Амори де Брюн погрузился в печальные воспоминания.
– Мне бы тогда отказать ей в просьбе и оставить вместе с маленькой Мов в моем имении. Когда я понял, какая опасность нам грозила, я сразу отправил ее в карете домой, но, увы, слишком поздно. Она оказалась в центре событий. Рассказ кучера, опасно раненного при нападении на карету, заставил меня предположить, что она во время нападения погибла.
– Сестра Мов! Не могу в это поверить!
Филипп Вернон разглядывал жемчуг, чей серебристый блеск напоминал глаза Фелины.
– Я сомневался в своем рассудке, когда время от времени воображал, что она похожа на вас, отец. Она своей манерой смотреть в глаза и утверждать свою волю очень вас напоминала!
– Подумав о том, что ей всегда не хватало благоразумия, смирения и сдержанности, вы были бы ближе к истине!
Аббат Видам удрученно вздохнул.
– Она прирожденная мятежница! После смерти Жана она едва не подняла восстание в деревне. Я очень беспокоился. Две девочки-сироты против графа де Сюрвилье! Кстати, я с самого начала хотел спросить, не находится ли Бландина, младшая сестра также в вашем доме?
Маркиз де Анделис отрешенно провел рукой по лбу. Лишь через несколько мгновений он понял, что священник говорил о девушке, поступившей в монастырь.
– Фелина соглашалась служить у меня при условии, что я позабочусь о поступлении ее сестры послушницей в монастырь в Бомоне. Настоятельница была рада богатому взносу, который я предложил за девушку, и не задавала лишних вопросов. Наверное, девушка уже успела стать монахиней.
– По крайней мере хоть одна из дочерей Бландины выбрала завешанный матерью путь. Слава тебе, Господи!– удовлетворенно произнес аббат.
– Не спешите с благодарственной молитвой, – иронически заметил Филипп. – Сейчас скорее время для просьб. Ведь все, рассказанное вами, не помогает отыскать Фелину!
До самого конца он не позволял себе поддаться радостному настроению по поводу невероятного известия, сообщенного священником. Маркиз де Анделис, уже готовый отказаться от фамильной чести и традиций во имя любви, был, к счастью, освобожден от этой необходимости.
Но прежде надо найти любимое упрямое существо, пока она не навредила себе и будущему ребенку. Он не хотел бы повторения судьбы ее матери, рожавшей в заброшенном сарае.
– Вы правы.
Амори де Брюн попытался вновь вернуться к необходимым сегодняшним проблемам.
– На вас, аббат, вся наша надежда, К кому она могла бы обратиться кроме вас?
Видам пожал под сутаной костлявыми плечами.
– Трудно сказать, но, пожалуй, одна возможность у нее была…
Глава 19
Светлое возбужденное лицо послушницы в овале белоснежного платка, под легкой прозрачной вуалью напоминало Фелине пестрые рисунки в драгоценном Часослове матери. Умиротворенность и тихое счастье, исходившие от Бландины, резко противоречили ее собственным заботам и печальным мыслям, которые трудно было отогнать.
– Мать-настоятельница права, Фелина. – Послушница подхватила нить беседы, которую они вели, неторопливо шагая по тихому переходу монастыря. – Ты не создана для жизни в монастыре! Даже если бы ты не ждала ребенка, я не знаю никого, кто так мало подходил бы для абсолютного послушания и тихих молитв, как ты.
В глубине души Фелина чувствовала, что и сестра, и настоятельница правы. Конечно, это была безумная, отчаянная идея. Бегство от сложившихся обстоятельств.
Во время первых дней пребывания в монастыре ее соблазняла гармоничная тишина монастырской жизни. Но она не отдавала себе отчета в том, что это означает, – посвятить всю жизнь лишь одному Богу.
Только ведь надо же когда-то прекратить скитания. Что ей делать? На короткое время она нашла приют за этими стенами. Однако вряд ли настоятельница продлит свое гостеприимство на месяцы. Тем более для молодой женщины, которую считают легкомысленной грешницей, ожидающей внебрачного ребенка.
Осторожно положила она ладонь на пока еще плоский живот. Ответственность за ребенка вынуждала ее принять решение. Как бы ни мало было сейчас это существо, оно требовало заботы. Ребенок Филиппа – единственное, оставшееся от бурной, страстной любви.
– Почему ты убежала от отца ребенка? – задала Бландина наивный вопрос. – Если ты его любишь, как говоришь, было бы самым разумным довериться ему. Почему ты не хочешь к нему вернуться? Не только нам, женщинам, надлежит распоряжаться нашей жизнью. Мы нуждаемся в защите! В защите мужчины или общины, как здесь, в монастыре.
Фелина покачала головой. Она никогда не допустит, чтобы кто-то принимал за нее решения.
– Нет, я слишком хорошо его знаю. Я боюсь того, что он может сделать. Он не имеет права связываться с крестьянкой. Ему необходимо жениться на благородной даме, которая соответствовала бы его знатному происхождению.
– Перед Богом все равны!
Фелина рассмеялась.
– К сожалению, мы живем не в раю, моя благочестивая, наивная сестрица, а во французском королевстве. В нем существует большая пропасть между высокородной дамой и таким ничтожеством, как я.
