Тебе пройти хотелось, Магомед.Прямое попаданье, вспышка взрыва…И ты доставлен в госпитальный тыл,Под скальпелем хирурга терпеливоНемыслимую боль переносил.Надежды затаенной не утратив,Ведя со смертью непрестанный бой,Ты запрещал соседям по палатеПисать известье грустное домой.Уже с весною птицы возвратилисьИ щедро щебетали за окном.Ты слушал их, вернуться к жизни силясь,Желанием немеркнущим влеком.Хоть покрывала смертная остудаМельчайшим потом бледное чело,Врачи еще надеялись на чудо,Но только чуда не произошло.Уже к Орлу сраженье подходило,Разросся наступления накал.А у тебя вконец иссякли силы,И ты проститься с нами пожелал.Но мы непоправимо опоздали,Посланцы сиротеющей семьи.Мы опоздали. И бессмертьем сталиБессрочные каникулы твои.…В саратовской земле останки братаПокоятся среди других могил.Лежит на скромном бугорке лопата —Ее могильщик унести забыл.Два пришлых горца, с горем и любовьюСклонились мы над холмиком родным.Скорбели и у ближних изголовийПриезжие… Мы поклонились им.Товарищи по боли, по разлуке,По праву безутешного родства,Друг другу молча мы пожали руки.Что скажешь тут? Беспомощны слова.Обычай гор, что освящен веками,Велит над свежим траурным холмомВоздвигнуть наш цадинский скромный каменьИ высечь эпитафию на нем.Но в Балашове нет ни гор, ни скал,Нет мастеров работы камнесечной.И Цадаса слова печали вечнойНа временной дощечке начертал.Вершины гор связав с раздельной степью,Он деревцо на память посадилУ ног твоих, чтоб юных листьев трепетСудьбу испепеленную продлил.
4
Покоя не ведали мы в БалашовеТри дня и три ночи подряд.Согбенный отец на могиле сыновьейВстречал и рассвет, и закат.И солнце, и месяц, друг друга сменяя,Почетный несли караул.Нас тихо омыла вода дождевая,Степной ветерок охлестнул.Но мы не заметили ветра и зноя,Вечерних и утренних рос.Покрылся отец снеговой белизною,А я потемнел и оброс.