Год моего рождения

А мне был год, и, значит, был я прав,
Что засыпал, когда меня качали,
И есть просил, едва глаза продрав.

Но мальчик рос.
И вскоре каждый день я
Под вечер на коленях у отца
Сидел, готовый слушать без конца
Рассказ о годе моего рожденья.

И после, завернувшись в одеяло,
Глаз не смыкал я ночи напролет,
И предо мною в мыслях оживало
Все то, что было в тот далекий год.

И понял я, что не смогу иначе,
Что я обязан буду рассказать
Ту боль, которою отец и мать
Мне рассказали…
Я поэму начал.

И вот, в который раз перелистав
Те годы, что давно уже воспеты,
Я снова понял:
ты, отец, был прав, —
И я благодарю тебя за это!

Как счастлив я, что в вихре бурных дней
Ты шел путем прямым, хоть и тернистым,
Что был ты настоящим коммунистом
В час испытанья твердости твоей.

И эту чистоту и твердость эту
Людей великих и простых борцов,
От наших старших братьев и отцов
Приняв, мы пронесли, как эстафету.

Мы строили цеха.
По бездорожью
Мы шли, меняя лик родной земли.
Бывало так, что мы годами тоже
В свой отчий дом приехать не могли.

Когда взвились ракеты в небе синем
И снова грянул бой, смертельный бой,
Мы тоже не сидели у каминов
И рук своих не грели над золой.

1948–1950