замолчу. Но это ничего не изменит. Давай-ка, милая, с тобой договоримся по-хорошему. Покойный Ленский был прав: я давно уже понял, что ты единственная женщина, которая мне нужна. И теперь я тебя наконец получил. Попроси меня как следует: может быть, я придумаю, что можно сделать? Только хорошенько попроси.
— Сашка — убийца! Да это просто бред! Это ты все устроил, Денис, а теперь пугаешь меня.
— Кстати, ты Калининской-то позвони. Предупреди, кого ей надо бояться.
— Ты что! Ее телефон наверняка прослушивается! Там же засада, на ее квартире!
— Откуда?
— Они думают, что я приду Ольгу убивать. Дожидаются, чтобы поймать с поличным, то есть с пистолетом в руках.
— Тогда поспеши, Анна. Надо мальчика спасать. Я с тобой, пожалуй, поеду.
— Девкой своей лучше займись! — зло бросила Анна. — Я тебя ненавижу! Ведь это ты мне все рассказал! Не кто-нибудь, а ты! Ты!! Злой гений всей моей жизни! Мне лучше в петлю, чем за тебя замуж! Ненавижу!
И она выскочила из его спальни, громко хлопнув дверью. Заметила только растерянное лицо Малиновского. Даже не нашел в себе сил, чтобы ее удержать. Анна сбежала по лестнице, в гостиной на первом этаже наткнулась на брюнетку, потягивающую перед включенным телевизором шампанское. Нет, только не это. Во что превратится ее дом, если там навсегда поселится Денис?
Только не это… Когда Анна села в свою машину, она все еще не могла понять: зачем он это сделал? Зачем? «Ах, Сашка, Сашка!»
Что там Денис говорил про Шацкого? Конечно! Стас не мог не знать! Нет, он не следил за ней, как Дэн, но с ним единственным Сашка был откровенен. Стас ему ближе, чем родная мать! Как же так вышло? Он же все время намекал, что Анне надо обратить внимание на сына! Все ходил кругами и не мог сказать в лоб. Не решался. Ведь был еще один список, тот листок в клеточку, вырванный из Сашкиной тетради. Она оставила его на столе перед тем, как наглотаться таблеток.
«В моей смерти прошу винить…» Этот листок исчез после того, как Анну забрали в больницу. Сашка тоже испытал тяжелейший нервный шок. Ведь отец никогда не был ему особенно близок, а мать, напротив, была для мальчика всем. Она его растила, кормила, нянчила, читала сказки. До тех пор пока не стала работать с утра до ночи. А потом из-за тех людей, на которых и с которыми работала, попыталась покончить с собой. Был еще папа, но с ним-то как раз все просто: папа их бросил. Папа плохой.
«Ах, Анна, Анна! Вспомни: тебе ведь было не до сына. Ты упивалась своими страданиями и даже не обратила внимания на то, какой странный стал мальчик после твоего возвращения из больницы. Эгоистка, бессердечная эгоистка, вечно занятая собой и своими мужиками. Панков, Ленский, Малиновский, Дэн… Давала матери деньги, продавала себя, чтобы сын получал дорогие игрушки и витамины, и считала, что все ради него. Естественно, что перемены, произошедшие в матери, он связал с теми людьми, из-за которых она пыталась покончить с собой. Он все понял лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем Ленский, чем все ее любовники, с которыми она столько носилась. Ну конечно, ведь это же ее сын!
А Сашка ждал, он так хотел обратить на себя внимание матери! Господи, только бы он не поехал к Ольге, только бы не поехал… Где он прячет пистолет? Наверняка в клубе, где же еще! Милиция все перерыла в доме, а про клуб они и не подумали. Где проще всего спрятать опасную вещь? Среди подобных же вещей, то есть среди огнестрельного оружия. Сашка всегда был сообразительным ребенком. И упорным в достижении цели. Она не раз обращала внимание на его педантичность, на тщательность, с которой любое начатое дело сын доводил до конца. И считала, что это хорошее качество. О, Господи! Теперь пистолет наверняка у него, Сашка, согласно своей привычке, хочет довести начатое дело до конца. Он хочет убить Ольгу. И наверняка попадется. Нет, только не это!»
Анна ехала быстро, слезы текли по щекам, когда она вспоминала маленькие радости, которые дарил ей в детстве сын. Как можно было забыть! Ведь она мать! Прежде всего мать! Упустила собственного ребенка. Только она во всем виновата. Только она. А ведь накажут его. Вот оно, зло, которое все-таки упало на ее собственную голову. Не надо было никому желать смерти.
Слава богу, что не было пробок, до дома она добралась быстро, но у дверей замерла, не зная, какие найти слова, чтобы объясниться наконец с сыном. Знала только, что надо его спасать. И как можно быстрее. И Анна рванула на себя дверь.
Пробегая через холл, она увидела мать:
— Сашка дома?
— Дома. В институт не поехал, говорит, приболел. Ему бы чаю с малиной, да заставить надеть теплые носки. А в них насыпать горчицы.
«Мама, мама, для тебя он все еще малыш! Поэтому ты даже не подозреваешь, что натворил твой внук!»
Первым делом Анна бросилась к себе в комнату. Сашка наверняка услышал, как приехала ее машина. Анна кинулась к телефону, набрала номер Ольги Калининской. Та мгновенно взяла трубку:
— Алло?
— Ольга, это я, Анна.
— Ой, Анечка, ну что?
— Все нормально.
— Я могу выходить из дома? Все уже кончилось?
— Нам надо встретиться, Оля. Пора.
— Когда?
— Сегодня, сейчас. Нет, часа через два, я еще заеду на работу. Как до тебя добраться?
Ольга затараторила быстро-быстро, объясняя дорогу, Анна молчала. Пусть думает, что она записывает адрес:
— Так, подожди, помедленнее… Так, записала.
— Ну как там с работой?
— Я все тебе расскажу при встрече. Ты посиди еще часика два дома, я уже выезжаю, но, сама понимаешь, пробки. Ты подожди.
— Хорошо, хорошо, я подожду. Ты не торопись, Анечка.
Анна услышала знакомый щелчок в трубке и аккуратно положила ее на рычаг. Несколько минут она подождала, напряженно прислушиваясь. Кажется, скрипнула дверь в конце коридора. И Анна открыла дверь своей спальни. У нее еще оставалась последняя надежда. А вдруг?
Сын шел ей навстречу, одетый в черную кожаную куртку. Анна обратила внимание на то, какой он уже взрослый и как лицом и фигурой удивительно похож на отца. Но вот глаза у Сашки другие. Господи, она даже не заметила, как он вырос! Когда? Не заметила, когда у него стал такой взгляд! Жесткий, упрямый.
