И в долинах, и в горах,И в ущельях тесныхЗлой поток остановитьСможет его песня.А когда наступит срок,Отворив оконце,Впустит в саклю он любовь,Будто красно солнце.Дай ей Бог счастливый нрав,Чтоб беды не знала.Чтоб и в пасмурную ночь,Как звезда, сияла».
IV
Вот так на веранде, над люлькой склонясь,Мне мама моя колыбельную пела,В заветных мечтах представляя меняУсатым джигитом на лошади белой.Еще я «агу» не умел лепетатьИ мирно посапывал под одеялом,А мама была уже тем занята,Что мне беспрестанно невест подбирала.Они были так же беззубы, как я,И так же лежали в раскрашенных люльках,Не зная, что участь и их, и мояРешается нынче…Ах, любит — не любит?..Как много печальных историй в горахЯ слышал, хоть лучше совсем не слыхать бы,О грубо разорванных договорах,О так никогда и не справленных свадьбах.О спорах, о ссорах, о том, что сберечьПри нынешних нравах нельзя свои нервы…Но, впрочем, совсем не о том моя речь —Продолжу рассказ о любви своей первой.Я помню, когда мне исполнилось пять,(А детская память, как надпись на камне:Все буковки можно легко сосчитатьИ все углубленья потрогать руками)Соседи, что часто ходили к нам в домИ за руки маленьких дочек держали,Смеясь, называли меня женихомИ честное слово торжественно брали:— Мы свадьбу сыграем на весь белый свет!Готовь побогаче калым, забияка…Не ведая, шутят они или нет,На всех обещал я жениться, однако.На дочери плотника и чабана,Врача, тракториста —Запутался сам уж…А как-то спросила горянка одна,Вздыхая лукаво:— Возьмешь меня замуж?Молодку хрычовкою старой назвал,О чем и сейчас не жалею ничуть я.Но следом ее повторила словаНасмешница юная из Гиничутля.Сорвав с меня шапку, твердила она:— Женись, а не то не получишь папаху…Девица была мне совсем не нужна,Но сердце уже замирало от страхаНеведомого…Далеко-далекоЕще подрастала любовь моя где-то,